- Садись, - он указал на кресло, достал из шкафа бутылку и рюмки. - Здесь у нас библиотека. Теперь можем поговорить спокойно. Кажется, у тебя были вопросы?
- Сколь вас здесь живет? - спросил я рассматривая помещение.
- Шестеро.
- Шестеро? - повторил я, думая, что ослышался.
- Да, шестеро. Последние шестеро. Хотя, для большего количества не хватит комфорта. А он нам нужен. Последние шестеро относительно нормальных в этом городе...
"Это же я, я сам приговорил к жизни в этом ненормальном мире девушку, по-настоящему любившую меня. - Подумал я. - Нельзя было этого допускать! Она такая нежная, впечатлительная, выпестованная в моем воображении, подпитанном воспоминаниями о ее словах, ее образом. Теперь она влачит жизнь где-то в толпе омерзительных типов, населяющих город... Она, которую я любил тогда, и теперь..."
Любил ли я Йетту тогда, перед отлетом? Я часто задавал себе этот вопрос, но путешествие отодвигало все на задний план. Только в пути, на его половине, в системе Дзеты, когда меня вывели из анабиоза, вопрос вернулся, вместе с явным ответом... Возможно причиной стало удаленность во времени и пространстве всего, что я покинул, оставил так надолго... Йетта осталась единственной опорой для мыслей стремящихся к Земле. Все здесь должно было поменяться, она одна оставалось неизменной, такой же... Я непоколебимо в это верил, хотя и не знал, не отказалась ли она от своего плана. Для меня она была там - в цилиндре. Эта мысль, как неоспоримая аксиома, стала единственной опорой моей жизни. Только тогда я полюбил ее сознательно, это чувство стало необходимым. Фотография Йетты была со мной везде - в каюте корабля и кабине шлюпки, когда я отправлялся на одну из планет, она всегда лежала в одном из внутренних карманов скафандра, ее можно было достать в любой момент. Она была моей верой, смыслом существования... Так было почти до конца...
Выйдя из анабиоза в конце обратного пути, мы узнали, что двигатели, развив одну восьмую от планируемой скорости, отказались повиноваться. Обратный путь вместо двадцати лет длился больше сотни. Мы были потрясены. Тогда я впервые допустил в сознание мысль, что она меня может не ждать... Я поочередно проклинал двигатели "Гелиоса", Ван Троффа и себя...
Если бы улетая я попрощался с Йеттой, как и со всеми живущими, которых через пятьдесят лет мог уже и не встретить, теперь бы я возвращался, как и мои товарищи, смирившись с ситуацией... Только в такие минуты человек отдает себе отчет, какое значение могут иметь отдельные предложения или слова, когда-либо произнесенные. Я вспомнил Йетту:
"...даже если пройдет больше пятидесяти лет..." Я вцепился в эту фразу с новой верой, с новыми силами. Я делал допущения, представлял себе события... Вот Йетта в условленное время выходит из цилиндра и, убедившись, что "Гелиос" не вернулся, идет обратно, чтобы ждать дальше... Известие о нашей аварии не могло достичь Земли раньше, чем через несколько десятков лет, после старта с Дзеты... При скорости, которую развил корабль на обратном пути, должно было пройти достаточно много времени, прежде чем мы оказались в радиусе связи с Землей. Пилотирующий компьютер отправил сообщение, об этом мы знали из записи... Было ли оно принято? Подтверждение не пришло...
Теперь, когда я знаком с положением на Земле, можно объяснить отсутствие ответа... Все сомнения вернулись. Там, на Луне, и здесь, в земном городе... Единственный способ выяснить все до конца - найти цилиндр Ван Троффа... Найду ли я его? Будет ли там она? Была ли она там вообще? А может я жил иллюзиями?... Нет, она должна быть там... Для нее это только шестнадцать минут! Шестнадцать минут!! Или ей не хватило терпения... и отваги... А если ждет... Не могу же я бросить ее там навсегда...
* * *
- Тебе придется многое объяснить, лучше всего сразу. А что касается меня... Не мог бы ты показать дорогу... Я ищу Институт Гравитологии... Естественно тот, который был в первой половине двадцать первого века... - попросил я рассматривая гостеприимное помещение.
- Найдем. У нас есть карты всех периодов. Но добраться может быть трудно... Оставил там что-то?
