- Со дня основания Селены-2 я заведовал связью. Аппаратура была
страшно примитивной. Радиотелескопы того времени просто смешно вспомнить...
Но в две тысячи третьем... меня похитили! В нашей системе, тогда находился
космический корабль с Денеба, с Альфы Лебедя!
- Что-то не припомню, - прервал я его. - В две тысячи сто тридцать
втором я изучал космонавтику у Кьянти, в Риме. Он ничего не говорил о таком
посещении.
- Эх, Крайс! - Энор недовольно скривился. - Вы же знаете те времена,
радиотелескопы абсолютно не чувствовали гравивектора обощенного триполя...
Они ничего и не обнаружили. Эти, с Денеба, прислали разведчиков на Луну,
похитили меня и забрали с собой!
- На Денеб?
- А куда же? Естественно, на Денеб.
- А потом? Отвезли вас назад?
- Почти. На Луне они оставили реконструктор и... передали меня!
Понимаете? Разложили на импульсы и волновые посылки и передали, а приемник
воссоздал меня в материальной форме. Только, как видите, не совсем удачно.
Часть волн, по-видимому, где-то рассеялась, переотразилась или еще
что-нибудь, в результате меня восстановили неполностью... Мои ноги...
летают где-то в пространстве... Если бы я мог слетать на Луну... Их
аппаратура должна остаться там, я спрятал ее на склоне Иппарха, в
расщелине. Они разберутся и дошлют недостающие части моего волнового
портрета! Они это обязательно сделают, должны сделать!
Лицо Энора покраснело, глаза выкатились, он будто задыхался.
- Я просил... - кричал он. - Я всех просил! Внимательно записывайте
сигналы! Наверняка, они заблудились где-то в космосе... Отражаются от
планет и звезд, преломляются в туманностях, интерферируют в витках
галактик... Зарегистрировать, зарегистрировать и воспроизвести... я опять
смогу ходить... - Он хаотически бросал бессмысленные слова. Если то, что он
говорил сначала, имело хоть какую-то видимость правды, теперь его речь все
больше смахивала на бред. Я посмотрел на Оле, но он сидел спокойно и только
успокаивающе кивал головой.
В конце-концов Энор действительно успокоился. Он безвольно откинулся
на спинку своей коляски, несколько раз вздохнул и посмотрел на меня гораздо
более осмысленным взглядом. Несмотря на то, что его напухшее красное лицо
могло напугать кого угодно, трудно было не посочувствовать этому бедняге,
увечье превратило его в маньяка...
- Асвитц! - начал я успокаивающе. - А вы не пробовали приобрести
протезы? Есть довольно хорошие, с управлением биотоками...
- Вздор! - прервал он меня. - Никакие протезы не заменят ног!
- Может и так, - согласился я. - Но ведь кроме них... пластическая
хирургия, регенерация... кажется теперь можно...
- Восстановить? - засмеялся он. - Да, мне предлагали... Я не
согласился.
- Почему?
- А вы подумайте. Допустим, я соглашусь. Они сделают мне ноги. А если
денебийцы пришлют мои собственные? Рано или поздно они это сделают... Они
могут вернуть их, должны! Виноваты-то они! Им надо было сразу
продублировать передачу!.. Подумайте, Крайс! Если я дам восстановить ноги,
а они пришлют мне прежние... Что тогда? - В этом месте Энор зашелся
язвительным смехом. - На кой черт мне четыре ноги, Крайс? Ну зачем? Что я,
корова? Или собака? Вы же видите, что нет!
Пораженный железной логикой сумашедшего я молча смотрел, как он,
задыхаясь от приступов смеха, катит свою коляску к выходу. Его хохот еще
долго раскатывался эхом по коридору.
Оле посмотрел на меня и многозначительно постучал себя по лбу. Из
кресла в углу поднялся какой-то мелкий, неказистый мужичок. Он направился к
выходу, но, проходя мимо, как будто что-то вспомнил, резко остановился и
повернулся ко мне.
