по поводу невыносимости другого, мы забываем про иную и еще более страшную
невыносимость -- а именно, про невыносимость вещей, которая имела бы место без
другого. Этот последний релятиви-зирует незнаемое и невоспринимаемое, поскольку
он, с моей точки зрения, вводит знак невидимого в то, что я действительно вижу,
заставляя меня сознавать то, что я не воспринимаю, как воспринимаемое другим. Во
всех отношениях, мое желание проходит через другого, и через другого оно
обретает свой объект. Я не могу желать ничего, что нельзя увидеть, помыслить и
чем не обладает возможный другой. Это -- основа моего желания. Всегда именно
другой связывает моМ желание с объектом.
Что происходит, когда другой отсутствует в структуре мира? Тогда царствует
только брутальная оппозиция солнца и земли, невыносимого света и тМмной бездны:
"суммарный закон всего или ничего". Известное и неизвестное, воспринимаемое и
невоспринимаемое абсолютным образом противостоят друг другу в битве без
оттенков. "МоМ видение острова -- вещь, замкнутая на самоМ себя. ВсМ то, что я
наблюдаю здесь, является абсолютной неизвестностью. Повсюду, где меня нет
сейчас, царит беспросветная тьма"6. Грубый и чМрный мир без
____________
6 Стр. 75.
401
ЛОГИКА СМЫСЛА
потенциальностей и виртуальностей: категория возможного рухнула. Вместо
относительно гармоничных форм, набегающих с заднего плана и возвращающихся в
него согласно порядку пространства и времени, теперь существуют только
абстрактные линии, светящиеся и губительные: только без-дна, мятежная и
всепоглощающая. Ничего, кроме Стихий. Без-дна и абстрактная линия заместили
рельеф и задний план. ВсМ непримиримо. Перестав стремиться и тяготеть друг к
другу, объекты поднялись угрожающе; в них мы открываем злобу, уже не
человеческую. Можно было бы сказать, что каждая вещь, избавленная от своей
рельефности и сведенная к самым резким линиям, даМт нам пощМчину или наносит
удар сзади. Отсутствие другого ощущается, когда мы вдруг сталкиваемся с самими
вещами, когда нам открывается ошеломляющая стремительность действий. "Нагота --
это роскошь, еМ может безнаказанно позволить себе только тот человек, что живет
в согревающем окружении себе подобных. Для Робинзона, пока его душа оставалась
прежней, эта нагота стала убийственным испытанием, дерзким вызовом Богу.
ЛишМнная жалких покровов -- ветхих, изодранных, грязных, но унаследованных от
многих поколений человеческой цивилизации и пропитанных человеческим духом, --
его слабая белая плоть была теперь отдана на произвол грубых, безжалостных
стихий"7. Больше нет никаких переходов; сладость близости и сходств, которая
позволяла нам обитать в этом мире, -- пропала. Больше нет ничего, кроме
непреодолимых глубин, абсолютных дистанций и различий или, наоборот, невыносимых
повторов, так похожих на в точности совпадающие отрезки.
Сравнивая первичные эффекты присутствия другого и эффекты его отсутствия, мы
получаем возможность сказать, что же это такое -- другой. Ошибка философских
теорий в том, что иногда они сводят другого к частному объекту, а иногда -- к
другому субъекту. (Даже концепция, изложенная Сартром в Бытии и Ничто,
довольствуется объединением двух этих определений, делая другого объектом моего
взгляда, даже если он,
____________
7 Стр. 48. 402
ПРИЛОЖЕНИЯ
в свою очередь, смотрит на меня, превращая меня в объект). Но другой не является
ни объектом в поле моего восприятия, ни воспринимающим меня субъектом: другой,
изначально -- это структура перцептивного поля, без которой само поле не может
функционировать так, как оно функционирует. То обстоятельство, что эту структуру
могут актуализировать реальные персонажи, вариабельные субъекты -- я для вас, а
вы для меня -- не мешает ей предсуществовать в качестве условия организации
вообще по отношению к тем [частным] условиям, которые актуализируют ее в каждом
организованном перцептивном поле -- вашем или моМм. Таким образом, априорный
другой -- как абсолютная структура -- устанавливает относительность другого в
качестве посредника, актуализирующего такую структуру внутри каждого поля. Но
что это за структура? Это -- структура возможного. Испуганное выражение лица --
это выражение возможного пугающего мира или чего-то пугающего в мире -- чего-то,
чего я ещМ не вижу. Надо понять, что возможное не выступает здесь в качестве
абстрактной категории, обозначающей то, чего не существует: выражаемый возможный
мир несомненно существует, но он не существует (актуально) вне того, что его
выражает. Гримаса ужаса не несет в себе сходства с ужасающей вещью. Она
подразумевает последнюю, обволакивает еМ как нечто иное, подобно свМртку,
вмещающему то, что выражено в выражающем. Когда же я, в свою очередь и со своей
стороны, постигаю реальность того, что выражал другой, то я тем самым лишь
эксплицирую другого, как и открываю и осознаю соответствующий ему возможный мир.
