Я окинул ее откровенным взглядом. Безусловно, ей было что показать во
всех отношениях. Ну что ж... Если это ловушка, я не дам застать себя
врасплох и избавлюсь еще от одной угрозы. А если нет, приятно проведу
вечер. Но я сам не верил своим подозрениям относительно Мартины, они были
всего лишь данью профессиональной привычке. Не могли ее руки врать так
бессовестно.
5
Не презирай меча стального
В оправе древности простой...
А.Хомяков
Наземной линией метро мы добрались до Вестканта, западной части
города, где жили респектабельные и состоятельные обитатели Осло.
- Вот мой дом, - сказала Мартина.
Мы подходили к воротам фигурной решетки, окружавшей стоявший в
небольшом парке двухэтажный особняк. "Северный вариант стиля ампир", -
отметил я в уме. Моя спутница открыла ключом калитку в воротах, потом
дверь, ведущую в холл на первом этаже.
- В доме никого нет, - пояснила Мартина в ответ на мой вопросительный
взгляд. - Вся наша семья гостит у родственников в Шотландии, а прислугу мы
отпустили на эти два месяца. Я живу сейчас с подругой, у нее маленькая
квартирка в Тонсенхагене, оттуда нетрудно добираться в университет, и так
проще с питанием и хозяйством. Мне не хотелось жить здесь одной целое
лето.
Начало было многообещающим. Мартина провела меня по холлу, потом мы
поднялись в большой зал на втором этаже, осмотрели библиотеку. На стенах
были живописно расположены предметы старинного боевого и охотничьего
оружия, оленьи рога, головы кабанов и медведей, убитых, вероятно, предками
Мартины, а, может быть, просто купленные вместе с особняком. Я обратил
внимание на старинную марокканскую саблю с длинным узким клинком и
массивной рукоятью из темного дерева. Такие вещи редко попадаются в
частных коллекциях. В библиотеке меня заинтересовал тюркский шишак голубой
дамасской стали, украшенный золотой вязью арабских изречений из Корана.
Мартина приготовила кофе, после чего мы продолжили осмотр
достопримечательностей, завершающим этапом которого - совершенно случайно
- оказалась, естественно, ее уютная, обставленная современной мебелью
спальня.
...Моя рука скользнула вниз, ладонь легла на увлажнившееся лоно.
Кончиками пальцев я медленно провел вверх вдоль покорно раскрывшейся
ложбинки, дотронулся до заветного бугорка и слегка ущипнул его. "Кнопка"
сработала безотказно. Она изогнулась в истоме, застонала, ее ногти впились
мне в спину. Слава Богу, она не отращивала их слишком длинными. Я все
время старался не терять над собой контроль, не забывать, что это - всего
лишь мимолетное приключение, что не стоит слишком уж расцвечивать эмоциями
заурядную случайную встречу. Однако в Мартине было нечто такое, что делало
эту девушку, с которой я познакомился всего несколько часов назад, странно
близкой мне, я чувствовал себя с ней так хорошо и просто, как будто мы
были знакомы тысячу лет...
Я проснулся от острого ощущения опасности и первое, что увидел,
открыв глаза, был направленный мне в лицо ствол пистолета, поблескивающий
синевой вороненой стали в свете раннего утра, проникающего сквозь тонкую
занавесь огромного окна. "Геклер и Кох", 18-зарядный, калибр девять
миллиметров", - автоматически отметил мой мозг.
За рукоятку пистолета держался рослый тип с неприятным бульдожим
лицом. У двери стоял второй, моложе, с тонкими усиками на бледном лице. В
нем я узнал одного из посетителей Музея кораблей викингов. Может, они
пришли оштрафовать меня за нарушение порядка в общественном месте? Не было
никаких шансов выбить оружие или нанести эффективный удар. Я медленно
повернул голову. Мартины в спальне не было.
- Руки! - приказал стоящий у кровати.
Я поднял руки, все еще полусидя в постели.
