Еще больше айильцев стояло и смотрело на него; некоторые только сейчас опускали вуали. Ранд по-прежнему нигде не видел ни одной Девы. На набережной были не только айильцы. Добрэйн восседал на черном мерине; он не сводил с Ранда глаз. Неподалеку от него Талманес с Налесином и Дайридрм, верхом на лошадях, внимательно наблюдали за Мэтом, почти так же пристально, как и за Рандом. На гребень громадной городской стены высыпали люди, восходящее солнце очертило их фигуры, отбрасывая длинные тени, и еще люди толпились у вдающихся в реку волноломов. Две из этих затененных фигур повернулись, когда Ранд поднял голову, увидели друг друга шагах в двадцати и будто отшатнулись. Ранд готов был об заклад биться, что это Мейлан и Марингил. Лан стоял возле лошадей у последнего фургона, поглаживая по белому носу Алдиб. Кобылу Морейн.
Ранд двинулся к Лану.
- Прости, Лан. Будь я порасторопней... Если б я... - Он тяжело вздохнул. Я не смог убить одну, поэтому убил другую. Да испепелит и ослепит меня Свет! А случись так прямо сейчас, ему было бы все равно.
- Так плетет Колесо. - Лан шагнул к Мандарбу, занялся подпругой вороного жеребца. - Она была солдатом, по-своему бойцом, как и я. За последние двадцать лет это могло случиться сотни две раз. Она знала об этом, как знал и я. Хороший день для смерти. - Голос Стража, как всегда, был тверд, но холодные голубые глаза окружала краснота.
- И все равно прости. Я должен был... - Нет, такими словами Лана не утешить, а эти "если" глубоко впивались в душу Ранду. - Надеюсь, Лан, ты все-таки останешься мне другом после... Мне очень дороги твои советы... и занятия с мечом... и то и другое мне в будущем очень понадобится.
- Я - твой друг. Ранд. Но остаться я не могу. - Лан одним махом вскочил в седло. - Морейн сделала со мною нечто, чего не бывало сотни лет, с тех пор как Айз Седай еще иногда связывали узами Стража, невзирая, хочет он того или нет. Она изменила мои узы - после ее смерти они переходят к другой. Теперь я должен отыскать ее, стать одним из ее Стражей. Да я уже и так им стал. Я чувствую ее, слабо, где-то далеко на востоке, и она тоже чувствует меня. Я обязан идти, Ранд. Это тоже часть сделанного Морейн. Она говорила, что не даст мне времени умереть, мстя за нее. - Лан стиснул поводья, словно сдерживая Мандарба, словно сдерживая себя, не позволяя дать коню шпоры. - Если ты когда-нибудь вновь увидишь Найнив, скажи ей... - На миг это каменное лицо смяла душевная боль - всего на мгновение, потом оно вновь стало гранитным. Лан пробормотал себе под нос, но Ранд расслышал: - Чистая рана заживает быстрее, и боль проходит скорее. - Громко он сказал: - Скажи ей, что я нашел другую. Иногда Зеленые сестры столь же близки со своими Стражами, как другие женщины со своими мужьями. Во всех отношениях. Скажи ей, что я стану любовником какой-то Зеленой сестры, так же как и ее мечом. Такое случается. Мы ведь с ней виделись очень и очень давно.
- Я передам ей все, что ты скажешь, Лан, но не знаю, поверит ли она мне.
Лан склонился с седла и крепкой хваткой сжал плечо Ранда. Юноша припомнил, как мысленно называл его полуприрученным волком, но по сравнению с этими глазами волчьи показались бы щенячьими.
- Ты и я, мы с тобой во многом схожи. В нас есть тьма. Мрак, боль, смерть. Они исходят от нас. Если ты, Ранд, когда-нибудь полюбишь, то оставь ее, пусть она найдет себе другого. Лучшего подарка ты ей не сделаешь. - Выпрямившись, Лан поднял руку. - Да будет мир благосклонен к твоему мечу. Таи шар Манетерен. - Древнее воинское приветствие. Истинная кровь Манетерена.
Ранд поднял руку в ответ:
- Тай'шар Малкир.
Лан ударил Мандарба каблуками, и жеребец рванул вперед, словно готовый галопом нести последнего из Малкири, куда тому угодно. Айильцы и все прочие поспешно расступались перед конем.
- Да примет тебя последнее объятие матери, Лан, - прошептал Ранд и вздрогнул. Эта фраза была частью погребального обряда в Шайнаре, да и повсюду в Пограничных Землях.
