Додуматься удалось лишь до следующего решения: этот случай - особый, и в
нем Джим по-прежнему может пользоваться магическим кредитом своего
наставника.
Вот и теперь, под сенью деревьев, после нескольких попыток вспомнить
в точности всю процедуру, Джиму удалось выкашлять паспорт размером с
пилюлю. Тот сам по себе принялся стремительно расти и мигом вернул себе
первоначальный вид мешка, битком набитого драгоценными камнями, и Джим,
обеими руками прижимая к себе ношу, потащил его к Секоху.
- Я полагаю, что ты поступаешь весьма мудро, передавая паспорт мне, -
заявил Секох, с благодарностью принимая у Джима мешок. - Я отнесу его
прямо к клиффсайд... а, минутку! Мой личный взнос, знаете ли...
Он поставил мешок на землю, развязал его и запустил лапу внутрь.
Несколько мгновений он с крайне озабоченным видом шарил в мешке, а потом
вдруг просиял. Вновь на свет Божий вынырнула лапа Секоха, в которой была
зажата некогда пожертвованная драконом жемчужина.
- Превосходно! - воскликнул, разглядывая ее, Секох. Затем он спрятал
драгоценность за щеку, тщательно завязал мешок и расправил крылья. - Еще
увидимся, Джим!
Он взлетел и, поймав восходящий поток воздуха, быстро поднялся вверх
и заскользил по небу в направлении Клиффсайдских пещер.
- Ну что, - не слишком любезным тоном начал Брайен, - может, теперь,
раз ты покончил со своими делами, мы отведем пленников к воротам замка?
- Конечно, конечно, - поспешил согласиться Джим.
Они двинулись в обход замка. Брайен, Дэффид и Джим, естественно,
возглавляли процессию. За ними следовали испытанные латники и лучники, а
затем пленники, построенные в четыре нестройные колонны, идущие в
сопровождении беспорядочной толпы местных волонтеров с ножами наготове -
только свистни...
Они обогнули северную стену замка. Мост был опущен, а перед ним стоял
Мальвин в компании какой-то фигуры в тяжелых доспехах, в одной руке
державшей щит, в другой палицу. Лицо из-за опущенного забрала разглядеть
никак не удавалось. За ним через весь мост и ворота до самого внутреннего
двора тянулась вереница вооруженных рыцарей в латах, вроде тех, что были
разбиты за замком. Все они появились только затем, чтобы подождать
прибытия Джима, Брайена, Дэффида и прочих.
Все дело приняло почти строгий, если не формальный, оттенок. Колонна
еще раз шагом обогнула замок и вновь подошла к мосту, предводительствуемая
Джимом, Брайеном и Дэффидом на лошадях. Они остановились в десяти футах от
Мальвина и безмолвной фигуры в латах рядом с ним.
С утра небо было безоблачным, но теперь его затянули тучи, и ни один
солнечный луч не мог пробиться сквозь их завесу и осветить место действия.
Неподвижная фигура в доспехах тускло светилась в рассеянном дневном свете.
- Джеймс, - шепнул Брайен, глядя в упор на Мальвина. - Боюсь, теперь
командовать и говорить придется тебе.
- Это я и собираюсь делать, - ответил Джим сухо, даже не пытаясь
понизить голос. Он думал об Энджи и прочих людях, томящихся в плену где-то
в замке.
Он спешился. Брайен и Дэффид последовали его примеру и вслед за ним
вышли на несколько шагов вперед.
- Так что ты собираешься делать, Джеймс? - спросил Мальвин, когда
Джим остановился в двух шагах перед ним.
- Как можно скорее выкинуть тебя из моего замка, - отрезал Джим.
Когда он оказался лицом к лицу с Мальвином, в нем вспыхнула холодная
ярость. По какому праву этот маг-расстрига класса ААА ведет себя так,
будто он диктует здесь условия.
- Твоего замка, Джеймс? - переспросил Мальвин, склонив голову набок
на манер удивленной, но не испуганной птицы. - А мне казалось, что ты
прожил здесь совсем недолго.
- Все равно он мой, - заявил Джим, - его пожаловал мне король Эдвард.
