континентальных районах, но возвращение циклонов на прежние пути
восстанавливает фитоценозы Гоби или Сахары. Наводнения смывают города, но,
когда спадает вода, жизнь в речных долинах возобновляется. Иными словами,
природные процессы обратимы, кроме разве что извержений вулканической лавы.
А ведь есть сколько угодно пустынь, которые не вернуть к былой жизни
никаким изменением природных условий. Иногда эти пустыни сухие, как,
например, долины русел южных притоков Тарима, иногда - как амазонская или
юкатанская сельва, заросшие сорняками, выросшими на переотложенных почвах,
полях древних индейцев. Там всегда находят фрагменты каменных орудий или
керамики - следы обитания древнего человека. По сути дела, это даже не
пустыни, а бэдленды - принимаю английское слово, так как в русском языке
эквивалентного слова нет. И таковы же отвалы горных выработок,
бетонированные площадки, пирамиды.
Человек создает необратимую деструкцию ландшафта; и это то же самое, что
вандализм в отношении памятников искусства. А мы уже видели, что подобный
род деятельности не присущ человеку как виду, а является побочным
результатом, следствием возникновения и исчезновения особого мироощущения,
которое, видимо, сопутствовало процессам творческого этногенеза с самой
глубокой древности.
Таким образом, оскудение природы и уничтожение шедевров культуры нельзя
считать следствием борьбы за существование, а надо рассматривать как
преступление по отношению к потомкам, которым придется прозябать на
оскопленной планете.
То, что факты вандализма в отличие от миграции - не явления, а деяния, -
бесспорно, но связано ли такое безобразие с пассионарностью? Конечно!
Однако характер этой пассионарности отличается от того, который мы уже
подробно описали. И генезис ее другой, он носит не природный, а
ситуационный характер. До столкновения оба этноса были нормальными
системами с разными уровнями пассионарности. При их совмещении поток
пассионарности будет направлен от системы с более высоким уровнем к системе
с более низким, и, таким образом, общий уровень будет выравниваться. Этот
энергетический перепад и создает ту форму энергии, которая питает
возникающую тут антисистему, т.е. системную целостность людей с негативным
мироощущением.
От такого баланса страдают обе системы. Вандализм одинаково деформирует и
тех, кого губят, и тех, кто губит, ибо губителям оказывается невозможно
жить на развалинах и опустошенных землях. Антисистема подобна популяции
бактерий или инфузорий в организме: распространяясь по внутренним органам
человека или животного, бациллы приводят его к смерти... и умирают в его
остывающем теле. А ведь может показаться, что антисистема - закономерное
явление природы.
Нет! Человек не бацилла. Выбор характера деятельности лежит, как уже было
сказано, в "полосе свободы", где человек отвечает за свои поступки. Нет
закона природы, диктующего бессмысленное уничтожение шедевров, убийство
животных не для того, чтобы насытиться, оскорбление беззащитных людей. Эти
две взаимоисключающие линии поведения мы в просторечье именуем добром и
злом, причем никогда не путаем одно с другим. Потому что добро и зло - это
не зеркальные отражения друг друга, а совершенно разные стихии. И тут
уместна та система отсчета, по которой вакуум противостоит субстанции, а,
по терминологии древних, "бездна" - "тварному миру".
В "ПОЛОСЕ СВОБОДЫ"
Однако можно ли отличить "добрых" людей от "злых", и как это сделать? Ведь
никто никогда не скажет о себе, что он служит мировому "злу". Да и
правомочно ли считать одну позицию "злой", а обратную "доброй"? Где
объективный критерий той или другой оценки? Тупик!
Да, на персональном уровне различие невозможно, но ведь есть популяционный
критерий - отношение к окружающей среде, т.е. к миру. И тут представители
обоих направлений, искренне уверенные в своей правоте, говорят то, что
считают единственно правильным и не требующим доказательств.
Первая позиция: материальный мир ужасен и не имеет права на существование,
так как все живое предназначено к смерти, которая есть уничтожение. Вторая
позиция: мир прекрасен, а смерть, постоянно сопутствующая жизни, просто
выход из сложных, часто непереносимых ситуаций. Смерть-благо, ибо она
спасает от внемирового зла, несправедливости, обиды, страдания, которые
страшнее смерти. Обе позиции последовательны; можно выбрать любую, по
желанию.
В начале нашей эры в Средиземноморье, когда мысль была раскована и свободна
от предрассудков, осыпавшихся как шелуха при контакте эллинского,
иудейского и персидского мировосприятия, люди излагали свои соображения без
обиняков. В III-IV вв. н.э. эти концепции кристаллизовались в несколько
систем: гностицизм, талмудический иудаизм, христианство, зороастризм. Все
они заслуживают специального описания, которое мы отложим, чтобы не
отвлекаться от главного - уяснения принципа биполярности. Этот принцип
дошел до нашего времени в сформулирован уже в XX в. двумя философскими
системами: диалектическим материализмом, постулирующим необходимость
сочетания жизни и смерти через закон отрицания отрицания, и
экзистенциализмом, видящим цель бытия в растворении в конечном "Ничто". И
самое любопытное, что эта контроверза прослеживается в прошлое до начала
нашей эры. Гностики, буддисты-махаянисты, манихеи - вот истинные
предвозвестники теории К. Ясперса.
Итак, гностические концепции признавали жизнь на планете Земля тяжелым
бедствием, от которого необходимо избавиться. Самоубийство не выход, так
как душа, или зон, или частица света, снова будет опутана материей или
мраком и воплотится для нового цикла страданий. Спасение в аскезе, отказе
от соблазнов мира, ослабляющей узы плоти. Можно также совмещать с аскезой
пьянство и разврат, вызывающие отвращение к жизни. Важно лишь полное
освобождение от материи, т.е. от биосферы.
Следовательно, биосфера, по учению гностиков, - враг человека, а с врагом,
как известно, надо расправляться по возможности безжалостно. Хорошо еще,
что гностики не популяризовали своих учений из презрения к черни, которая
тоже часть биосферы. Они обратили внимание на собственные тела,
последовательным воздержанием довели себя до освобождения от плоти и к III
в. исчезли без следа, за исключением манихеев, о которых надо говорить
особо.
И все же, несмотря на фантасмагоричность гностических идей, в них оказалась
и конструктивная деталь: гностики открыли мир энергий, окружающий видимую
природу. Как им удалось предвосхитить открытия физиков XX в. без приборов и
сложной математики-объяснить не могу. Правда, они употребляли терминологию,
которая нам кажется заумной, но зато их мысль была чеканной.
Если мы переведем их идеи на современную терминологию и вместо слов "зоны"
и "демоны" поставим слова: "импульсы лучистой энергии" и "радиораспад", то
окажется, что пытливые умы II-III вв. занимали те же проблемы, что и нас.
Другое дело - оценки! Гностики ненавидели окружающий их мир и чтили
умерщвляющий радиораспад. Поэтому, с нашей точки зрения, следует зачислить
авторов гностических учений в разряд губителей окружающей среды.
Существо позиции гностиков составляет стремление заменить дискретные
системы (биоценоз) на жесткие, которые по логике развития превратят живое
вещество в косное, косное при термической реакции разложится до молекул,
молекулы распадутся до атомов, из атомов выделятся реальные частицы,
которые, аннигилируясь, превратятся в виртуальные. Лимит такого развития -
вакуум. И наоборот, при усложнении систем, где жизнь и смерть идут рука об
руку, возникает разнообразие, которое немедленно передается в
психологическую сферу, создает искусство, поэзию, науку. Но, конечно, за
печали и радости бытия придется отплатить закономерной физической гибелью.
Логики здесь нет, ибо правильность тезиса дана в опыте и интуитивном
обобщении. Такова контроверза. Выбор пути свободен.