- Вот именно. Надо поискать.
- Не знаю, найдешь ли. Перед заливкой внутренности зданий обычно очищали.
- Это в подвале, точнее ниже... в глубоком колодце.
- Возможно и доберешься, посмотрим. Спешить не стоит, двести лет ждало, подождет еще. Будь нашим гостем.
- А твои товарищи?
- Ушли погулять. У каждого свои интересы. К ужину вернутся, познакомитесь. Они тоже обрадуются. Последний космак появлялся в этом городе лет сорок назад.
- Что с ним стало?
- Уехал. В другой город, даже не знаю куда. Тоже искал чего-то. Все вы чего-то ищете, свои следы... Кажется, я вам завидую...
- Чему? Одиночеству? Потерянному времени?
- Жизни. Настоящей, с размахом...
Мы замолчали. Я смотрел на старого человека разливающего по рюмкам прозрачную жидкость. Возможно, он прав...
- Итак... - сказал он протягивая мне рюмку. - Судя по языку которым ты так архаично пользуешься, ты местный. Значит, по старому обычаю, за твое здоровье!
- Алкоголь? - спросил я понюхав содержимое рюмки. - Пережил все исторические катаклизмы...
- Пережил. Было трудно, но мы воскресили добрую традицию, - засмеялся он чокаясь.
Напиток был крепким, а я не пил... двести лет, если можно так сказать.
- Я не спрашиваю, как тебе нравится мир, который ты нашел, ответ ясен, - продолжил он, отставляя рюмку. - Не надо хвалить его даже из вежливости. Не наша вина, что он такой. Хотя, можно ли говорить о чьей-то вине?
- Зачем ты меня привел? - спросил я, когда хозяин принялся умело готовить какое-то праздничное блюдо. Для этого, кроме знакомых по магазинам упаковок с продуктами, он использовал свежие овощи и зелень.
- Прежде всего - люблю поболтать. Жизнь монотонна. Работы для нас нет, разве что кто-то, как мы, ищет ее сам. В городе, живут стадом: от хлева к выпасу и сну. Иногда еще пободаются, но без смысла и цели. Они получают все прямо под нос: синтетическая еда - однообразная, но вдосталь; одежда, жилье, какие-то развлечения, которых ты не поймешь... Город заботится о них и будет заботиться, пока останется хоть один потребитель. Даже дольше, пока все не расстроится, не развалится. Но прежде чем это случится, от нас не останется и следа. Автоматизация производства, унификация потребления, оптимизация генотипа... Из трех этих вещей, первые две, можно сказать, удались... Только скучно, черт побери... И так, как минимум сто лет. А мы, раз уж по глупости или недосмотру оказались здесь, должны как то украшать повседневность. Тебе салат с уксусом, маслом или сметаной?
- У тебя есть даже сметана? - Я искренне удивился.
- У нас хороший биохимик. Город производит разные вещи, составляет оптимальные белково-жиро-углеводородные композиции для общего потребления, обычно противные или безвкусные. К счастью, мы добрались до компонентов этих смесей, иногда удается сделать что-нибудь съедобное. А зелень выращиваем сами. Попробуешь, оценишь. Если понравится, надеюсь, поделишься информацией о вашем путешествии. Где вас носило столько времени? Насколько я помню, вы дожны были вернуться где-то в две тысячи сотом году...
- Двигатели, на обратном пути... А, собственно, какой теперь год? Две тысячи двести сороковой? Смешно, но с тех пор как мы сели на Луне я не поинтересовался. Даже не думал об этом.
- Сорок первый. В этих условиях я тоже путаюсь со временем, особенно после пары лет анабиоза. Хотя, последнее время мы не гибернируемся все сразу, сохраняется непрерывность календаря... Видел скелеты у входа? Когда все были в анабиозе, какие-то дотошные горожане добрались аж сюда. С арифметикой справились. Но с элементами матанализа, не совладали даже общими усилиями. Вся беда в том, что ложась в анабиоз мы забыли снять блокировку выхода с первой преграды. Обычно мы немножко задерживаем любопытных, чтобы попугать. А когда проснулись, было поздно... Входной тест мы запрограммировали на случай прихода кого-нибудь из космоса или с Луны, вдруг ему потребуется убежище. Мы гостеприимны для пришельцев, но аборигенов видеть не хотим. Это общество не для нас. Наши гибернаторы хорошо спрятаны, но на этой планете осторожность никогда не вредит. Тебе придется помнить об этом, если хочешь здесь жить...
