- Тогда... тогда нам надо еще кофе, шеф. Да и без помощников не
обойтись.
- Да, ты прав. Я свяжусь с руководством.
24
ШТОПОР
504 км/ч
506 км/ч
509 км/ч
513 км/ч
ОКРУГ УОЛЛЕР, ШТАТ ТЕХАС, 22 МАРТА, 8:13 МЕСТНОГО ВРЕМЕНИ
По мере того, как "Одинокая звезда" набирала скорость на залитых
рекой Бразос равнинах между Остином и Хьюстоном, единственными звуками,
доносившимися до инженера Говарда Сейджа были ровный гул ветра да жужжание
трансформаторов. И никакого тебе стука колес по стальным рельсам и
дробного вздрагивания на перегонах.
Под его поездом не было ни колес, ни рельсов.
Секретом ускорения и постоянного движения поезда являлась магнитная
левитация. Состав из двадцати одного вагона, который было принято называть
ныне "плывущим", что очень нравилось самому Сейджу, скользил по дорожке
чередующихся северных и южных электромагнитов, которые сообщали
поступательное движение. Другие магниты, установленные по краям,
предохраняли вагоны от шатанья из стороны в сторону. Когда система
полностью наполнялась энергией, движением состава занимались лишь
контактные полозья каждого из вагонов, которые, двигаясь вдоль
электроцепи, забирали ток высокого напряжения для левитационных полозьев,
контрольных цепей, света, систем кондиционирования, холодильников для бара
и вагона-ресторана и прочих аксессуаров.
За счет череды полярностей установленных на дорожке магнитов, система
вызывала движение полозьев от одного магнита к другому, подобно тому, как
скручиваются полюса электромотора, за исключением того, что здесь шла
непрерывная линия. Вагоны в буквальном смысле слова переступали с одного
магнита на другой. Вот только "переступали" - не слишком удачное слово,
ведь при частой смене полярностей можно развить очень высокую скорость.
Сейдж полагал, что скорость его состава ограничивают лишь сопротивление
ветра, да нагревание поддонов от трения.
Суть контрольных протоколов заключалась в том, что помимо простых
механизмов ускоренного изменения полярности для развития максимальной
скорости поезда, система характеризовалась отсутствием кибернетической
зависимости. Отсутствовали дополнительные петли для повышения гаусса
магнитного поля с целью компенсации веса пассажиров и багажа. Система
просто воспринимала постоянную нагрузку и в соответствии с ней двигалась
по магнитному полю. На пути поезда отсутствовали датчики, считывавшие
показатели скорости поезда и ускорявшие боковые магниты с целью
компенсации крена. Поля просто отталкивали все, вступавшее в их зону
действия, с такой силой, что ее хватало бы на то, чтобы отбросить
артиллерийский снаряд к месту ведения огня.
Уверенность и независимость - такими были идеалы конструкторов,
напоминавшие тем, что существовали на заре железных дорог в США. И слава
богу, сказал бы Говард Сейдж. Хватит этого точно сбалансированного,
манерного и крепкого искусственным интеллектом века, когда все находится
на грани между приятным и пустым, начиная от телефонного аппарата и
заканчивая чесночной колбасой. Здесь же была сила, и, возможно, именно
такая философия создателей поезда спасла жизнь Говарда Сейджа, и жизни
более двух тысяч пассажиров, направлявшихся под его попечением в Хьюстон.
Когда головной вагон "провалился в дыру" - именно так описывал
позднее Сейдж свои ощущения от разрушенного магнитного поля - он привел в
действие систему торможения. Таким образом по бокам дорожки должен был
включится пульсирующий механизм скоростного замедления вращения магнитов.
Затем изменение магнитного поля локомотива с севера на юг и опять на север
растягивало магнитное поле самого состава и приводило к прекращению
движения. "Увеличение снижения скорости" как назвали бы этот процесс
конструкторы.