- Хм-м-м-м, - задумчиво протянул Мальвин. - Тогда тебе, наверное,
интересно будет узнать, что бумага, согласно которой ты лишаешься замка,
лежит сейчас в Лондоне и ждет только королевской подписи. Ты, надеюсь, в
курсе, что при известных условиях Эдвард подпишет любую бумагу - лишь
затем, чтобы его оставили в покое?
- А почему я должен в это верить? - спросил Джим. - Но даже если я и
поверю, то что это меняет в нашей ситуации? Ты захватил мой замок, а я
хочу вышвырнуть тебя. Да, вышвырнуть, и какой бы ущерб самому замку или
людям внутри него ты ни нанес, я заставлю тебя ответить за все!
- Уж не думаешь ли ты часом о нашем кратком свидании по требованию
Департамента Аудиторства? - поинтересовался Мальвин. - Не ломай себе
голову: иск, поданный тобой, покажется неосновательным, когда выяснится,
что ты - мой пленник.
- Я - не твой пленник, - возразил Джим.
- Ах, ну конечно, но ты им будешь, - ответил Мальвин. - А твой иск...
Я же сказал, он покажется попыткой слабенького, молодого мага, попавшего в
дурной переплет, защититься, обвиняя при этом могущественного мастера
искусства, чтобы отвлечь внимание от своего собственного положения.
- Не верю, что Департамент Аудиторства сделает такой вывод, -
произнес Джим, которому уже немного надоела эта болтовня. - И потом, я же
сказал, что я никоим образом не твой пленник.
- Так я же сказал: будешь, - повторил Мальвин. Его голос зазвучал
официально. - Перед лицом всех собравшихся здесь людей я обвиняю тебя в
том, что ты оклеветал меня; это касается как иска, так и многого другого.
Джим почувствовал, что здесь что-то нечисто; это еще пуще распалило в
нем прежнюю холодную ярость. По законам этого мира слова Мальвина
означали, что один рыцарь бросает другому личный вызов. Конечно, Джим был
рыцарем, да и колдун, несомненно, обладал по своему положению рыцарским
званием или, по крайней мере, был пожалован дворянством, то есть в любом
случае в настоящее время принадлежал к благородному сословию.
- Ты вызываешь меня? - отозвался он, надеясь, что разозлит противника
и тот в пылу даст ему побольше информации.
- Да, - ответил Мальвин. - Ну то есть не совсем я, поскольку я уже
староват для поединков. Так что воспользуюсь тем, что я маг и как таковой
имею право на выбор избранника, который будет биться вместо меня. Мой
избранник стоит рядом со мной.
Он повернулся к безмолвной металлической фигуре, чье лицо было скрыто
забралом.
- Избранник, ты по-прежнему на моей стороне? - спросил он.
Человек медленно поднял забрало, и Джим оцепенел.
Это лицо он видел всего один раз, но вряд ли мог когда-нибудь забыть
его. Оно принадлежало человеку, который, как Джим думал, бежал и все еще
скрывался на континенте. Перед ним стоял сэр Хьюго де Буа де Маленконтри.
В первый и последний раз Джим столкнулся с ним год назад, по пути к
Презренной Башне, когда сэр Хьюго заставил Секоха заманить Джима в
западню, где его ждали арбалетчики.
- Я твой избранник, и я буду сражаться за тебя, - ответил сэр Хьюго,
а Джим все никак не мог отвести глаз от его квадратного тяжелого лица. Сэр
Хьюго улыбнулся, но не слишком приятно. - Не думайте, сэр Джеймс, что я из
снега. Это я лично; я стою перед замком, который был моим и скоро снова
вернется ко мне благодаря подписи короля на той бумаге в Лондоне, а это
случится, как только будет доказано, что вы - пленник Мальвина. Мы
разрешим спор поединком, и да поможет вам Бог, - тут его губы искривились
в горестной усмешке, - увидеть самому, что вы - лживый и трусливый рыцарь,
недостойный ни шпор, ни этой земли и замка.
Произнося эти слова, сэр Хьюго стягивал перчатку; вместе с последним
словом он швырнул ее в лицо Джиму.