- Встать! - продолжал он. От него резко пахло каким-то неприятным
одеколоном. Жаль, что здесь не было пса, вроде бультерьера моей недавней
хозяйки, он вырвал бы ему потроха за один только этот запах. Впрочем, у
собак могут быть свои вкусы.
Защелкнув наручники так, что браслеты сжимали мне запястья, а
соединявшее их звено проходило за трубой, оба они молча вышли из комнаты,
оставив меня скучать в одиночестве. Уходя, молодой с издевательской
улыбкой положил ключик от наручников на подушку постели, откуда я не мог
его достать, как бы ни старался.
Я понимал, что они пошли проверить, нет ли кого-нибудь еще в доме.
Потом они вернутся и займутся мной всерьез. Я давно решил про себя, и да
простят мне поклонники детективов, где неустрашимые герои умирают под
пытками, стиснув зубы и не произнося ни единого слова, что если попаду в
безвыходное положение и не буду иметь возможности покончить с собой, то не
стану доводить дело до пыток и выложу все, о чем меня будут спрашивать.
Все равно ни один человек не в состоянии устоять перед умело проводимым
допросом, а терпеть напрасные мучения перед смертью я считаю
бессмысленным. Я буду стараться сохранить доверенные мне секреты до
последней возможности, а большего от меня нельзя требовать даже за те
большие деньги, которые я получаю. Однако минут десять, учитывая
обширность дома и парка, у меня в запасе было. Разве что Мартина
проинформирует их, тогда они вернутся быстро.
Я сжал правой рукой большой палец левой кисти и потянул его. Сустав у
основания пальца вышел сразу же, почти без звука. Палец теперь держался на
коже, связках и околосуставной сумке. Я мог изгибать его в какую угодно
сторону самым невероятным образом. В течение нескольких секунд я проделал
такую же операцию с остальными суставами левой кисти. Долгое отсутствие
специальных тренировок привело к тому, что процедура оказалась довольно
болезненной. Затем я свернул левую кисть в трубочку, как носовой платок, и
она легко вышла из браслета. Несколько раз встряхнув ею, как бы сбивая
термометр, я поставил суставы на место. Теперь, держа руки перед собой,
освободить правую кисть было бы гораздо проще. Но я поступил иначе: взял
ключик с подушки и разомкнул браслет.
Я быстро оделся и спрятал наручники в карман вместе с ключиком от
них. Пусть мои противники ломают голову над тем, как я освободился. Так
поражал зрителей знаменитый Гудини, избавляясь от всяческих оков, цепей и
веревок. Правда, аудитория у меня несколько меньше, и аплодисментов от них
мне не дождаться.
Прежде чем выйти, я осторожно приоткрыл дверь и прислушался. В
коридоре было тихо. Скользящей поступью ниндзя я добрался до библиотеки и
медленно, боясь скрипа петель, открыл тяжелую дверь.
Мартина лежала в кресле, запрокинув голову на низкую спинку. На ее
шее темнел скрученный жгутом чулок. Даже с расстояния в несколько шагов я
определил, каким узлом он был завязан. "Констриктор", самозатягивающийся
узел древних римлян, им они связывали непокорных рабов. Я не стал смотреть
ей в лицо.
У меня по моим расчетам еще оставался запас времени, чтобы уйти, но я
не сделал этого. Не знаю, что больше повлияло на мое решение задержаться в
доме и уладить кое-какие дела - необходимость надежно обеспечить
отступление, как я говорил себе, или... Я давно уже отвык
руководствоваться в своих действиях эмоциями, тем более, настоянными на
романтике, однако вид Мартины, лежащей в кресле с запрокинутой головой,
болезненно подействовал мне на нервы. Они ведь могли просто связать ее и
заткнуть ей рот. Но, очевидно, в какой-то момент победили садистские
инстинкты, желание насладиться предсмертными конвульсиями жертвы... Нет, я
не мог уйти отсюда просто так.
