ломея, Господь внял тебе, поднеси руку свою к Младенцу и по-
держи Его, и наступит для тебя спасение и радость. И подошла
Саломея, и взяла Младенца на руки, сказав: поклонюсь Ему, ибо
родился великий Царь Израиля. И сразу же исцелилась Саломея, и
вышла из пещеры спасенною.
XXI. А Иосиф приготовился идти [дальше] в Иудею. А в Вифлееме
Иудейском была большая смута, ибо пришли маги <В синоидальном
переводе - волхвы> и спрашивали: Где родившийся Царь иудеев?
ибо мы увидели Его звезду на востоке и пришли преклониться
пред Ним. И, услышав это, Ирод встревожился и послал слуг за
магами. Потом созвал первосвященников и спрашивал их в прето-
рии, где должен родиться Христос согласно писанию? Ответили
ему: В Вифлееме Иудейском, ибо так написано, и отпустил их. И
спрашивал потом магов, говоря им: Какое знамение видели вы о
рождении Царя? И отвечали маги: мы видели звезду большую, си-
явшую среди звезд и помрачившую их, так что они почти не были
заметны, и так мы узнали, что родился Царь Израиля, и пришли
преклониться пред Ним. И сказал Ирод: Пойдите и поищите, а
когда найдете, известите меня, чтобы и мне поклониться Ему. И
пошли маги. И звезда, которую видели они на востоке, шла перед
ними, пока не пришли они к пещере, и остановилась перед входом
в пещеру. И увидели маги Младенца с Матерью Его Марией, и, от-
крыв сокровища свои, поднесли Ему в дар золото, ладан и мирру.
И, получив откровение от Ангела не возврашаться в Иудею, пошли
в страну свою иным путем.
XXII. Тогда Ирод понял, что маги обманули его, и, разгневав-
шись, послал убийц, говоря им: Убейте младенцев от двух лет и
младше. И Мария, услышав, что избивают младенцев, испугавшись,
- 7 -
взяла Ребенка Своего и, запеленав, положила в воловби ясли. А
Елисавета, услышав, что ищут Иоанна (сына ее), взяла его и
пошла на гору. И искала места, где спрятать его, но не нашла.
И воскликнула громким голосом, говоря: гора Бога, впусти мать
с сыном, и гора раскрылась и впустила ее. И свет светил им, и
Ангел Господнен был с ними, охраняя их.
XXIII. Ирод же тем временем разыскивал Иоанна и отправил слуг
к Захарии, говоря: Где спрятал ты своего сына? Он же ответил,
сказав: Я слуга Бога, нахожусь в храме и не ведаю, где сын
мой. И слуги пришли и рассказали это Ироду. И Ирод в гневе
сказал: Сын его будет царем Израиля. И отправил к нему опять
(слуг), говоря: Скажи правду, где сын твой? Ибо знай, что твоя
жизнь в моей власти. И Захария ответил: Я свидетель (мученик)
Божий, если прольешь кровь мою, Господь примет душу мою, ибо
неповинную кровь ты прольешь перед храмом. И перед рассветом
Захария был убит, а сыны Израиля не знали, что его убили.
XXIV. И во время (обряда) целования собрались жрецы и не вст-
ретил их, согласно обычаю, Захария с благословлением. И жрецы,
стоя, ждали Захарию, чтобы совершить молитву и прославить Все-
вышнего. Но так как он не появлялся, все они прониклись стра-
хом. И один из них дерзнул войти (в святилище) и увидел у ал-
таря кровь запекшуюся, и голос возвестил: Убит Захария, и
кровь его не исчезнет до тех пор, пока не придет отмщение. Ус-
лышав такие слова, испугался жрец и, выйдя, рассказал другим
жрецам. И они решились войти и увидели, что там было, и стены
храма возопили, и жрецы сами разорвали одежды свои; но тела
его не нашли, только кровь, сделавшуюся, как камень, и объятые
ужасом вышли и возвестили народу, что убит Захария. И услышали
все колена народа, и плакали и рыдали о нем три дня и три но-
чи. После трех дней жрецы стали советоваться, кого сделать
вместо него, и жребий пал на Симеона. Это ему было возвещено
Святым Духом, что он не умрет, пока не узнает Христа живого.
XXV. А я, Иаков, который написал этот рассказ в Иерусалиме, во
время смуты скрывался в пустыне до тех пор, пока не умер Ирод
и смута не стихла в Иерусалиме. Славлю Господа Бога, даровав-
шего мне премудрость, чтобы описать это. Да будет благодать
Его для всех, боящихся Господа нашего Иисуса Христа.
Hикoлaй Бepдяeв.
Истина Православия
Христианский мир мало знает Православие. Знают только
внешние и по преимуществу отрицательные стороны Православной
Церкви, но не внутренние, духовные сокровища. Православие
было замкнуто, лишено духа прозелетизма и не раскрывало себя
миру. Долгое время Православие не имело того мирового
значения, той актуальной роли в истории, какие имели
Католичество и Протестантизм. Оно оставалось в стороне от
страстной религиозной борьбы ряда столетий, столетия жило
под охраной больших империй (Византии и России) и хранило
вечную истину от разрушительных процессов мировой истории.
Для религиозного типа Православия характерно то, что оно не
было достаточно актуализировано и выявлено во вне, не было
воинственно, но именно потому небесная истина христианского
откровения наименее в нем исказилась. Православие и есть
форма христианства наименее искаженная в существе своем
человеческой историей. В Православной Церкви были моменты
исторического греха, главным образом в связи с внешней
зависимостью от государства, но само церковное учение, самый
внутренний духовный путь не подверглись искажению.
