мухи... в этой пустыне!
- Глянь-ка, - вдруг удивленно сказал взводный. Он увидел Сухова,
который нетерпеливо шагал по пустыне метрах в двухстах от отряда.
Рахимов вытащил свой револьвер и дважды выстрелил в воздух. Сухов
остановился.
- Кто такой? - спросил Рахимов, подъехав.
- Сухов.
- Врешь?! - удивился Рахимов и спрыгнул с коня. Подал руку. - А я
Рахимов. Слыхал? Сухов кивнул.
- А мне говорили, что ты демобилизовался, - продолжал Рахимов. - Слух
идет, что ты уже в Астрахани.
- Пришлось задержаться, - сказал Сухов и оглядел стоявших вокруг
бойцов. Они с любопытством смотрели на него.
У костра Рахимов делился с Суховым своими бедами.
- Двадцать семь дней за ним гоняюсь. Пол-отряда потерял. Третьего дня
в Черной крепости совсем было накрыли - из рук ушел... Лютует. Ни своих,
ни чужих не жалеет - совсем озверел! Грабит, жгет, режет всех подряд -
старых и малых. Жен своих и то не пожалел: перестрелять хотел... В
последний момент спасли. Одну убил.
- Видел я его работу, - сказал Сухов.
- Ну, ничего, - скрипнул зубами Рахимов. - Я этого Абдуллу все равно
достану!.. Весь песок в пустыне просею. Своими руками задушу! Лишь бы
морем не ушел. А так он со всех сторон обложен.
- В Черной крепости его через трубу надо было брать, - вздохнул
Сухов.
- Так он через нее и ушел. Я же не знал, что там ход. Сухов! - вдруг
взмолился Рахимов. - Помоги!.. С тобой мы его враз прикончим. Ты ведь один
целого взвода стоишь, а то и роты.
- Нет уж, хватит, - сказал Сухов. - Мне домой пора. Я и так большой
крюк дал. Теперь по гипотенузе пойду - она короче. До Астрахани дойду, а
там до Нижнего - по воде... Ты уж пойми меня - не могу.
- Сухов! - сказал Рахимов совсем жалобно. - Доведи хоть баб до
Педжента, сделай милость. По рукам и ногам связали - пешком ходим. Захвати
их с собой, а?.. Этот чертов гарем! Девять штук. Освободили. А теперь
маемся. С ними нам Абдуллу никак не догнать.
- Зря, - сказал Сухов.
- Что зря? - не понял Рахимов.
- Освободили зря. Там бы они живыми остались. А теперь он их
наверняка убьет, раз они у тебя побывали.
- Да ты что! Мы даже лиц-то их не видели, понимаешь?
- Я понимаю, а Абдулла не поймет. Эх, ты, Рахимов, здесь родился, а
Востока не понимаешь. Сперва надо было с ним управиться, а потом уж жен
освобождать... Восток - дело тонкое.
- Значит ты должен взять баб!
- Многовато для меня, - улыбнулся Сухов. - Одну бы мог для услаждения
жизни. Рахимов сразу посуровел.
- Не надо с этим шутить. Это первые освобожденные женщины Востока.
Сухов продолжал улыбаться. Вдруг он увидел Саида, который, прихрамывая,
появился из-за бархана.
- Ты как здесь оказался? - удивился Сухов.
- Стреляли, - ответил Саид и уселся на песок.
- Слушай, Сухов, - сказал Рахимов, воспользовавшись паузой, - я тебе
человека дам, лошадь, пшена... а, Сухов? Доведи их до Педжента. Сейчас
ведь, может, на триста верст никого из наших...
- Это точно, - согласился Сухов.
- Вот и хорошо, - почему-то обрадовался Рахимов, - вот и
договорились... По коням! - заорал он, вскочив на ноги. Сухов продолжал
лежать на песке, удивленно глядя на него.
- Товарищи женщины! - Рахимов был уже в седле. - Не бойтесь! С вашим
мужем-эксплуататором мы покончим, а пока вы поступаете в распоряжение
товарища Сухова. Он вас будет кормить и защищать. Он хороший человек!
- Стой! - закричал Сухов. - Стой! - Он вскочил на ноги. Но отряд уже
скакал вслед за Рахимовым, оставив Сухову молодого красноармейца Петруху с
лошадью и женщин. Сухов подскочил к Петрухе и схватил его винтовку. Но
выстрела не получилось - осечка.