Когда располагавшееся в трехстах метрах впереди второе магнитное поле
также отказало, головной вагон просто свалился на дорожку. Бомм! Говард
Сейдж хотел было сделать общее объявление для пассажиров, нечто вроде:
"Говорит капитан. Ребята, у нас небольшая хреновина, но волноваться не
из-за чего", но такого он сказать не мог. Поезда на магнитной подушке
никогда не вели себя подобным образом, и руки инженера были слишком заняты
и без микрофона.
Невидимые магнитные подушки под составом неожиданно пропали, подобно
выщербленным от времени камням на мощеных римских дорогах. Несущие полозья
вагонов, эти узенькие, сделанные из углеродистой стали небольшие призмы,
предназначенные лишь для того, чтобы поддерживать поезд на стоянках, с
лязгом и грохотом бились по бетону дорожки. Грохот стал напоминать удары
молота по наковальне.
Сейдж напряженно работал с выключателями. Как только щелчок на
дисплее показывал, что внутренние двери свободны, он поочередно отстегивал
магнитные буферы между вагонами. Это шло вразрез с общепринятой в компании
практикой, но Говард Сейдж знал, что делает.
Когда магнитный поток распадается подобным образом, создавая мертвые
зоны в полях, поддерживающих состав, некоторые из вагонов неизбежно будут
двигаться быстрее остальных. В уме Сейдж представлял себе результат: часть
вагонов столкнется и упадет на равнину, стаскивая с дорожки и увлекая за
собой остальной состав. Чтобы избежать этого, Сейдж пытался разбить состав
на отдельные модули. Тогда некоторые из них могут сойти с пути, но того
эффекта, когда весь состав сходит с рельсов, можно будет избежать.
Дисплей высвечивал для Сейджа результат операции. В составе
образовались дыры. Вагоны, движущиеся более медленно, теряли скорость, а
столкновений было немного, что было уже хорошо, поскольку замыкающие
вагоны теряли скорость с каждым ударом по дорожке. Головные вагоны быстро
отделялись друг от друга.
Теперь Сейджу оставалось лишь наблюдать за изменениями на экране,
отсчитывать скорость и молиться, чтобы больше ничего не произошло.
Пятьсот километров в час, четыреста, триста... двести...
Километровые знаки мелькали все реже и реже. Стук по дорожке
раздавался не с той частотой, хотя порой и громче. Говарда трясло как в
лихорадке, а вагон продолжало бить. Сейджу пришло в голову, что после этой
поездки ребятам из компании "Мощь и путь" придется заменить пару
километров бетона.
Сто пятьдесят... сто тридцать пять, сто пятнадцать... сто.
Скорость начала падать быстрее, когда сила инерции, то есть вес
поезда, помноженный на скорость, пришла в сравнительное соответствие с
тормозящим воздействием магнитных полей дорожки.
Семьдесят пять, пятьдесят, двадцать, десять.
Первый вагон, в котором находился Сейдж, уже двигался на предельно
малой скорости. Если на большой скорости днище и полозья вагона бились о
бетон, то теперь движение превратилось в тряску. В последнем усилии
сначала на дорожку окончательно опустился хвост вагона, а затем его
передняя часть. Проехав еще пару метров, вагон остановился подрагивая.
Через секунду в хвост ударил второй вагон. Возможно, его больше не
удастся восстановить, подумал Сейдж. Дисплей мигнул и померк.
Сейдж знал, что на линии наверняка имеются пассажиры с разорванными
рубашками, пробитыми головами, разбитыми коленями и локтями, с
поврежденными легкими. Возможно даже, один или два человека скончались от
сердечного приступа. Но все могло быть гораздо хуже, сказал себе Сейдж,
если бы разбитые вагоны с людьми покатились по равнине. Ведь то же самое
случается, когда на такой скорости падает летящий на малой высоте самолет,
а разве поезд на магнитной подушке на него не похож?
Сегодня утром бог смилостивился над ними.
