Георгий ГУРЕВИЧ
СВОЙСТВЕННО ОШИБАТЬСЯ
(Научно-фантастический рассказ)
Да, это и есть наша контора. Райсудьба - так называют нас в городе.
Официальное-то наименование - Консультация по вероятностному
прогнозированию личной жизни - Конверпролиж. Но не привилось. На слух
неприятно. Пишите - Центр судьбы. Кратко, загадочно и выразительно.
Я сам и есть консультант - прогнозист, эксперт по личному будущему,
инженер-предсказатель. Тут и принимаю, в этом кабинетике, небольшом, как
видите, даже тесноватом. Но представьте, тесноватый удобен для тесного
общения. В обширном зале налет официалыцины, люди теряются, зал влечет к
громким речам, отпугивает задушевную откровенность. Откровенничают люди в
уютной комнатке. Шторы на окнах тоже для уюта, для доверительности, чтобы
свет не будоражил, уличный грохот не отвлекал.
Да, откровенность нам необходима, мы же прогнозисты, а не гадалки, не
щеголяем сверхпроницательностью, честно говорим: чем больше клиент
расскажет, тем вероятнее прогноз. Прошлое экстраполируем в будущее. Как в
Бюро погоды: завтрашний день вычисляется по сегодняшнему. У нас тоже
вычисляется. Все, что клиент рассказал, записывается на ленту,
препарируется, перфорируется и анализируется машиной. Сама она слева от
вас, за перегородкой. А занавеской прикрыт экран. Когда информация
обработана, машина преобразует ее в зримые образы. Вы на экране видите
себя, но в будущем,
Показать ваше будущее? Могу, конечно, если вы сядете в кресло и подробно
расскажете о себе. Но эта работа часа на полтора. Хотите присутствовать на
приеме? Нет, это не разрешается. Посторонний смущает клиента, тот начинает
недоговаривать, а каждое умолчание обедняет истину, вносит дефекты в
конечные выводы. Рассказать характерный пример? Рассказать-то можно, но
будет ли это интересно вашему читателю? Как правило, к нам приходят женщины
с неустроенной судьбой: разведенные, брошенные, овдовевшие. Мужчины бывают
реже, определенного типа мужчины - пассивные натуры, которые на себя не
надеются, плывут по течению, уповая на пряники с неба. Вот они-то и
справляются нетерпеливо, когда же начнется пряничный дождь. Еще воображалы
- эти хотят узнать, когда же наконец человечество признает их гениальность.
В сущности, тоже пассивные: ждут незаслуженной награды, милости от стечения
обстоятельств. А активные - те сами выбирают дорогу. Женщины же, которые к
нам приходят, рады бы выбрать, но не из кого. Если выбор есть, без нас
обходятся. Впрочем, бывают и исключения. Бывают. На прошлой неделе было
одно. Рассказать? Расскажу, пожалуй, но с условием, что опубликуете через
год. Да, не раньше. И разрешение я сам запрошу.
На Наташу я обратил внимание еще на улице. Фамилию не скажу, выдумывайте
какую хотите, а Наташа - подлинное имя. Тут псевдоним изобретать незачем, в
нынешнем поколении каждая третья девушка Наташа. Еще Тани, Оли, Ирочки и
Леночки - вот и весь набор. Неизобретательны мы на женские имена. Так вот,
обратил я внимание на нее еще на улице, как только сошел с троллейбуса. Не
потому заметил, что хорошенькая. Хорошенькая, само собой: блондинка,
румянец, талия гибкая. Но главное - походка. Не идет, летит над асфальтом.
Тротуар для нее не грунт, не опора, а трамплин. Пружинки вместо стелек,
крылышки на туфельках. Чуть прикоснулась - и парит, летит, грудь вперед,
плечи вперед, головка вытянута, вся устремлена вперед, как будто точно
знает, что счастье ждет за углом, к счастью торопится. Я еще подумал: "Это
не ко мне".
Пыхтя и вздыхая о прошедшей молодости, поднялся к себе на третий этаж,
прошаркал до своей двери номер семнадцать. Гляжу - она. Уже не
стремительная, но устремленная, натянутая тетива, готовая к броску.
Я нарочно помедлил, не сразу ее пригласил. Не потому, что цену себе
набивал, у нас не принято клиента зря томить. Мы знаем, что люди идут к нам
со своей тревогой, их не накалять, а успокаивать надо. Вот я и подумал:
"Пусть посидит, немножко утомится, расслабится". И когда пригласил ее, тоже
не сразу заговорил, халат надел не торопясь, бумаги разложил. Перекладываю,
а сам присматриваюсь.