Все по-прежнему смотрели на Ранда - айильцы, люди на стенах. О случившемся сегодня - или о какой-то версии происшедшего - Башня узнает, как только туда долетит голубь. Если Равин тоже каким-то образом наблюдает за городом - здесь, у реки, достаточно одного ворона, одной крысы, - то он определенно сегодня ничего не ожидает. Элайда бы подумала, что он ослаб, стал, наверное, поуступчивей, а Равин...
Ранд сообразил, что делает, и поморщился. Прекрати! Хотя бы на минутку прекрати и оплачь! Ему не хотелось чувствовать все эти устремленные на него взгляды. Перед Рандом айильцы расступались почти так же быстро, как раньше перед Мандарбом.
Заметив сложенную из камня и крытую шифером контору начальника дока. Ранд направился к ней. В маленьком домике оказалась единственная комнатка без окон. Вдоль стен тянулись полки, заставленные гроссбухами, заваленные свитками и разными бумагами; комнатку освещали две лампы, стоявшие на неструганом столе среди таможенных печатей и налоговых ярлыков. Прячась от всех тех глаз. Ранд вошел и захлопнул за собой дверь. Морейн погибла, Эгвейн ранена, а Лан ушел. Высокая цена за Ланфир.
- Скорби, чтоб тебе сгореть! - прорычал Ранд. - Она это заслужила! У тебя хоть какие-то чувства остались?
Но по большей части он чувствовал оцепенение. Все тело у него болело, внутри все точно омертвело.
Сгорбившись, Ранд сунул руки в карманы и почувствовал под пальцами письма Морейн. Он медленно вытащил их. Кое-что ему для размышлений, сказала она. Убрав обратно в карман письмо, адресованное Тому, Ранд сломал печать на втором. Страницы были убористо и густо исписаны изящным почерком Морейн. "Эти слова исчезнут через несколько мгновений после того, как ты выпустишь письмо из рук, поскольку на тебя настроен малый страж. Поэтому будь осторожен с письмом. Раз ты читаешь эти строки, это означает, что события у причалов произошли так, как я надеялась..." Ошеломленный, Ранд оторвался от ровных строчек, потом торопливо продолжил чтение.
"В самый первый день, когда мы добрались до Руидина, я узнала многое - как это мне стало известно, пусть тебя не беспокоит. Некоторые из секретов принадлежат другим, и я не выдам их. Я знала: настанет день, когда в Кайриэн придут известия о Моргейз. Я не знала, каковы будут известия. Если услышанное нами - правда, то пусть смилуется Свет над душой Моргейз; иногда она была своенравной и упрямой, с характером львицы, но при всем том - хорошей и великодушной королевой. Однако эти новости всякий раз приводили к причалам. А от причалов возможны были три ветви событий, но поскольку ты читаешь это письмо, значит, меня нет, как и Ланфир..." Пальцы Ранда крепче сжали листки. Она знала. Знала - и все-таки привела его с собой. Он торопливо разгладил смятый лист. "Другие два варианта намного хуже. Согласно одному, Ланфир убила тебя. По другому - увела с собой, и когда мы в следующий раз увидели бы тебя, ты назывался бы Льюсом Тэрином Теламоном и был бы ее преданным любовником. Надеюсь, с Эгвейн и Авиендой ничего плохого не произошло. Как видишь, мне неизвестно, что случится в мире потом, за исключением, возможно, одной мелочи, которая тебя не касается.
Тебе я не рассказала ничего по той же причине, почему не стала рассказывать и Лану. Даже будь у меня выбор, я не могла бы быть уверена, какое решение ты примешь. По- видимому, в людях Двуречья многое сохранилось от легендарного Манетерена, и чертами характера они схожи с жителями Пограничья. Говорят, что в Пограничье мужчина примет удар кинжалом, лишь бы отвести беду от женщины, и сочтет это только справедливым. Не смела я рисковать тем, что ты мою жизнь поставишь выше собственной, уверенный, будто каким-то образом сумеешь уклониться от судьбы. Нет, боюсь, это не риск, а глупая уверенность, как наверняка выяснилось сегодня..."
- Мой выбор, Морейн, - пробормотал Ранд. - Это был мой выбор.
"Несколько заключительных замечаний.
Если Лан еще не ушел, передай ему: то, что я сделала, ему во благо.
