взглядом, словно в последний раз прикидывал, стоят ли его муки жизни этих
четверых, спустившихся в Мургуллу из Верхнего Мира.
- Спрячьте лица, - процедил он потом.
Они сидели в карете согнувшись, не смея поднять лиц и закрыв их
руками, содрогаясь от необъяснимого холода, - а над ними нависло нечто, на
что нельзя было даже посмотреть.
Сенор прислушивался, но не слышал ничего. Отражения, дошедшие до
него, были настолько чуждыми всему, что он знал или мог себе представить,
настолько непостижимыми и враждебными, что заставили его сознание мерцать,
а тело - непроизвольно содрогаться. Нечто, не имеющее ничего общего с
земным миром, висело над ним гнетущим облаком - и это было как объятия
худшей из смертей.
Сквозь щель между пальцами Холодный Затылок видел только ноги и хвост
стоящего графа. Тот не произносил ни слова. Прошло уже очень много
времени, спины сидящих окоченели, а Тойнгха все еще вел свой безмолвный
разговор с тем, что называлось в Мургулле Кладбищенской Крысой.
- Надо было заставить его выпить воду... - донесся до ушей Сенора
шепот ведьмы.
У него вдруг возникло непреодолимое, влекущее к смерти искушение
взглянуть на то, что же это все-таки было. Но он достаточно давно жил в
этом мире и хорошо знал цену древнего волшебства. И хотя душа его готова
была пережить восторг смерти, последним, почти исчезающим усилием воли он
заставил себя не поднимать головы. И какое-то время ненавидел себя за это.
Потом он стал думать о том, что испытывают сейчас Истар, Люстиг, Суо
особенно Суо, - ведь оно не было человеческим существом. Сенор ощутил
рядом их одежды и тела: они были неподвижны.
Наконец гул ужаса, наполнявший мозг, начал ослабевать. Кладбищенская
Крыса удалилась со скрежетом; несколько ломких ветвей обрушилось, оставив
в воздухе стеклянный звон; порывистый ледяной ветер, похожий на дыхание
гигантского существа, последний раз обдал их могильным холодом, - и все
вокруг стихло.
Обессиленный Тойнгха упал на сидение кареты. Его лицо в полумраке
было пугающе бледным.
Люстиг тронул поводья, и лошади понесли карету дальше через
Стеклянный Лес, к далекой пропасти, из которой можно было подняться к
дневному свету.
Здесь, во время бегства из Мургуллы, Сенора настиг голос Мелхоэд,
ворвавшийся в его сознание заунывным ветром. Слепая Королева пришла в себя
в хрустальных покоях удалявшегося замка Грах.
- Ах Сенор, Сенор, - запричитал далекий голос, - зачем ты бежал? Я
отпустила бы тебя, когда пришло бы время... Ты оставил меня заточенной в
Бутылке Рофо и забрал с собой Стеклянный Обруч...
Тут Сенор машинально дотронулся до Обруча и с удивлением обнаружил,
что тот до сих пор находится на его голове, более того, в обруч вросли его
волосы и переплелись с волосами Слепой Королевы. В суматохе он совершенно
забыл об амулете Мелхоэд.
А голос стонал:
- Что ты сделал... Теперь я останусь здесь навеки, если не придет
кто-нибудь со Стеклянным Обручем и не освободит меня... Но ты погибнешь, а
Обруч навсегда исчезнет в Тени... О, низкий, низкий, худший из живущих!
Обрекший меня на заточение, а подземный мир - на вражду и хаос!..
Это была правда. Нетрудно себе представить, во что превратится двор
Подземного Королевства без всепроникающей и объединяющей власти Мелхоэд.
Достаточно было взглянуть на Тойнгха, чтобы понять: война между графствами
неизбежна. Война, которая превратит здешнюю жизнь в еще больший ад. Теперь
ничто не мешало осуществлению любого заговора, и начало междоусобицы было
лишь делом времени.
Но Мелхоэд сама нарушила естественный ход вещей. Отпусти она Сенора и
Люстиг, - и сбылось бы пророчество Айоты, Читающей по Костям. Мургулла
была бы спасена, а пришельцы из Верхнего Мира навсегда удалились бы. Но
она предпочла спрятать Сенора в Бутылке Рофо и теперь должна была
заплатить за это.
