дневниковых записей некоего гасконского дворянина,
жившего чуть ли не в шестнадцатом веке, - шевалье
Д'Рыжака - предка того самого незадачливого издателя,
который упоминался выше. Утверждение это ни в
малейшей степени не может соответствовать
действительности хотя бы потому, что под этим именем
скрывался известный авантюрист XVIII века, настоящая
фамилия которого - фон Шехман, а последний не
оставил никаких следов ни в одной литературе, хотя,
по слухам, объездил всю Европу, Азию и сгинул на
каторге... в Енисейской губернии! Возможно, господа,
он имел много потомков в разных частях света, но из
сего вовсе не следует, что его дневники оказались у
этих потомков и достигли пределов города Саратова.
Кроме того, всякий русский может с полной
достоверностью подтвердить, что стиль изложения
мыслей Фомы Топорищева совершенно противоположен
стилю, принятому за эталон во французской литературе.
Более того, всякие попытки перевести изречения
Топорищева на французский (или какой-либо иной
европейский) язык заранее обречены на провал.
Особенно это касается апокрифических историй - они
совершенно непереводимы.
К сожалению, объем настоящего издания не позволил
опубликовать часть материалов рукописей, не
принадлежащих жанру собственно афоризма. Но мы твердо
верим, что когда-нибудь свет увидит полное собрание
сочинений выдающегося философа и мыслителя.
-----------
-----
Дословное содержание текстов трех отдельных
листов, найденных в одной из тетрадей записок Фомы
Евграфовича Топорищева, подтверждающих их
подлинность.
----
Лист первый. Писан рукой Ф.Е.Топорищева. Начало
оборвано, конец размыт и прочтению не поддается.
"...двадцать пять рублей ассигнациями за штуку!
Это ли не позор! Да я и ломаного гроша за них не дал
бы! Вообще господ критиков следует почаще выставлять
на мороз, дабы оные слегка охладились. Мудрено после
сих мерзких статеек написать что-либо путное!
Что до издателей - с них и взять нечего. В России
тяга к печатному слову столь велика, что любая
бумажка идет в дело, лишь бы буквы были печатные.
Куда до нас просвещенной Европе! Там Вольтеры ходят в
царедворцах, а у нас наоборот. Ежели же, паче чаяния,
какой-нибудь незадачливый провинциал от долгих бдений
родит мысль, то тут ему и конец! Накинутся сворой,
тыкают пальцем в мягкие знаки и хихикают без всяких
приличий. Считается, что ежели человек большого ума,
так уж непременно спятит..."
----
Лист второй. Писан, предположительно, рукой
Г.Ф.Топорищева - дяди Ф.Е.Топорищева. Начало размыто.
"...от долгого сидения зады делаются плоскими,
впрочем, как и сами мысли. Посему долго не пиши, но
перемежай писание с прогулками на природе. Отнюдь не
чурайся женского пола - сам Александр Сергеевич тут
примером!
В писании должно быть строгим, и чаще пользоваться
мусорною корзиною. Из сего не следует, однако, что
свои мысли надо держать при себе. Отнюдь! Ежели ты
сумел родить мысль остроумную и дельную, то
непременно поделись ею с ближними, ибо тебе оная
скоро наскучит и покажется никчемной, а другому будет
свежа, отчего и ты переменишь мнение.
Что до критиков - пусть себе пишут. После драки
всяк стратег, а Отечеству с того убыток невелик."
----
Лист третий. Писан неизвестной рукой. Подпись
Ф.Е.Топорищева - подлинная
"Сим удостоверяется, что купец Мерзяев арендует у
помещика Топорищева двадцать семь десятин земли
под градирню, по тридцати рублей с полтиною
(зачеркнуто) с уплатой шести процентов годовых
серебром или ассигнациями.
25 марта 1887г. (подпись) Мерзяев
(подпись) Топорищев
С подлинным верно:
секретарь земской
канцелярии (подпись) Дрыжак
Текст письма Ф.Е.Топорищева В.М.Милину.
Многоуважаемый г-н Милин!
В последний приезд, помнится, Вас заинтересовала
мои тетради с комментариями греческих и латинских
авторов, а также латинских изречений разных периодов,
принадлежность которых определить затруднительно. Вы
просили передать их на некоторое время, почитая
некоторые из моих суждений занимательными и не
лишенными остроумия. Тогда я не смог выполнить вашу
просьбу по некоторым обстоятельствам личного порядка,
а именно: в то время я занимался разборкой семейного
архива с целью определить место каждой рукописи в
хронологии своих занятий на поприще литературы и
словесности.
Своим недавним письмом Вы еще раз напомнили о
своей просьбе в отношении упомянутой тетради, а кроме
того, интересовались причинами, кои заставили меня
писать комментарии к изречениям знаменитостей.
Тетрадь я с удовольствием вышлю, как только будет
оказия, а что до причин, то никаких причин и нет
вовсе. Более того, вопреки Вашему мнению, я отнюдь
не имел никакого желания оформлять мои записки
л и т е р а т у р н о. Боже меня упаси! В России
достаточно писателей столь большого таланта, что я и
в мыслях не имел претендовать на то, чтобы свою
убогую писанину выдать замуж с хорошим приданным,
снабдив оную ярлыком "литература".
Касаемо истории, коль скоро Вам сие интересно,
могу сообщить следующее.