Удар
Вращение
Установка
Запирание
УИТНИ-ЦЕНТР, ОКРУГ ТУЛАР, ШТАТ КАЛИФОРНИЯ,
22 МАРТА, 9:17 МЕСТНОГО ВРЕМЕНИ
На глубине пять тысяч метров в гранитной толще гор Сьерра-Невады
продолжался обычный процесс загрузки, покрытия и запуска керамических
снарядов с грузами из зала сборки. В это же время наверху, находясь в
своем кабинете и наблюдая за разворачивающимся действием, руководитель
полетов Наоми Рао, управляющая пусковым комплексом космодрома Уитни-центр,
отчитывала одного из операторов ночной смены.
- Так что насчет "небольшой нестабильности"? - спросила она,
показывая оператору план запусков на утро.
- Да то и есть, - не отводя глаз, спокойно ответил Стивен Гилед, -
видеокамерой на высотах пять и шесть километров зафиксировано дрожание
груза при прохождении. Это случилось, вообще говоря, дважды. Первый раз во
время запуска в семь шестнадцать, и второй раз в семь сорок два.
- Сдвиг груза?
- Нет, это было больше похоже на однократный тяжелый удар внутри
корпуса, по мере сообщения ускорения. Напоминает сдвиги в плазменном
конверте. Вы можете посмотреть ответы...
- Давай посмотрим, - кивнула Рао. Она повернулась к одному из
терминалов и извлекла архивные файлы по запускам. Правовой кибер центра
сохранял файлы в течение трех дней, а потом, если грузы достигали
стабильной орбиты и никто не жаловался на разбитые вещи, выбрасывал их из
памяти.
- Кто заказчик? - спросила Наоми. Компьютер мог, конечно, выдать ей
все данные, но она предпочитала получать их устно от персонала.
- Компания "Мориссей биодизайнс", груз для их последней платформы на
высоту в тысячу двести километров. Канистры на экране идентичны, груз и
метод загрузки стандартные.
- Ладно.
Изображение на широком экране ожило, когда из катапульты вырвался
первый керамический снаряд Извергнув фиолетовое пламя, электрические дуги
перебросили покрытие из алюминиевой крошки в проводящую плазму. Через
мгновение горящее яйцо исчезло в черной дыре пустой трубы.
Сменяющиеся картинки показывали прохождение снаряда по туннелю. С
каждым новым кадром плазменное облако становилось длиннее, Ярче, но
одновременно и тоньше, напоминая огонек свечи, вытянувшийся по направлению
к богатому кислородом воздуху. По мере истончения плазмы, Наоми казалось,
что она видит, как просвечивает нос ракеты.
На пятом снимке облако дернулось. И на шестом, как-будто огонек свечи
встретил другое направление воздуха. Однако в трубе катапульты Наоми Рао
прежде ничего подобного не видела.
Все прочие картинки отображали постоянное пламя, так, как оно и
должно было быть, когда ракета приближается к скорости в двадцать семь
тысяч километров в час.
- Это и есть то, что ты отметил в журнале как "небольшую
нестабильность?" - спросила Наоми.
- Именно так, - ответил Гилед.
- Но если это не сдвиг груза, тогда что?
- Ну... вы слышали о предупреждении НАСА вчера вечером?
- Правда? - Наоми только как полчаса вышла на смену. - И где же оно?
- Возможно, что ваша копия в ящике для электронной почты. Мы
разослали копии всем операторам, как только получили ее..
- И в чем суть?
- Они ожидают нечто электромагнитной интерференции, которая
произойдет в течение тридцати часов, начиная со вчерашнего вечера. Это
имеет отношение к солнечному взрыву и ионной буре на Солнце. НАСА хочет,
чтобы все, кто связан с энергетикой, прекратили свои операции на это
время, то есть на субботу и воскресение.
- К черту.
- Да, мы так и подумали, что вы это скажете, а потому стали
продолжать пуски.
- И правильно сделали, - согласилась Наоми. - Мы и так потеряли
тридцать часов, и никогда не войдем в график снова.
- Единственно, я думаю, что сдвиг в конверте как раз и объясняется