Когда-нибудь он поймет и, надеюсь, благословит меня за это. Не доверяй до конца ни одной женщине, которая ныне Айз Седай. Я говорю не только о Черных Айя, ибо их ты должен опасаться всегда. Будь подозрителен к Верин в той же степени, как и к Алвиарин. Мы три тысячи лет заставляем мир плясать под свою дудку. Подобную привычку сломать трудно, это я поняла, танцуя под твою дудку. Ты же должен действовать свободно, а мои сестры даже из самых лучших побуждений могут попытаться направлять твои шаги, как делала я.
Пожалуйста, когда вновь свидишься с Томом Меррилином, вручи ему мое письмо. Когда-то мы с ним обсуждали одно маленькое дельце, которое я должна прояснить, чтобы восстановить его душевный покой. И последнее: держи ухо востро с мастером Джасином Натаэлем. Всецело одобрить я не могу, но мне понятно. Наверное, это был единственный способ. Однако берегись его. Он теперь тот же, кем был всегда. Никогда этого не забывай.
Да осияет и защитит тебя Свет. Ты все сделаешь как надо. У тебя все получится".
Подписано было просто: "Морейн". Она почти никогда не прибегала к своему родовому имени.
Ранд еще раз перечитал предпоследний абзац, повнимательней. Каким-то образом Морейн узнала правду об Асмодиане. Наверное, так. Знала, что один из Отрекшихся рядом, у нее под носом, и даже бровью не повела. И она знала, почему он тут, - если Ранд верно понял смысл написанного. В письме, которое превратится в чистые листы бумаги, когда Ранд отложит послание, Морейн могла бы высказаться напрямую и сказать именно то, что имеет в виду. Но не о том, что касается Асмодиана. А о том, что в Руидине узнала, как должна будет поступить, - без Хранительниц тут не обошлось, или Ранд крупно ошибается. Впрочем, возьмись он расспрашивать Хранительниц, то узнает от них ничуть не больше, чем из письма. Что Морейн хотела сказать об Айз Седай? Была ли какая-то особая причина упоминать Верин? И почему именно Алвиарин, а не Элайда? Оставались у Ранда вопросы и о Томе с Ланом. Почему-то Ранд был уверен, что для Лана Морейн послания не оставила - не один Страж убежден в свойствах чистых ран. Ранд потянулся было к письму Тома, решив распечатать его, но Морейн могла и это письмо защитить малым стражем, как поступила с первым. Айз Седай и кайриэнка, она до самого конца окутывала себя таинственностью, манипулировала другими. До самого конца. Именно этого Ранд и пытался избежать. Ох уж этот вздор о том, что она хранит чужие тайны. Она знала, что случится, и пошла дальше храбро, как любой айилец. Пошла на смерть, зная, что ее ждет. Погибла, потому что он не смог заставить себя убить Ланфир. Он не мог убить одну женщину, поэтому погибла другая. Взгляд Ранда упал на последние слова письма:
"У тебя все получится".
Слова эти резали юношу, точно холодная бритва.
- Почему ты плачешь тут один, Ранд ал'Тор? Правда, я слыхала, будто некоторые мокроземцы считают позором, если их увидят плачущими. Ранд зло посмотрел на стоящую в дверях Сулин. Она была полностью экипирована для боя: лук в футляре за спиной, колчан у пояса, в руке - круглый кожаный щит и три копья.
- Я не... - Щеки были мокрыми. Ранд сердито вытер влагу. - Здесь просто жарко. Взмок... Чего ты хочешь? Я-то думал, вы все решили бросить меня и вернуться в Трехкратную Землю.
- Это не мы тебя покинули, Ранд ал'Тор. - Закрыв за собой дверь, Сулин села на пол и положила щит и пару копий наземь. - Это ты нас бросил. - Одним движением она уперлась ступней в зажатое в руках копье, потянула и переломила древко пополам.
- Что ты делаешь? - Не отвечая, Сулин отбросила обломки в сторону и взяла второе копье. - Я спросил: что ты делаешь? Лицо беловолосой Девы могло бы и Лана заставить колебаться, но Ранд нагнулся и схватился за копье между ее руками; мягкая подошва обувки Девы опустилась на сжавшие древко пальцы Ранда. И вовсе не мягко.
- Ты нас в юбки вырядишь? Заставишь замуж выйти и у очага сидеть? Или мы будем лежать подле твоего костра и станем руку тебе лизать, когда ты кусочек мяса нам кинешь?