Присмотрелся. Спрашиваю неторопливо:
- Пломбир хотите? Я положил для вас в морозильник.
Она вскинулась:
- Откуда вы знаете, что я люблю мороженое?
Объясняю, не таясь, не важничая:
- Обычно клиентки приходят к нам взволнованные. Курящие сразу же просят
разрешения закурить. Вы не просите, значит, не курите. Еще вижу: у вас
румянец во всю щеку, полон рот зубов, наверное, аппетит хороший. Такие
любят сладкое: шоколад или мороженое.
Такими мелочами мы и добываем доверие. Девочка видит: перед ней не
суровый колдун, а добрый доктор, но не только добрый, еще и проницательный.
А я между тем продолжаю набирать очки.
- Так в чем же проблема? - спрашиваю.- Растерялись, не знаете, которого
выбрать?
Почему о выборе заговорил? Хорошенькая, стройная, румяная и белозубая.
Несется на туфлях с пружинками, уверена, что счастье ждет за углом. Такие в
невестах не задерживаются.
- А я уже выбрала,- говорит Наташа.- Я люблю!
Ах, как это было сказано! Глазки прищурены, головка вскинута горделиво.
Как будто признавалась: "Да, это я та самая, знаменитая. Да, это я,
чемпионка, я завоевала первый приз, это я совершила подвиг. Люблю! И
по-настоящему. Высшее достижение жизни!"
- Ну и зачем же тогда вы пришли ко мне?
Тон заметно снизился:
- У девушек трудная судьба. Выбирать надо в самом начале и на всю жизнь.
А мне только девятнадцать, какой у меня опыт? Вот я и пришла к вам за
советом. Хочется знать, буду ли я счастлива с Геной. Боязно, знаете ли.
Страшно даже. Ошибиться боюсь.
- Но если вы любите и уверены в своей любви, может быть, не стоит
заглядывать в будущее?
Мы в нашем Центре судьбы обязательно задаем такой вопрос клиентам. Жизнь,
сами понимаете, не сплошные букеты цветов. Впрочем, даже и в букете роз
рядом с лестками шипы. Всякое бывает, и машину не программиют на умолчание.
Можно, конечно, настроить ее и на розовый туман, ввести поправку на"авось
обойдется". Но тогда какой же смысл в научном прогнозе? Вот и сомневаешься:
всем ли и всегда надо показывать нагую истину? Придут в свое время трезвые
будни, но ведь перед буднями праздник, стоит ли его упускать? Объяснил я
все это Наташе.
- Нет, я хочу смотреть правде в глаза,- объявила она. Ну что ж, мужество,
заслуживающее уважения. К тому же клиент имеет право на правду, он за ней
пришел.
- Тогда рассказывайте все подробно,- предложил я, усаживаясь в кресло
плотнее.- Чем больше деталей, тем точнее прогноз. Фотографии догадались
принести? Целый альбом. Очень хорошо! Умница! Так и надо.
Полистал я альбом. Геннадий, Наташин избранник, в самом деле располагал к
себе. Высокий, тонкий, даже излишне худощавый, с длинными руками музыканта
и выразительным лицом: волнистые волосы над высоким лбом, лепные черты,
близко поставленные глубоко запавшие глаза, тонкий длинный нос, тонкие губы
с насмешливой улыбкой. По рассказам Наташи, он и был насмешником в жизни,
мгновенно подмечал оплошности, несообразности, противоречия, в особенности
противоречия между словами и фактами. Живо интересовался всем на свете,
читал популярные журналы от корки до корки и выуживал оттуда каверзные
вопросы, честно говоря, не для уточнения, а от прозорливости, чтобы
учителей ставить в тупик. И все искал ошибки у великих людей: а почему
Колумб настаивал, что открыл Индию? А почему Кювье отрицал постепенную
изменчивость видов? А почему Резерфорд не видел практической пользы в
атомном ядре? А почему Менделеев не признавал?.. А почему Эйнштейн не
понимал? А почему Грибоедов... А почему Лев Толстой?..
Девочки-одноклассницы были в восторге от Геннадия: "Такой умный! Такой
остроумный!" Но дружил он только с Наташей, из всех выбрал одну.