Я вышел на площадку лестницы, ведущей в холл. На ее стене среди
других раритетов и охотничьих трофеев висел украшенный черепаховыми
инкрустациями и золотой насечкой арбалет XVI века, судя по узору, работы
мюнхенских мастеров. Я снял его. Очевидно, за всеми этими предметами,
умело и тщательно ухаживали: тетива была не потертой, спусковой механизм и
рычаг взвода слегка смазаны. Я взвел арбалет, причем, он даже не скрипнул,
как это обычно бывает. Толстая тетива, обшитая шелком, мягко скользнула в
прорезь "ореха". Из небольшого колчана, который висел на стене рядом с
арбалетом, я вынул три так называемых "болта" - короткие массивные стрелы,
оснащенные тяжелыми стальными наконечниками. Одну я наложил на тетиву, две
другие спрятал на всякий случай в карман. Еще я снял со стены широкий
охотничий нож с роговой рукоятью и сунул его за пояс.
Вооружившись таким образом, я спустился на нижнюю площадку лестницы и
укрылся в нише, за статуей позолоченного бронзового ангела, державшего в
вытянутых вперед руках светильники в форме трехрожковых подсвечников.
Прислуга в этом доме была хорошо вышколена - даже в укромной нише не
оставалось следов пыли или паутины. Я положил ложе арбалета на плечо
ангела и взял на прицел середину лестницы. Светильники, оснащенные
золоченными отражателями в виде испускающих длинные лучи солнц, были
включены, и меня за ними, вероятно, совсем не было видно, как и небольшое
"скульптурное украшение", возникшее вдруг на плече статуи. Я надеялся, что
эти типы не такие уж страстные любители стиля ампир и не станут
рассматривать ангела слишком внимательно.
Они появились через десять минут. По их свободной походке я понял,
что непрошеные гости убедились в полном отсутствии в доме хозяев и
прислуги. Однако, прежде чем отправиться наверх, оба вынули пистолеты, и я
услыхал щелчки спускаемых предохранителей. Осторожные и предусмотрительные
ребята! Они поднимались по неширокой лестнице один за другим. Когда первый
дошел до середины, я навел арбалет в его затылок и нажал спусковой рычаг.
Очевидно, стрела попала ему в мозжечок, так как он судорожно выпрямился,
вскинул руки и, не сгибаясь, во весь рост рухнул к ногам идущего сзади. От
неожиданности тот пошатнулся, отступил на шаг, и я принял его на нож, как
когда-то мои далекие предки принимали на рогатину медведя.
Одно мгновение я колебался, не позвонить ли в полицию, чтобы они тут
все убрали к приходу тех, кто станет разыскивать убитых, но потом
рассудил, что мне выгоднее иметь запас времени, пока пославшие этих двоих
будут ожидать результатов экспедиции, удивляясь моей стойкости под
пытками. Я положил арбалет и оставшиеся стрелы на ковер, устилавший
середину холла, и вышел в боковую дверь, ведущую в окружавший особняк
парк. Мне предстоял неблизкий и опасный путь до конспиративной квартиры на
юго-восточной окраине Осло.
6
Вагончик тронется,
перрон останется...
А.Аронов
Поездом я доехал до Хайбротена, а потом еще прошел пешком по шоссе
примерно километр до небольшого домика, расположенного на одном из
участков маленького поселка между Хайбротеном и Рёйкесом. Солнце стояло
уже высоко, насколько оно вообще может высоко стоять в этих северных
широтах. На пустынном шоссе и ближайших участках, застроенных одноэтажными
коттеджами, не было видно ни души. Очевидно, трудолюбивые норвежцы в поте
лица зарабатывали свой хлеб на заводах концерна "Акерш", в цехах
радиозавода "Танберг", слушали лекции в университете, сидели в библиотеках
и у постелей больных, грузили на суда в порту рулоны отличной бумаги фирмы
"Боррегор", опускали в холодные трюмы рефрижераторов контейнеры с