Действительно, другой наделяет реальностью те возможности, которые он в себе
несет, -- особенно посредством речи. Другой -- это экзистенция заключМнного в
нМм возможного. Язык -- реальность возможного как такового. Эго -- развитие и
экспликация того, что возможно, процесс его реализации в актуальном. Пруст
говорит об Альбертине, что она несет в себе и выражает морской берег и
разбивающиеся о него волны: "Если она смотрит на меня, то чем же я являюсь для
неМ? В недрах какого универсума она воспринимает меня?" Любовь и ревность станут
попыткой от-
403
ЛОГИКА СМЫСЛА
крыть и развернуть возможный мир, именуемый Аль-бертина. Короче, другой как
структура -- это выражение возможного мира; такое выражаемое постигается как то,
что ещМ не существует вне того, что его выражает. "Каждый из пришельцев был
возможным миром, по-своему стройным и логичным, со своими ценностями, точками
притяжения и отталкивания, со своим центром тяжести. Но чем бы ни различались
возможные миры этих людей, все получали сейчас первое представление о Сперанце
-- о, сколь общее и поверхностное! -- на основе которого и организовали своМ
пребывание здесь, оттеснив в уголок спасшегося от кораблекрушения Робинзона и
его слугу-метиса. Но самое главное в этом их представлении о Сперанце было то,
что для каждого она являлась чем-то временным, недолговечным, эфемерным,
обречМнным через краткое мгновение снова кануть в небытие, откуда еМ вырвал
случайный поворот руля на "Белой птице". И каждый из этих возможных миров наивно
претендовал на реальное существование. Так вот что такое другой: это возможный
мир, упрямо пытающийся сойти за реальный"8.
Мы можем ещМ дальше продвинуться в понимании эффектов присутствия другого.
Современная психология выработала богатую серию категорий для объяснения
функционирования перцептивного поля и вариаций объекта внутри этого поля:
форма-содержание, глубина-ширина, предмет-потенциальность, очертания-единство
объекта, края-центр, текст-контекст, тетика-нонтетика, транзитивные
состояния-субстантивные части и так далее. Но вот соответствующая философская
проблема, наверное, поставлена не вполне удачно. Спрашивают: принадлежат ли эти
категории самому перцептивному полю, будучи имманентными ему (монизм), или же
они отсылают к субъективным синтезам, действующим в материи восприятия
(дуализм). Было бы неверно исключать дуалистическую интерпретацию под предлогом
того, что восприятие не осуществляется посредством интеллектуальных синтезов;
разумеется, можно говорить о пассивных чувственных синтезах совершенно иного
______________
8 Стр. 282 - 283. 404
ПРИЛОЖЕНИЯ
типа, действующих в данном материале (в этом смысле Гуссерль никогда не
отказывался от определМнного дуализма). Даже если это и так, то мы все же
сомневаемся, что такой дуализм задается корректно, когда он утверждается между
материей перцептивного поля и доре-флексивными синтезами Эго. Подлинный дуализм
в чем-то другом; он пролегает между эффектами "структуры другого" перцептивного
поля и эффектами еМ отсутствия (каково было бы восприятие, если бы не было
другого). Нужно понять, что другой -- отнюдь не одна среди прочих структур в
перцептивном поле (например, в том смысле, что можно было бы распознать в нем
различие между природой и объектами). Это та структура, которая обусловливает
всМ [перцептивное] поле и его функционирование, делая возможным полагание и
приложение предданных категорий. Как раз не Эго, а другой как структура делает
восприятие возможным. Таким образом, те авторы, которые неверно интерпретируют
дуализм, не способны также и выйти за пределы альтернативы, согласно которой
другой -- это либо особый объект в данном поле, либо иной субъект поля.