Джим сделал еще одно открытие. Теперь он узнал, отчего люди, которым
в лицо бросают перчатку, вызывая их на поединок, так гневаются, что
мгновенно принимают вызов. Укрепленная металлом перчатка ударилась в лицо
Джима с эффектом, свойственным не предмету гардероба, но оружию. Она в
кровь разбила ему нос, рассекла губу, а кроме того, Джиму показалось, что
он лишился одного зуба. Так что внезапно всем его существом завладела
одна-единственная мысль: как можно скорее приступить к избиению сэра
Хьюго.
Перчатка, ударив его в лицо, упала на землю: прежде чем Джим
наклонился за ней, его схватил за руку Брайен, отвел на несколько шагов и
заговорил так тихо, что ни Мальвин, ни сэр Хьюго точно никак не могли
подслушать их.
- Джеймс! - шептал Брайен таким тоном, будто хотел вывести друга из
смятения чувств, в коем тот пребывал. - Джеймс! Послушай меня! Ты не
можешь победить сэра Хьюго! Слушай, ты не можешь биться с ним! Ты же тоже
маг, хоть и пониже рангом, чем Мальвин. Значит, и ты имеешь право на выбор
избранника. Твоим избранником буду я. Я подниму за тебя перчатку. Только
сам не трогай!
- Пошел ты к черту! - слова Джима звучали не очень ясно, поскольку
верхняя губа у него распухла от удара. - Я изрублю этого ублюдка на
столько частей...
- Если бы ты мог, разве я что-нибудь сказал бы против? - тем же
тихим, настойчивым голосом продолжал увещевать его Брайен. - Послушай
меня, Джеймс! Это же я, Брайен, учил тебя сражаться всю эту зиму. Я говорю
тебе, что у тебя против сэра Хьюго шансов не более, чем у ребенка против
легендарного Ланселота. Это очень опытный рыцарь. Я согласен - он ублюдок.
Но этот ублюдок - один из лучших бойцов, которых я знаю. Я полагаюсь на
Бога во всем, но не хочу искушать Его, отпуская тебя на бой с сэром Хьюго.
Это не судебный поединок, а фарс! Ты слышишь, Джим?
- Слышу, - прорычал Джим, слизывая кровь с верхней губы, - но
послушай и ты меня, Брайен, я, и никто иной, буду биться с ним.
- Джеймс, если ты меня любишь... - начал Брайен, но Джим оттолкнул
его, рванулся вперед и наклонился за перчаткой сэра Хьюго. Он не колеблясь
поднял ее и зловеще улыбнулся своему противнику.
- Во имя Господа я по праву принимаю ваш вызов, - сказал он,
используя формулу, которой многие месяцы назад научился у сэра Брайена.
44
Простые люди были в восторге. Для них судебный поединок оказывался
чем-то вроде бесплатного цирка, а если и не цирка, то чего-то весьма
близкого к этому, поскольку одной из сторон в споре выступал занимавший
весьма высокое положение в их глазах их владетельный лорд, сэр Джеймс.
Как правило, подобному люду практически никогда не выпадало шанса
присутствовать при судебном поединке двух рыцарей. Будет теперь о чем
порассказать внукам, хотя при данных обстоятельствах присутствовать им
доведется лишь при небольшой части единоборства, - да всего им и не
понять.
Для них остается самый важный элемент: по жуткому обычаю тех времен
два рыцаря на глазах у зрителей рубятся насмерть, а если кто-то из них
победит, то признается, что на то была Господня воля, оправдавшая
победителя в споре.
Разбили две временные палатки. Они были предназначены не столько для
подготовки рыцарей к сражению, срочному хирургическому вмешательству или
какой-то другой столь же грубой медицинской помощи на случай, если
кто-нибудь из них будет ранен, сколько для того, чтобы соблюсти все
формальности судебных поединков.
В общем, Брайену удалось ненадолго заполучить Джима и дать ему в
палатке краткие наставления по поводу того, как следует вести битву.
- С твоей стороны было глупостью поднимать эту перчатку, Джеймс, -
говорил он. - Но будь что будет. Видать, сам Господь желает, чтобы ты и
только ты, а никак не я, сражался сегодня с сэром Хьюго.
Брайен перекрестился.
- Никто не верит в божественное провидение больше, чем в себя самого,
- заметил он, - но, чтобы победить сэра Хьюго, Джеймс, тебе и вправду