- Тьфу! Чтоб тебе! - Сухов в сердцах стукнул прикладом о песок, и
раздался выстрел. - Ну что же мне, всю жизнь по этой пустыне мотаться?!
Саид молча наблюдал за Суховым.
- Не ходи в Педжент, - сказал он, когда Сухов, бросив винтовку,
повернулся к женщинам. - Абдулла придет туда.
- Конечно придет. Разве бросит он своих баб, - буркнул Сухов. -
Подъем! - закричал он женщинам. Те испуганно вскочили на ноги.
- Отдай коня! - приказал Сухов Петрухе и показал на Саида. Петруха
передал повод коня Саиду.
- А как вы их различали? - Сухов смотрел на закутанных в чадры
женщин.
- Вот список, - подскочил к нему Петруха, вынув из кармана лист
бумаги.
Сухов взял список, некоторое время разглядывал его, потом приступил к
перекличке.
- Зарина, Джамиля, Гюзель... - читал он имена женщин, а те одна за
другой выстраивались перед
ним в шеренгу, как солдаты. - Саида, Хафиза, Зухра, Лейла, Зульфия,
Гюльчатай...
Гюльчатай в сторонке на песке играла с черепахой.
- Гюльчатай! - Сухов повысил голос.
Гюльчатай, бросив черепаху, подбежала к остальным женщинам.
- Напра... - крикнул Сухов, когда она заняла свое место в шеренге,
и... вспомнил вдруг свою супругу Екатерину Матвеевну. Она стояла,
прислонившись к молодой березке, такая далекая, такая непохожая на этих
закутанных в чадры женщин пустыни...
- За мной, барышни, - скучно сказал Сухов, так и не закончив команды.
Тяжело вздохнув, он зашагал по песку. Женщины гуськом заспешили следом; за
ними шел Петруха. Саид верхом на коне замыкал "колонну".
А Сухов мысленно писал бесконечное письмо своей Катерине Матвеевне:
"Душа моя рвется к вам, ненаглядная Катерина Матвеевна, как журавль в
небо. Однако случилась у нас небольшая заминка... Полагаю, суток на трое,
не более, а именно: мне, как сознательному бойцу, поручили сопроводить
группу товарищей с братского Востока. Отметить надобно - народ подобрался
покладистый, можно сказать, душевный, с огоньком, так что ноги мои бегут
по горячим пескам в обратную сторону, потому как долг революционный нас к
тому обязывает..."
Они подошли к Педженту в разгар солнечного дня. Пыльный, каменный,
одноэтажный городишко, отделенный от пустыни полуразрушенной стеной, был
заметен издали по причине дворцовой постройки с куполами и минаретами,
возвышавшейся над пологими барханами пустыни. Сухов продолжал свое письмо:
"Еще хочу сообщить вам - дислокация наша протекает гладко, в
обстановке братской общности и согласия. Идем по пескам и ни о чем не
вздыхаем, кроме как об вас, единственная и незабвенная Катерина Матвеевна.
Так что вот зазря убиваться не советуем. Напрасное это занятие..." Миновав
несколько кривых улочек города, Сухов и его спутники вышли к Педжентскому
дворцу. Щедро украшенное резьбой по камню и изразцовым орнаментом главное
здание дворца было окружено высокой стеной. Дверь, ведущая во внутренний
двор, была заперта. Над ней висела вывеска: "Музей красного Востока".
Сухов постучал в окованную железом дверь. Тотчас же, будто их ждали,
из-за нее последовал ответ:
- Умоляю, только не в музей! Здесь величайшие ценности! Голос был
взволнованный, с чистым русским произношением.
- Погоди, - сказал Сухов, - открой дверь... Ты откуда взялся? -
спросил он, увидев на пороге пожилого русского человека с бородкой
клинышком и тюбетейкой на голове.
- Я хранитель музея. Моя фамилия Лебедев.
- Понятно, а где население?
- Спряталось. Прошу вас, уведите отсюда гарем, здесь величайшие
ценности!
- Вот что, товарищ Хранитель, - строго сказал Сухов, - эти девять
освобожденных женщин Востока - тоже величайшая ценность. И давайте не
спорить. Вопросы есть? Вопросов нет. За мной! Сухов отодвинул хранителя и
шагнул во двор. За ним последовали Петруха и женщины. Лебедев остался у
двери; он растерянно смотрел на бандита из шайки Абдуллы, который следил
за ним из-за колонны, угрожающе выставив револьвер. Сухов вытащил из
кармана гимнастерки список.