Голос плакал еще немного, безнадежно и отчаянно; ни одной нотки гнева
больше не появилось в нем.
Сенор постарался отогнать от себя мысли о Слепой Королеве. Невидящим
взглядом смотрел он на проносящийся мимо Стеклянный Лес.
Они не смогли получить обратно своих лошадей. Как оказалось, их давно
съели - мясо животных Верхнего Мира считалось здесь деликатесом. Сенор в
ярости едва не зарубил Мечом слугу, который должен был присматривать за
лошадьми в конюшне у обрыва. Но потом ему пришло в голову, что невероятно
быстрые слепые лошади Мургуллы могут сослужить им неплохую службу. Он
заставил слугу выпрячь их из кареты и объявил графу, что берет себе
четырех лошадей. У Крысиного Хвоста оставалось две лошади, на одной из
которых тот мог вернуться в замок. Но Тойнгха выглядел так, словно ему уже
было все равно.
Только наверху, когда они вывели лошадей на заметенную снегом землю,
кутаясь в плащи от холода и жмурясь от света серого зимнего дня, а клеть,
раскачиваясь, поползла вниз, оцепеневший Тойнгха вернулся к жизни, и Сенор
вновь поймал на себе его злобный взгляд.
- Я отомщу тебе, - сказал Крысиный Хвост из опускающейся клети. -
Если Айота была права, мы еще встретимся, - и месть моя будет страшной...
Бледное лицо его скрылось за краем колодца. Тяжелая крышка,
восстановленная Уродами, захлопнулась, скрыв вход в Подземное Королевство.
Безволосые слепые кони дрожали от холода под порывами зимнего ветра.
Сенор не заставил их мерзнуть. Четыре всадника, один из которых был еле
виден за лошадиной шеей, понеслись по заснеженной равнине в сторону
Кобара.
29. ВРЕМЯ КОМЕТЫ
В тот год появилась комета в небе над миром; появление ее было
предсказано Смотрителем Светил Капу, и это был страшный знак для Кобара.
Тогда началось большое наступление Тени. Хаос пробудился. Падение нравов и
извращения достигли наивысшей степени; все Птицы Зла слетались, чтобы
надругаться над Холодеющим Трупом; сумеречные демоны обретали невиданную
власть над людьми; предчувствие смерти исказило лица. С небывалой
скоростью Тень поглощала пространство, исторгая из себя легионы
неописуемых существ, - и вскоре даже последний нищий в Кобаре понимал, что
город обречен.
Хозяева Башни с трудом удерживали равновесие: лишившись будущего,
Кобар лишился основ своего существования; грязь и жестокость поднялись из
бездонных глубин человеческих, апостолы самоуничтожения обрели верную
паству.
Придворные Башни были заняты пирами, дуэлями и распутством, прерывая
свои оргии лишь на время грабежей, междоусобиц и человеческой охоты.
Последнее развлечение, как особо щекочущее нервы, широко распространилось
в Кобаре; появляться на улицах без оружия и в одиночку стало смертельно
опасным. Закон на глазах терял своих слуг, повсюду воцарились тупая
апатия, изощренный разврат, уродливая сила.
Нижний город, где положение усугублялось наступившим голодом и
нищетой, превратился в клоаку, исторгавшую к небесам омерзительные миазмы.
Предвестие смерти носилось повсюду, девочки становились шлюхами, юнцы,
едва державшие меч, собирались в банды, старики возжаждали запретных
удовольствий, старухи превращались в жриц чудовищной любви.
Чума и сифилис, сдерживаемые теперь лишь знахарями и магами, набирали
силу, собирая свой ежедневный урожай.
Не было спасения, не было выхода.
Больше Сенора никто не преследовал. Выжидая, отступились Хозяева
Башни, барон Тантор Тенга был мертв. Его набальзамированный труп занял
свое место в усыпальнице рода Тенга. Сын Тантора, Флуг, унаследовал титул.