Определяя вместе с Турнье другого как выражение возможного мира, мы, напротив,
делаем его априорным принципом организации любого перцептивного поля в
соответствии с категориями; мы делаем из него структуру, допускающую это
функционирование в качестве "категоризации" такого поля. Значит, реальный
дуализм появляется при отсутствии другого. Но что происходит в этом случае с
перцептивным полем? Структурируется ли оно согласно иным категориям? Или же
наоборот, оно раскрывается навстречу совершенно особой предметности, позволяющей
нам проникнуть в особую неоформленную область? В этом и состоит приключение
Робинзона.
Этот тезис -- гипотеза-Робинзон -- имеет большое преимущество: исчезновение
структуры Другого предстает как результат стечения обстоятельств на необитаемом
острове. Несомненно, эта структура продолжает жить и функционировать ещМ долго
после того, как Робинзон на острове сталкивается с какими-либо реальными
посредниками или персонажами, актуализирующими
405
ЛОГИКА СМЫСЛА
еМ. Но наступает момент, когда этому приходит конец:
"Сияние огней маяков погасло для меня. Питаемые моей фантазией, их отсветы ещМ
долго не умирали во мраке, но нынче конец -- тьма восторжествовала"9. И когда,
как мы увидим, Робинзон встречает Пятницу, он уже не воспринимает его как
другого. А когда в конце концов приходит корабль, Робинзон знает, что больше уже
не сможет восстановить людей в их функции другого, поскольку та структура,
которую они могли бы заполнить, исчезла: "Так вот что такое другой: это
возможный мир, упрямо пытающийся сойти за реальный. И хотя отказывать этому миру
в праве на существование было жестоко, эгоистично, аморально, но всМ воспитание
Робинзона побуждало его к этому; за долгие годы одиночества он позабыл прошлую
жизнь и теперь спрашивал себя, сможет ли когда-нибудь окунуться в неМ снова"10.
Не того же ли постепенного, хотя и необратимого, разложения структуры достигает
извращенец на своМм внутреннем "острове", но иными средствами? Говоря языком
Лакана "просрочка" другого приводит к тому, что другой более не воспринимается
как другой, поскольку структура, которая наделяла бы его данным местом и данной
функцией утрачивается. Но тогда, не рушится ли весь наш воспринимаемый мир в
интересах чего-то ещМ?..
ВернМмся к эффекту присутствия другого -- так, как это следует из определения
"Другой -- выражение возможного мира". Фундаментальный эффект состоит в
различении моего сознания и его объекта. Такое различение, фактически, --
результат структуры Другого. Наполняющий мир возможностями, задними планами,
окраинами и переходами; предписывающий возможность пугающего мира, когда я ещМ
не испугался, и, наоборот, возможность обнадеживающего мира, когда я в
действительности напуган этим миром; в разных отношениях охватывающий мир,
который представлен сам по себе прежде, чем я появился как-то иначе; создающий
внутри мира множество полостей, которые содержат множество
_____________
9 Стр. 76.
10 Стр. 283.
406
ПРИЛОЖЕНИЯ
возможных миров -- это и есть другой". Следовательно, другой с необходимостью
опрокидывает моМ сознание в "Я был", в прошлое, которое уже не совпадает с
объектом. До появления другого, например, существовал надежный мир, от которого
моМ сознание не могло быть отличено. Затем объявляется другой, выражающий
возможность пугающего мира, который не мог бы развернуться, не учитывая того,