- Джамиля, Зарина, Гюзель... - приступил он к перекличке. Все женщины
оказались на месте, кроме Гюльчатай, которая разглядывала вывеску музея.
- Гюльчатай! - повторил Сухов.
Торопливо перебежав двор, та заняла свое место.
Второй бандит в чалме выглянул с галереи второго этажа. В левой руке
он держал большой ломоть дыни.
- До свидания, барышни, - сказал Сухов и передал список Петрухе.
- Может, еще денек побудете, товарищ Сухов? - взмолился тот.
- Да не робей, Петруха, - бодро сказал Сухов. - Завтра придет
Рахимов, заберет вас отсюда. Бандит в чалме с удовольствием ел дыню.
Саид сидел, поджав под себя ноги, у стены, за дверью музея, и
негромко напевал себе что-то под нос.
- Ну, Саид, счастливо оставаться, - сказал ему Сухов, - а я только в
море ополоснусь и в дорогу... Смотри, больше не закапывайся...
Саид, продолжая напевать смотрел вслед Сухову, спускающемуся к берегу
моря. Бандиты напали на Петруху, как только Сухов покинул дворец. Жестоко
избив его, они вывели жен Абдуллы на улицу.
Петруха остался лежать ничком на каменных плитах музейного двора.
Лебедев подбежал к нему, плеснул в окровавленное лицо воды...
Сухов вышел на окраину Педжента, к морю, туда, где кончалась
железнодорожная ветка и стояло несколько нефтяных баков. Вдалеке на
железнодорожном пути, едва заметном, а кое-где погребенном барханами,
виднелась одинокая цистерна. Вдоль линии тянулись телеграфные столбы с
оборванными проводами.
На берегу, метрах в двадцати от моря, лежал, опрокинувшись на бок,
довольно большой баркас. Сухов разделся, нырнул в воду и с удовольствием
поплыл...
С баркаса за ним наблюдали два человека: русский унтер и бородатый
азиат в меховой папахе. Когда он отплыл достаточно далеко, унтер спрыгнул
на песок... Искупавшись, Сухов вылез на берег и подошел к своим вещам.
- Руки! - раздался резкий окрик, когда он наклонился, чтобы взять с
песка кобуру, лежавшую сверху.
Кобура была пустой. Сухов бросил ее и поднял руки. Унтер и бандит в
папахе держали его под прицелами своих револьверов.
- "Красноармейцу Сухову. Комбриг Мэ Нэ Ковун". Именной... - прочитал
унтер дарственную надпись на револьвере Сухова и бросил его третьему
бандиту, появившемуся на палубе баркаса...
- У Абдуллы было десять жен, - сказал бандит в папахе Сухову, когда
на берегу появились конвоируемые бандитами женщины. - Куда еще одну
подевал? Погоди, вот придет Абдулла, он тебе вырвет язык. Ну, чего
молчишь?
- Язык берегу.
- Тебя как?.. Сразу прикончить или желаешь помучиться? - спросил
унтер.
- Лучше, конечно, помучиться, - сказал рассудительно Сухов.
Унтер ударил его кулаком по лицу.
Бандит в папахе выстрелом из револьвера подал сигнал, и от коновязи,
устроенной у одного из нефтяных баков, к баркасу подскакал еще один член
шайки Абдуллы.
- Семен, - сказал бандит в папахе унтеру, - скачи к Абдулле.
Унтер вскочил на лошадь...
- А ну шагай, - сказал бандит в папахе Сухову и вдруг заметил
большие, величиной с будильник, круглые часы на руке Сухова; глаза его
сверкнули. Сухов усмехнулся. Не опуская рук, он снял часы и бросил
бандиту. Тот ловко поймал их. В ту же секунду Сухов в прыжке вырвал у него
из рук револьвер. Падая на песок, он дважды выстрелил. Сперва упал бандит
в красном жилете, за ним - любитель часов.
Жены Абдуллы в панике бросились в разные стороны.
Сухов резко перекинулся с одного бока на другой, чтобы выстрелить в
третьего бандита на баркасе, но в этом уже не было необходимости.
Бандит хрипел и, извиваясь всем телом, пытался сорвать с шеи петлю
аркана, наброшенную на него Саидом.
- Ты как здесь оказался? - спросил Сухов, когда, покончив с бандитом,
Саид спрыгнул с баркаса и подошел к нему.
- Стреляли, - ответил Саид.
Сухов улыбнулся, не спеша оделся, подобрал свои часы и задумчиво