- Я выжил на четырех планетах Дзеты...
- Сколько вас выжило?
- Вернулось девять из пятнадцати. Нас заманили на Луну, и там заперли.
- Сами не знают, кого бояться... Сбежал?
- Я хочу знать, что происходит.
- Очередная планета для исследования! - меланхолично улыбулся он. - Я тебе помогу, немного разбираюсь в истории и настоящем. Я здесь достаточно долго. Когда-нибудь придется сказать себе: хватит! Многократная гибернация вредит здоровью, особенно в пожилом возрасте. А в этом мире - чем дальше, тем хуже. Пора перестать, все равно конец неотвратим...
- У нас похожая проблема. Экспедиция наша никому не нужна. Научные материалы летают на "Гелиосе" вокруг Луны.
- Что вы нашли?
- Четыре планеты. Все разные. Десять лет работы. Четыре человека погибло, двое пропали без вести.
- Жизнь?...
- На одной. Развитая флора, хорошая кислородная атмосфера. Остальные суровые, опасные, даже враждебные. На одной - следы пребывания чужого разума, достаточно свежие.
- В системе Тау тоже нашли хорошую планету, может помнишь ту экспедицию? Они улетели раньше, вернулись после вашего отлета. Потом туда летали еще...
- А другие экспедиции?
- Некоторые вернулись. Две погибли. Насколько я знаю, больше условий для поселения не нашли.
- Все напрасно! - сказал я со злостью. - Все, что мы сделали, не стоило ни одной из жизней прекрасных отважных людей... Даже половины, лучшей половины жизни тех, кто вернулся.
- Как там было? - мой собеседник пытался выглядеть безразличным. Но я видел, что он умирает от любопытства.
- Каждая планета - отдельная история. Мы называли их именами начинающимися на первые буквы алфавита. Первая - Арион. Вторую назвали Белла... она не заслужила такого прекрасного имени, хоть и выглядела притягательно и мило. Там мы потеряли двоих, с тех пор про нее говорили - "Вторая". Третья - Клео. Там нашли следы пришельцев, но это было временное пристанище какой-то экспедиции. Они оставили большое строение под охраной коварных автоматов. Еще немного, и я бы остался там навсегда, вместе с двумя другими... А четвертая - Дария, подавала большие надежды. Мы построили там постоянную базу. Были даже проекты - оставить нескольких человек, но никто не остался. В момент отлета у нас и так не хватало шестерых.
- Что вы знаете о пришельцах?
- О них самих немного: высокий технологический уровень, размеры примерно человеческие. Никаких данных о внешнем виде и происхождении. Они, кажется, ждали гостей в своей постройке, потому как защитили ее достаточно подло. Войти туда было легко. Выйти - намного сложнее...
- Как к нам в бункер, - вставил он.
- Да... действительно. Цель наверное одна. Только их там не было.
- А может хорошо спрятались?
Я задумался. Тогда, на Клео, мы об этом не думали. Постройка пришельцев в наших глазах была только хитро сконструированной ловушкой. Возможно, она скрывала в себе больше тайн, чем мы, занятые спасением собственной шкуры, могли заметить.
Возможно, мы прикасались к пришельцам, не зная об этом, не умея различить их присутствие, а они в это время следили за нашими попытками решить тестовую задачку, оставаясь внимательными наблюдателями, оценивающими степень нашего умственного развития? Действительно ли нам удалось выйти победителями благодаря собственным умениям? Может мы вышли только по их благосклонному разрешению, когда они поняли, что мы не доросли до их уровня? Теперь поздно об этом думать... Моего хозяина звали Марк, во всяком случае, так он просил себя называть. Он был исключительно вежлив, хотя его поведение и чрезмерная болтливость временами утомляли. Я оправдывал его тем, что ему не часто приходится принимать гостей. При всем этом, у него было одно несомненное достоинство - он не задавал слишком много вопросов. Из огромного шкафа он добыл обещанные планы города и, с моей помощью, попытался установить положение интересующего меня объекта.