- Он опять рассказывает... - сказал он тихо. - Не верьте ни одному его
слову. После несчастного случая он свихнулся. Время от времени на него
находит, но я лучше всех знаю, что все это вздор... В системе Денеба нет
никаких разумных существ и никакой цивилизации! Четыре голые планеты,
большие как остывшие звезды. Одна гравитация раздавила бы вас как
лепешку...
- А вы откуда знаете? - удивился я.
- Знаю, - сказазал он твердо и решительно. - Я Ансат Четвертый Квандр,
- добавил он и протянул в мою сторону маленькую руку. - Это мое имя. Кроме
того, я сцентор космогнозии... Это научный титул. Удивлены? Меня не
удивляет ваше удивление. Я не буду объяснять. Извините, но это
бессмысленно. Вы все равно не поверите... не поймете... Это не вместится в
ваши понятия. Это так будто вы, извините, объясняете троглодиту
дифференциальное исчисление. Нет, даже не так... обезьяне - теорию
гравитации... Да, я правильно уловил дистанцию, которая нас разделяет.
Извините...
Сказав это, он поклонился с чувством превосходства и вышел из
библиотеки.
- Не расчитывай, что тебя минет его идиотская история, - сказал Оле. -
Рано или поздно он рассказывает ее всем.
- Тебе уже рассказал?
- Конечно, я здесь уже пол года, а он, как минимум год!
- И о чем он рассказывает?
- Он бредит не хуже Энора... "Ансат Четвертый Квандр", тоже мне,
выдумал! - фыркнул Оле, - Остальное тоже высосано из пальца. Он, представь
себе, утверждает, что попал сюда из будущего! Якобы учавствовал в
межгалактической экспедиции двадцать шестого века! Через триста лет,
представляешь? Он говорит, что попал в область какого-то "отрицательного
времени"... нет, он называет это "изолированная область антивремени"...
хитро, да? Вместо двадцать шестого века его отбросило назад и он
приземлился в двадцать третьем. Полный абсурд, да?
- А кто он на самом деле?
- Тут не совсем понятно... - ответил Оле с сомнением. - Он прилетел на
Землю на каком-то корабле. Один. А этого корабля не нашли в реестрах.
Скорее всего он был слишком старым... Знаешь какой тогда был бардак? Даже
самое маленькое государство считало своим долгом и делом чести отправить
собственную межзвездную экспедицию. Архивы тех времен - большая мусорная
яма. Записи потерялись, а на корабле не обнаружили никаких данных для
идентификации. Может этот псих их и уничтожил. Его товарищи, наверное
погибли где-то в космосе, а сам он долго проспал, потом проснулся и
свихнулся от безделья...
- Значит он утверждает, что его экспедиция отправится только через
триста лет?
- Вот именно! Он напирает на то, что попал во временную петлю, через
некоторое время умрет, а в двадцать шестом веке родится снова, чтобы
отправиться к звездам. И так по кругу...
- Надо признать, оригинальная идея.
- О, да. Они всегда находят свежие идеи. Этого у них не отнять. Все
это - последствия одиночества в космосе...
Мы долго молчали.
- А ты, Оле? - осторожно спросил я. - Ты тоже летал?
- Немного. И недалеко. Я был на практике, потом сдавал экзамены. На
этом все и кончилось. Но моя история совсем не похожа на бредни этих
бедолаг. Она полностью правдива и поэтому не такая интересная. У меня был
шок, теперь я просто восстанавливаю равновесие... Доктора говорят, что я
снова смогу летать в патруле. Знаешь, это чертовски нудная работа, но что
делать, если межзвездные экспедиции отправляются так редко. Кроме обычных
межпланетных перевозок, которые еще скучнее, это единственный способ
летать. Если хочешь, могу рассказать как я здесь оказался. Это очень
простая и короткая история...
Я охотно согласился послушать. Линдгард кивнул головой, уселся
поудобнее и тихим монотонным голосом начал рассказывать:
- На третьем курсе меня назначили на "Краб". Это маленький патрульный
корабль среднего радиуса. Надо было налетать сколькото астрономических
единиц, потом экзамен, и получаешь лицензию самостоятельного пилота
патруля.