- Почему именно вас? - спросил я. Хотя мог бы и не спрашивать. Кому не
понравилась бы эта живая пружинка с крылышками Меркурия на туфельках.
- Потому что со мной можно было дружить в прямом смысле, не только под
ручку ходить,- сказала Наташа.- Вы же совсем не знаете девочек, девчонок из
нашей группы, я разумею. Они же не склонны вникать в суть. Красиво говорит
- значит, умный, а что именно говорит - уже неважно. Им даже нравится, если
мальчик плетет что-то непонятное... Такой молодец, умнее, чем они сами. А
со мной Геннадий мог все обсуждать, даже и научное... Я и спорила иногда.
- И что же вы обсуждали... научное?
- Не знаю, имею ли я право пересказывать. У Гены большие планы, но
оформление только начато. Если всюду распространяться, кто-нибудь может
использовать...
- Наша беседа записывается машиной,- успокоил я Наташу.- Если возникнет
спор о приоритете, можно предъявить запись. Даже удобнее для вас, есть
документ, есть свидетель.
Почему я настаивал? Все та же причина: чем больше материала, тем точнее
прогноз. А для прогноза важно не только мнение влюбленной подруги, но и
содержание "больших планов" Геннадия. 14 важно объективно оценить понимание
Наташи: сумеет ли она связно изложить "научное" или, подобно "девочкам из
нашей группы", только ахать будет: "Ах, Гена такой умный, такой
замечательный!"
И рассказать она сумела. И суть, пожалуй, была незаурядная, нестандартная
по меньшей мере. Друг ее - студент третьего курса -- задумал ни много ни
мало основать новую науку. Какую? Вероятно, я мог бы и сам догадаться, если
бы было время подумать. В самом деле, какую науку мог придумать человек с
острым умом, язвительный насмешник, везде подмечающий несообразности, у
великих ученых выискивающий ошибки? Науку об ошибках, естественно. Так он и
назвал ее - ошибковедение.
Пока что существовало только название да было еще написано предисловие к
будущей монографии. Эпиграф подобран - солидный, латинский афоризм:
"Humanum errare est" ("Человеку свойственно ошибаться"). И еще другой
эпиграф - из сочинений Менделя Маранца. И откуда только Геннадий выкопал
эту старину? "Что такое жизнь без ошибок? Это рот без зубов. Не бывает
больно, не бывает и приятно".
Предисловие начиналось с рассуждения о пользе ошибок. Естественно,
Геннадий ссылался на ошибки наследственности. Из неправильных, сломанных и
испорченных генов природа складывает наследственный код более совершенного
вида. "Ошибки необходимы для развития",- утверждал Геннадий. Потом поправил
себя: "...для развития жизни". Вспомнил, что неживая природа не ошибается,
поскольку у нее нет цели. Цели появляются вместе с жизнью. Первейшая -
уцелеть. "Цель - уцелеть",- наверное, не случайный каламбур.
Уцелеть - означает прокормиться, сохранить себя и оставить потомство для
сохранения вида. Для решения этих трех первоначальных и трех или трехсот
миллиардов вторичных, третичных и прочих задач нужна информация о внешней
среде, например: вижу зверя - живое существо. Далее нужна обработка
информации: узнавание заяц или лев? Нужен вывод - решение: схватить или
удирать? И нужны действия, чтобы догнать или удрать. И на всех трех этапах
ошибки. Ошибки органов зрения - не заметил, не разглядел. Ошибки суждения -
принял зайца за льва. Ошибки действия - не сумел догнать, не сумел удрать.
"Вся история жизни на Земле - это история преодоления ошибок",- утверждал
Геннадий.
Ошибки физиологии почки распускаются в оттепель. Ошибки поведения -
лягушка уставилась в пасть змеи, мошку ищет на кончике, жала. Ошибки
растений, ошибки животных, ошибки органов - болезнями называются. Ошибки
машин - к авариям ведущие...
И в конце своего введения Геннадий написал горделиво: "Ошибковедение
неисчерпаемо, бесконечно и вечно. Бесконечно потому, что бесконечна
природа. Вечно потому, что надо знать все, чтобы устранить все ошибки. Но
чтобы узнать все, необходима вечность".
К сожалению, пока еще великая наука ошибковедения не была создана.
Имелось предисловие. Наташа помнила его наизусть. И план был составлен. По
плану предполагалось написать три тома.
Том первый Геннадий хотел посвятить описанию типовых ошибок:
