Карла Великого: живые силы этносов разорвали железный обруч империи, как
христианской, так и мусульманской, подобно тому как трава взламывает
асфальт.. Но политическое разделение ни там, ни тут не нарушило
суперэтнического единства, отразившегося в известном сходстве некоторых
элементов культуры и литературного языка --арабского и латинского.
Мусульманский суперэтнос оказался гораздо жизнеспособнее, нежели породивший
его арабский этнос. Уже в XI-XII вв. идею Халифата отстаивали
туркмены-сельджуки, а в XIII в. - купленные на невольничьих базарах и
зачисленные в армию куманы (половцы) и суданские негры. Инерция системы,
созданной сподвижниками Мухаммеда, оказалась грандиозной.
Теперь поставим вопрос: можно ли считать религиозную концепцию доминантой
описанного процесса? Как внешнее проявление - несомненно. Но внутренне, по
содержанию дело обстоит сложнее. Карматство по своим философским концепциям
отличается от ислама гораздо больше, чем христианство или даже иудаизм[44],
и тем не менее оно лежит в рамках не только суперэтнической конструкции -
мусульманской культуры, но даже внутри собственно арабского этноса.
Турецкие наемники и марокканские головорезы меньше всего думали о религии,
и все же только они в XI в. своими саблями поддерживали суннитское
правоверие. Вспомним, что Мухаммеду предшествовала плеяда арабских поэтов -
язычников, христиан, иудеев, так что расцвет поэзии явился начальным звеном
описанного процесса, равно как и развитие посреднической торговли, охота за
неграми для продажи их в рабство и кон-дотьерство племенных вождей.
Однако доминантой всего процесса образования арабского этноса (а в
суперэтническом смысле-всей мусульманской культуры) явился все-таки зачатый
Мухаммедом ислам, для которого предшествовавшая эпоха расцвета арабской
поэзии оказалась подходящей почвой. Ислам как символ стал объектом
фанатического самоутверждения и способом введения единообразия. Обычное при
бурном наступлении новой религиозной системы появление (в качестве своего
рода неизбежных антитез) различных ересей и модификаций
религиозно-идеологического содержания лишь стимулировало бурность
протекания основного процесса. Далее, как в пределах собственно арабского
этноса, так и суперэтнической культуры развилась многообразная
интеллектуальная жизнь, приведшая к расцвету науки, искусства, своеобразных
форм быта. Описанный процесс служит примером формирования суперэтноса,
внешне характеризующегося религиозно-идеологической доминантой. Такие
целостности давно известны науке: иногда их называют "культурными типами",
иногда "цивилизациями".
К Х в. энергия арабо-мусульманского этноса иссякла, несмотря на то что
экономика расцвела, социальные отношения нормализовались, а философия,
литература, география, медицина именно в эту эпоху дали максимальное
количество шедевров. Арабы из воинов превратились в поэтов, ученых и
дипломатов. Они создали блестящий стиль в архитектуре, построили города с
базарами и школами, наладили ирригацию и вырастили прекрасные сады,
обеспечивавшие пищей растущее население. Но защитить себя от врагов арабы
разучились. Вместо эпохи завоеваний настала пора потерь.
Французские нормандцы отняли у мусульман Сицилию. Астурийские горцы
захватили центральную Испанию и превратили ее в "страну замков" - Кастилию.
Византийцы вернули Сирию (кроме Дамаска). Грузины освободили Тифлис от
арабского гарнизона. За спасением пришлось обращаться к туркменам, берберам
и туарегам. Эти выручили. В XI в. Аль-морравиды отогнали испанцев на север,
а сельджуки подчинили Армению и Малую Азию. Однако пришельцы защищали не
этнос арабов[45], которых они в грош не ставили, а суперэтнос-"мир Ислама",
ибо сей последний стал для них этнокультурной доминантой. Среднеазиатские
тюрки, суданские негры и дикие курды, входя в структуру распадающегося
Халифата, усваивали принятые там нравы, обычаи, воззрения и т.п., становясь
продолжателями дела общины, созданной Мухаммедом. Именно эти народы
остановили натиск крестоносцев. При всем этом оставалась культура -
произведения рук человеческих, не имеющие саморазвития и способные
разрушаться. Но разрушение шло медленно, а очарование этой культуры
охватывало все новые области в Африке, Индии, на Малайском архипелаге и в
Китае. Там эта культура, на тысячу лет пережившая подъем этноса, ее
породившего, существует и поныне.
Эта культура, восприняв в Х-XII вв. столь большое количество чуждых ей
элементов, привнесенных и инкорпорированными этносами, изменила свой облик
и породила новые формы, причудливые до чудовищности. Мусульмане, этнически
чуждые арабам, становились шиитами, исмаилитами, суфиями или исповедниками
учений, внешне правоверных, а по сути оригинальных и далеких от
первоначального мироощущения сподвижников Мухаммеда и первых халифов. А так
как в эту эпоху этнические разногласия облекались в конфессиональные формы,
то, идя обратным ходом - от культуры к этногенезу, можно вскрыть и
охарактеризовать этнические контакты любого суперэтноса, например Срединной
Азии и Дальнего Востока. Этой сложной проблеме будет посвящен особый
экскурс, когда автор с читателем овладеют еще несколькими приемами
этнологической методики.
X. Алгоритм этногенеза
ЭТНИЧЕСКИЕ РЕЛИКТЫ
Этническая история может насчитать свыше двадцати суперэтносов, исчезнувших
в историческое время и заменившихся ныне существующими. Пока задача состоит
в том, чтобы описать механизм исчезновения суперэтносов, а об их
возникновении и распространении мы поговорим особо. Отметим как важную
деталь, что часто на месте грандиозного суперэтноса, размытого
историческими процессами, остаются островки, пережившие эпоху своего
расцвета и упадка. Примерами подобных малых этносов могут служить баски,
албанцы, ряд кавказских этносов и любопытный, очень устойчивый этнос
ирокезов в Северной Америке. В отличие от большинства вымерших или
ассимилировавшихся племен Северной и Центральной Америки, ирокезы сохранили
свою численность (20 тыс. человек), свой язык и свое противопоставление
всем неирокезам. Правда, они изменили бытовой уклад и из воинов
превратились в "музейные экспонаты".
Реликтовых этносов довольно много, причем часть из них вымирает, часть
ассимилируется другими этносами, а часть, подобно ирокезам, сохраняет свое
самосознание, более или менее стабильную численность и занимаемую ими
территорию. Эти этносы мы называем персистентными, т.е. пережившими самих
себя и находящимися в фазе гомеостаза. Этнография знает очень много
этносов-изопятов, благодаря географическому положению не втянутых в общение
с другими этносами или вовлеченных в него только за последние 100 лет.
Таковыми были многие племена Канады до появления там меховых компаний;
индейцы внутренней Бразилии до начала каучуковой лихорадки; австралийцы,
пока там не появились европейцы; некоторые горцы Кавказа (даже после
захвата Гуниба русскими войсками). Есть много других народов и племен с
большей или меньшей степенью изолированности в Индии, Африке и даже в
Европе. Но, что самое важное, изоляты возникают на глазах историка. Таковы
исландцы, потомки викингов, заселявшие остров в IX в. и за триста лет
утерявшие воинский дух своих предков. Потомки норвежских, датских и
шведских викингов и рабынь, захваченных в Ирландии, уже в IX в. составили
небольшой, но самостоятельный этнос, хранящий некоторые традиции старины и
брачующийся в пределах своего острова[46].
Отсутствие частого общения с иноплеменниками неизбежно ведет к стабилизации
отношений внутри этноса. Возникает структура, которую мы называем
"застойной", а в этносе происходит "упрощение системы". Поясню на наглядном
примере. В Древнем Египте объединенные хамитские племена сложились в
могучий этнос и создали разветвленную социальную систему. Там были фараон и
советники, князья номов и воины, жрецы и писцы, торговцы, земледельцы и
нищие батраки. Система усложнялась по мере возникновения столкновений с
иноземцами. Завоевания в Нубии и Сирии производили профессиональные воины,
договоры с Вавилоном заключали опытные дипломаты, а каналы и дворцы строили
специалисты - инженеры, обучавшиеся с детства. Разветвленная система
пережила вторжение гиксосов и возродилась, как бы налитая обновленной
мощью. Но с XI в. до н.э. пошел процесс упрощения, и сопротивляемость
системы упала. С 950 г. до н.э. власть над Египтом попала в руки ливийцев.