Со своим инструктором я познакомился только в кабине "Краба"... Он
сидел справа. Мы поздоровались. Голос у него был приятный, звучный и
ровный... Это и все, что я мог про него сказать после первого полета.
Скафандр и шлем его полностью скрывали. Впрочем, так же, как и меня...
Он был прекрасным командиром и редким пилотом. Даже мне, новичку, это
бросилось в глаза еще в первом полете... Все время, пока мы вели ракету,
его руки лежали на рычагах, дублирующих систему управления. Каждое мое
неверное движение вызывало немедленную реакцию этих внешне неуклюжих рук в
толстых перчатках. Иногда мне казалось, что он узнает о моих ошибках еще до
их совершения. Это было неестественно, я начал привыкать к этому только
после нескольких маневров. Его ненавязчивое присутствие давало ощущение
стопроцентной надежности полета. С ним, даже когда он неподвижно лежал в
кресле и, казалось, спал, я чувствовал себя в безопасности. Не знаю отдыхал
ли он. Мне неоднократно приходило в голову что он никогда не спит или спит
очень чутко. Любое движение кабины или щелчок детектора пыли, сразу его
будили. Он застывал перед управлением, готовый прийти на помощь в любой
момент...
Я ни разу не видел как он ест и думал, что он утоляет голод когда я
сплю. Первый совместный рейс длился две недели. Во втором мы углубились в
район пояса астероидов, где мне предстояло блеснуть своими навигаторскими
способностями. Программа экзамена предусматривала посадку на Церере,
демонтаж одного из топливных баков и несколько тестов в условиях
ограниченной связи.
Все у меня получалось неожиданно хорошо. Присутствие командира
действовало как успокаивающее средство. Кажется, я не сделал ни одной
ошибки. Когда мы легли на обратный курс, он сказал только одно слово:
"Сдал." Мне нравилось, что он так сдержанно относится как к моим ошибкам,
так и к успехам.
Я ни разу не видел его без скафандра и вне ракеты. Когда я покидал ее
после рейса, он оставался, проверяя какие-то мелочи в бортжурнале. Его
добросовестность и усердие меня просто удивляли.
После сдачи экзамена, когда мы по известному, облетанному десятками
ракет, курсу возвращались к Земле, я подумал, что мне с ним никогда не
сравняться... Рядом с его способностями, я чувствовал себя дураком и даже
решил, что таких пилотов нельзя давать неопытным ученикам. С ним я потерял
ощущение собственной значимости и получил уверенность - пока он в кабине,
ничего плохого случиться не может.
Ракета шла к Земле как по струнке, ничего особенного не происходило и
я, как обычно, предложил ему партию в шахматы. Он согласился. Играли мы на
память, без доски. Мне это было трудновато, но я старался не подавать вида.
А он играл великолепно, и при этом умудрялся следить за контрольной панелью
и замечать мельчайшие детали на экранах. Если честно, мне ни разу не
удалось у него выиграть, но я быстро смирился, в этой области он был
недостижим...
После одного из ходов я очень долго ждал его ответа. Раньше он никогда
так долго не думал. Я решил, что он заснул или задумался над чем-то другим,
и не прерывал его молчания. Только через двадцать минут, я попытался
заговорить. Он не отозвался.
Забеспокоившись, я перегнулся через подлокотник, но ремни мешали
достать до его руки. Я расстегнул их и цепляясь за скобы поплыл в его
сторону. Взяв руку, лежащую на управлении, я не ощутил сопротивления! Я
быстро подтянулся к его лицу и заглянул под шлем. Впервые я видел его лицо
так близко, оно показалось мне каким-то неестественным. Глаза были открыты,
но казались мертвыми, неподвижными и пустыми. Я дернул его за руку, ни одно
движение не нарушило неподвижности этой восковой маски. Вдруг, безвольная
ладонь начала понемногу сжимать мое запястье. Твердые пальцы судорожно