Холодный Затылок знал, что тот, когда вырастет, станет его злейшим врагом
и сделает все, чтобы отомстить за отца. Пока у Сенора было время. Мести
Флуга суждено было зреть несколько лет. Сенор не задумывался над этим
всерьез. Что толку было размышлять об отдаленной опасности, когда
приближалась Тень, а он покидал Кобар и отправлялся в куда более страшное
место...
Но и Кобар стал уже ареной войны. Окраины его разрушали существа
Тени, число его защитников таяло, как весенний снег. Преграда была снесена
и более не восстанавливалась. Хозяева Башни спешно возводили вокруг города
стену из колдовского вещества. Граница Тени пролегла теперь через
Безлюдный Двор - Подземное Королевство Мелхоэд навсегда скрылось в руинах
Хаоса.
В последний раз Человек Безымянного Пальца в одиночку отправился за
пределы города, чтобы увидеть, следует ли до сих пор своему Обету Бродячий
Монах.
Ему показалось, что прошли столетия с того времени, как он побывал
здесь.
Чьи-то огромные туши, двигаясь по лесу, оставили в нем глубокие
просеки; кое-где деревья еще горели, в воздухе висел тяжелый запах тления
и гари. Сенору, который скакал на слепой лошади из Мургуллы, изредка
попадались на глаза человеческие трупы и останки существ, извергнутых
Тенью. Их уже некому было хоронить.
Он разглядел в лесу слабый свет догорающего костра и свернул с
дороги.
Ему не были знакомы последствия такой войны. Совсем недавно здесь
сражались существа из другого мира, и поле сражения было самым странным из
всех, которые ему довелось видеть. Сердце его сжалось от боли, когда он
узрел то, что оказалось трупом Треттенсодда Сдалерна.
У трупа не было головы. Сенор хорошо помнил эту голову - большую,
лишенную волос, с блестящими металлическими заплатами на черепе и круглыми
стеклами, за которыми сверкали два не ведавших страха веселых глаза.
На белой руке трупа висел мешочек с разноцветными черепами, вторая,
черная рука, неестественно вывернутая и обнажившаяся до локтя, до сих пор
сжимала неизвестный Сенору предмет, похожий на посох с рогами.
Вокруг лежали останки его жертв. Холодный Затылок увидел гигантских
железных черепах, дымящихся и неподвижных, из чрева которых вывалились
волосатые существа с червеобразными конечностями. Теперь в них самих
копошились черви. "Слишком уж быстро они гниют", - подумал Сенор.
Трупы животных из Тени уродливыми черными холмами возвышались в
глубине леса. Раны их, нанесенные неизвестным в Кобаре оружием, были
ужасны.
Две железные птицы, столкнувшиеся с землей, оставили неподалеку от
костра глубокие обожженные воронки. Какие-то серые хлопья до сих пор
порхали в воздухе, как снежинки, пляшущие по воле ветра. Холодный Затылок
не знал, что это было.
Он перешагнул через слизь, оставшуюся там, где прошли рогатые жабы.
Что-то, похожее на смерть от молнии, остановило их у самого костра.
Обгоревшие трупы мышей со змеиными раздвоенными языками, свисавшими до
земли, устилали траву.
В ветвях деревьев, окружавших место стоянки Сдалерна, он увидел
мертвых летающих пауков. Серебристая паутина пела на ветру заунывную песню
разрушения. Перепончатые крылья хлопали, как полотнища обгоревших знамен.
Сенор нагнулся над останками Бродячего Монаха и, стараясь не смотреть
на изуродованную шею, достал из складок окровавленной рясы кусок ткани с
живым лабиринтом. Потом снял с белой руки трупа мешочек с черепами и
повесил его себе на шею, не зная еще, зачем делает это.
- Вот и ты сыграл свою последнюю игру, - подумал Сенор вслух. И хотя
понимал, что это вряд ли нужно, начал читать Формулу Великого Перехода,
надеясь, что помогает призраку Сдалерна обрести пристанище и покой.
Ему показалось, что в животе мертвого монаха что-то шевельнулось.
Мертвая плоть вздыбилась, на трупе возник бугор, который стал медленно
передвигаться по телу. Холодный Затылок поморщился от отвращения и на
всякий случай обнажил Меч.
Потом он увидел, как на свет появилась окровавленная голова младенца.