В 715 г. до н.э. господство перешло к эфиопам, которые проиграли войну с
Ассирией, и азиаты оккупировали Египет, который сам уже перестал
защищаться. Саисская династия освободила страну, но держалась на копьях
ливийцев и эллинов. В 550 г. до н.э. пала и она, после чего в Египте
последовательно господствовали персы, македоняне, римляне, арабы, берберы,
мамлюки и турки. Из всех социальных групп уцелели к I в. н.э. только
земледельцы-феллахи и небольшая кучка эллинизированных горожан-коптов.
Феллахи стали изолятом. Хотя вокруг них кипела активная историческая жизнь,
им до нее не было дела. жили в обществе, этнически им чуждом, но оставались
тысячи лет сами собою. Это мы можем назвать этнической статистикой или
покоем. Это означает, что развитие замедлилось настолько, что оно может при
описании не приниматься во внимание.
СТАТИКА И ДИНАМИКА
Условимся о терминах. "Статическими" или "персистентными" мы условно
называем те народы, у которых жизненный цикл повторяется в каждом поколении
без изменений. Это, конечно, не значит, что такие народы не испытывают
внешних воздействий. Часто они даже гибнут при изменении окружающей среды,
как, например, были уничтожены тасманийцы или выбиты арауканы в Патагонии.
Иногда стабильные этнические группы, племена или народы уклоняются от
заимствований у своих цивилизованных соседей, но чаше они легко перенимают
то, что им подходит, не меняя при этом привычного ритма жизни. Например,
алгонкикские племена еще в XVII в. приняли на вооружение мушкеты и
научились стрелять не хуже французских и английских колонистов; патагонцы
за одно поколение в XIX в. превратились из пеших охотников в конных;
тунгусы освоили спички и железные печки, весьма удобные в чумах. Но
этнический облик этих народов до XX в. оставался прежним. Французами и
испанцами не стали ни алгонкины, ни арауканы.
У "динамических" народов всегда возникает проблема "отцов и детей". Молодое
поколение не похоже на прежнее. Меняются идеалы, вкусы, обычаи, появляется
категория "моды". Наряду с появлением нового идет забвение старого, и
эти-то перемены именуются развитием культуры.
Динамические народы тоже не вечны. Они либо исчезают без следа, либо, по
прошествии определенного цикла развития, превращаются в статические,
которые, в свою очередь, после различных трансформаций становятся
динамическими, но уже другими. Исчезновение бывает иногда связано с гибелью
людей, составляющих этнос, а чаще - с раздроблением этнической общности,
причем уцелевшие ассимилируются соседними этническими общностями, люди
остаются, но этнос как системная целостность исчезает. Если же часть этноса
сохраняется как реликт, то это и будет изолят.
Это примеры яркие, но ведь есть сколько угодно градаций традиционности, и
если расположить все известные нам этносы по степени убывающей
консервативности, то окажется, что "нулевого уровня", т.е. отсутствия
традиции, не достиг ни один этнос, ибо тогда бы он просто перестал
существовать, растворившись среди соседей. Это последнее, хотя и
наблюдается время от времени, никогда не бывает плодом целенаправленных
усилий самого этнического коллектива. И тем не менее этносы гибнут, значит,
существуют деструктивные факторы, благодаря которым это происходит. И
поскольку нет этносов полностью изолированных от внешних воздействий, то
следует полагать, что все этносы смертны. И самое любопытное - этносы
иногда предпочитают гибель не приемлемому для них существованию. Почему?
Пожалуй, именно это право на смерть отличает этнос, находящийся в фазе
гомеостатического равновесия со средой, от популяции того или иного вида