Этнос как система неизмеримо грандиознее человека, т.е. персоны как
системы. Однако закономерность тут и там одна. Этнос может либо дожить до
гомеостаза и стать верхним звеном вмещающего ландшафта, либо при
столкновении с иным этносом образовать химеру, и тем самым вступить в
"полосу свободы". Только во втором варианте проявляется поведенческий
синдром, при котором возникает потребность уничтожать природу и культуру,
ибо вакуум не зеркальное отражение субстанционального мира, не антимир, а
мир особых свойств. Поэтому при сопряжении материального мира с вакуумом не
возникает гармонии, а идет постоянная борьба противоположностей.
Эта борьба происходит на уровне энергетических импульсов, которые древние
именовали "силами". В числе этих импульсов находится пассионарность. В
критических коллизиях контактов на суперэтнических уровнях она, как
безличная энергия, равно питает оба направления деятельности людей, имевших
несчастье оказаться в химерной системе.
Механизм такого разделения настолько сложен, что объяснение его можно
предложить только как гипотезу. А как иначе можно истолковать импульсы,
идущие от сознания, не впадая в идеализм и противоречие с законом
сохранения энергии?
ПРОЗРЕНИЕ В. И. ВЕРНАДСКОГО
Наш великий ученый, разбирая второй биогеохимический принцип - учение об
увеличении биогенной миграции атомов - направленности эволюции и
становлении ноосферы, бросил мысль: "...Человеческий разум не является
формулой энергии, а производит действия, как будто ей отвечающие (курсив
мой.- Л. Г.). Отмечая это как эмпирический факт, я думаю, что дальнейшее
развитие научных данных позволит нам выйти из этих, может быть, кажущихся
противоречий с... законом сохранения энергии"[7].
Эта как бы побочная мысль представляется более ценной и перспективной,
нежели учение о ноосфере, которому она категорически противоречит. Решение
пришло в виде образа, которым можно открыть экскурс.
Девочка бросает мяч в стену, мячик отскакивает обратно. Толкнула мяч не
стена - она его отразила. Это процесс короткий, и поэтому
причинно-следственная связь ясна, но если такой же процесс длится веками,
сведения о которых отрывочны, а иногда запутанны, то связь между биосферным
импульсом - рукой девочки и обратным движением - мяча от стены, легко может
потеряться для исследователя. Ему будет казаться, что стена бросила мяч от
себя, т.е. он увидит прямую связь вместо обратной.
Если же допустить, что человеческий разум, создающий философские концепции,
романы, мифы, легенды и т.п., - путь не к ноосфере, а к экрану,
отбрасывающему биохимические импульсы, как зеркало отбрасывает солнечный
луч, превращая его в блик ("зайчик"), то противоречие с законом сохранения
энергии исчезает, а обратный путь биохимического импульса, зафиксированный
человеческим сознанием, будет тем, что принято называть мироощущением,
которое не следует смешивать с явлением сознания - мировоззрением.
Но коль скоро так, то мы уловили механизм связи духовной культуры, в том
числе спекулятивной (умопостигаемой) философии с биосферой, к которой
принадлежим мы сами.
Правда, вывод получился неожиданным. Вакуум выступает как ограничитель
энергетических импульсов живого вещества; именно он является препятствием
для совершенствования, и не кто иной, как он, вносит в биосферу Земли
искажения, нанося ей удары за счет смещения направления импульсов,
поступивших от нее же. Продолжая аналогию, можно сказать: первоначальное
явление природы, отброшенное от экрана-ограничителя - вакуума, превращается
в деяние, обусловленное свободной волей человека. А последствия деяний
непредсказуемы; они могут быть благодетельны и губительны, тогда как
результаты явлений всегда нейтральны: они лежат вне сферы добра и зла,
прогресса и регресса, пользы и вреда для порождающей их биосферы. Ей любые
процессы безразличны, кроме тех, которые идут от разума.
Итак, мы нашли ответ на вопрос, поставленный В. И. Вернадским, и вернулись
к первому биогеохимическому принципу: "Биогенная миграция атомов химических
элементов в биосфере всегда стремится к максимальному своему