Как вы знаете, в моей усадьбе имеется обширная
библиотека, составленная моими отцом и дедом, и
беспрестанно пополняемая мною через знакомых господ
издателей. Имея охоту к чтению произведений,
доставляющих пищу уму и сердцу, я с малых лет положил
себе за правило прочитывать не менее двух томов в
течении месяца, попутно делая выписки в отдельную
тетрадь, дабы не марать поля своими примечаниями.
Обычай этот сослужил мне хорошую службу, приучив к
аккуратности и обстоятельности, что является, по
моему мнению, первейшим условием любого
систематического занятия, и без чего трудно помыслить
приобретение одной вещи, которая, как известно, не
может быть передана по наследству, - я имею ввиду
образованность.
Впрочем, был период, когда я пренебрегал своим
правилом - как раз тогда, когда учился в
университете. Юность имеет свои права - ничего не
попишешь. Свои лучшие годы, когда память свежа, а
ум остер, мы тратим не на упорные занятия, но на
безсмысленное волокитство и систематические попойки в
кругу таких же беспутников, чем изрядно подрываем
свое здоровье, как умственное, так и физическое. Но
для того, чтобы было о чем сожалеть в старости,
надобно непременно повалять дурня в молодости, иначе,
как свидетельствуют мудрецы, жизнь будет не полна.
В более зрелом возрасте, когда волею обстоятельств
я вынужден был поселиться в своем имении, должно
быть от скуки вернулся к прежним занятиям в
библиотеке, и чем дальше, тем сильнее увлекался,
находя в общении с авторами книг и журналов все
большее удовольствие. Их общество с тех пор заменило
для меня все остальное, о чем не жалел, и не жалею
поныне.
Прежде всего я обратился к творениям древних
авторов, коих и перечитал изрядное количество,
попутно делая выписки для памяти и примечания к оным
в отдельной тетради, ибо, как вам известно, древние
чаще попадали в точку, оттого что не были обременены
самолюбием и множественными предрассудками. С этих
пор всякий раз, когда в книгах мне попадалась мысль,
достойная внимания, оная тотчас же запечетлевалась в
одной из тетрадей, соответственно времени написания
сочинения.
Что до комментариев - оные присовокуплялись либо
тотчас же, либо после, когда мне приходила охота
перечитывать свои записки, причем, собственные мои
мысли, в зависимости от настроения и времени года,
казались то более, то менее остроумными и
глубокомысленными, о чем Вы можете судить по
множественным помаркам и перечеркиваниям.
В тетради за нумером 7 мной были собраны
высказывания древнегреческих и римских авторов, к
коим я вообще отношусь с величайшим пиететом, ибо
оные заложили фундамент и философии, и науки, и
искусства. Следующие поколения лишь повторяли на
разные лады то, что ими было понято и высказано - с
тех пор люди не стали умнее, разве что жеманнее.
Тетрадь сия имеет забавную историю, а именно: оная
была засунута мною на дальнюю полку и не попадалась
на глаза в течение пяти-шести лет - до той поры,
пока из С.-Питербурга не явился на каникулы мой
племянник Евгений - личность столь пламенная и
кипучая, что на семь верст вокруг него земля горела
и кипели источники. Малый сей, по его собственному
выражению, вращался в самых высокообразованных
кругах, и напичкан был вздором по самую макушку
(распространено мнение, будто культура и образование
движется на перифирию из столиц, так, должно быть,
там их и делают...). Хотя ему нельзя было отказать в
уме, однако же наши взгляды на современные течения
изящной словесности и философии рознились весьма
сильно, что стало причиной длинных споров. Споры сии
разносились по окрестным селениям и носили довольно
таки односторонний характер, а именно: он меня
обличал, я же, со своей стороны, помалкивал.
Дело кончилось тем, что Евгений перевернул вверх
дном всю фамильную библиотеку и добрался до моих
записок. А в довершении всего, обнаружил пропавшую
тетрадь с греками. Уж не знаю, чем оные ему так
насолили, но ополчился на них несказанно, и палил из
всех калибров, используя мои же собственные
комментарии в качестве аргументов. Особенно досталось
Платону и Аристотелю, а несчастный Сенека Младший
обратился в мелкий порошок. Упор делался на то, что
меняются времена, меняются люди, и то, что раньше
было хорошо, теперь стало дурно, и что развитие
естественных наук все исправит. Мельком были задеты
отцы и дети - до матерей, слава Богу, дело не дошло.
Когда же племянник отбыл назад в столицу, я обнаружил
свои записки в крайнем беспорядке и принужден был
разбирать все заново.
Именно этим обстоятельством объясняется мой отказ
передать Вам известные тетради. Теперь же делаю это,
хотя и без особого удовольствия. Перед отправкою еще
раз бегло просмотрел все, и не обнаружил ничего,
достойного похвалы. Равно как и полезного для себя
(Вам известно, чем я теперь занимаюсь). Не могу
представить, для чего вы хотите употребить мои
списки, ибо существует немало сборников речений и
древних и нынешних авторов, а что до комментариев, то
всякий мало мальски образованный человек изготовит их
в угодном количестве, была бы в том нужда.
К сему добавлю, что переводы некоторых авторов с
греческого и латыни сделаны так, как оные мне были
понятны - я ни в какой мере не претендую ни на
точность, ни на изящество слога.
В заключение смею просить Вас об одной любезности.
Не сочтите за труд выслать мне собрание сочинений
Козмы Пруткова, которое, как мне стало известно, в
скором времени будет издано в С.-Питербурге,
а кроме того, все, что сочтете полезным для моих
занятий.
Примите и проч. Ф.Топорищев