Православная Церковь есть прежде всего Церковь
предания в отличии от Церкви Католической, которая есть
Церковь авторитета, и церквей протестантских, которые суть
церкви личной веры. Православная Церковь не имела единой
внешне-авторитарной организации и она незыблемо держалась
силой внутреннего предания, а не внешнего авторитета. Она
оставалась наиболее связанной с перво-христианством из всех
форм христианства. Сила внутреннего предания в Церкви есть
сила духовного опыта и преемственности духовного пути, сила
сверхличной духовной жизни, в которой всякое поколение
выходит из сознания самодовольства и замкнутости и
приобщается к духовной жизни всех предыдущих поколений
вплоть до Апостолов. В предании я имею один опыт и одно
ведение с Апостолом Павлом, с мучениками, со святыми, и со
всем христианским миром. В предании мое знание есть не
только знание личное, но и сверхличное, и я живу не в
отдельности, а в теле Христовом, в едином духовном организме
со всеми моими братьями во Христе.
Православие есть, прежде всего, ортодоксия жизни, а не
ортодоксия учения. Еретики для него не столько те, кто
исповедует ложную доктрину, сколько те, кто имеет ложную
духовную жизнь и идет ложным духовным путем. Православие
есть, прежде всего, не доктрина, не внешняя организация, не
внешняя форма поведения, а духовная жизнь, духовный опыт и
духовный путь. Во внутреннем духовном делании видит оно
сущность христианства. Православие есть наименее нормативная
форма христианства (в смысле нормативно-рациональной логики
и морального юридизма), и наиболее духовная его форма. И эта
духовность и сокровенность Православия нередко бывали
источником его внешней слабости. Внешняя слабость и
недостаток проявления, недостаток внешней активности и
реализации бросались всем в глаза, духовная же его жизнь и
духовные его сокровища оставались сокровенными и незримыми.
И это характерно для духовного типа Востока в отличие от
духовного типа Запада, всегда актульного и выявляющегося во
вне, но нередко в этой активности себя духовно истощающего.
В мире нехристианского Востока духовная жизнь Индии особенно
сокровенна от внешнего взора и не актуализируется в истории.
Эта аналогия может быть проведена, хотя духовный тип
христианского Востока очень отличается от духовного типа
Индии. Святость в мире православном, в отличии от святости в
мире католическом, не оставила после себя памятников
письменности, она оставалась сокровенной. И это еще причина,
почему трудно извне судить о о духовной жизни Православия.
Православие не имело своего века схоластики, оно
пережило только век патристики. И Православная Церковь и
доныне опирается на восточных учителей Церкви. Запад считает
это признаком отсталости Православия, замирания в нем
творческой жизни. Но факту этому можно дать и другое
истолкование; в Православии христианство не было так
рационализировано, как оно было рационализировано на Западе
в Католичестве при помощи Аристотеля и воззрений греческого
интеллектуализма. Доктрины никогда не приобретали в нем
такого священного значения, и догматы не были прикованы к
обязательным интеллектуальным богословским учениям, а
понимались прежде всего как мистические факты. В
богословском же и философском истолковании догматов мы
оставались более свободными. В XIX веке в России была
творческая православная мысль и в ней было проявлено больше
свободы и духовного дарования, чем в мысли католической и
даже протестантской.
Духовному типу Православия принадлежит изначальный и
нерушимый онтологизм, который представлялся явлением
православной жизни, и затем уже и православной мысли.
Христианский Запад шел путями критической мысли, в которых
субъект был противопоставлен объекту, и была нарушена
органическая цельность мышления и органичная связь с жизнью.
Запад силен сложным развертыванием своего мышления, своей
рефлексией и критикой, своим уточненным интеллектуализмом.
Но тут и была нарушена связь познающего и мыслящего с
первобытием и первожизнью. Познание выводилось из жизни,
мышление выводилось из бытия. Познание и мышление не
протекали в духовной целостности человека, в органической
связанности всех его сил. На этой почве Западом были сделаны
великие завоевания, но от этого разложился изначальный
онтологизм мышления, мышление не погружалось в глубину
сущего. Отсюда схоластический интеллектуализм, рационализм,
эмпиризм, крайний идеализм западной мысли. На почве
Православия мышление оставалось онтологическим, приобщенным
бытию, и это явлено всей русской религиозно-философской и
богословской мыслью XIX и XX веков. Православию чужд
рационализм и юридизм, чужд всякий норматизм. Православная
Церковь не определима в рациональных понятиях, она понятна
лишь для живущих в ней, для приобщенных к ее духовному
опыту. Мистические типы христианства не подлежат никаким
интеллектуальным определениям, они также не имеют признаков
юридических, как не имеют признаков и рациональных.
Подлинное православное богословствование есть
богословствование духовно-опытное. Православие почти не
имеет схоластических учебников. Православие сознает себя
религией Cвятой Троицы; не отвлеченным монотеизмом, а
конкретным тринитаризмом. В духовной жизни, в духовном
опыте и духовном пути отображается жизнь Святой Троицы.
Православная литургия начинается со слов: "Благословенно
Царство Отца, и Сына, и Святаго Духа". Все идет сверху, от
Святой Божественной Троичности, от высоты Сущего, а не от
человека и его души. В Православном представлении нисходит
сама Божественная Троичность, а не восходит человек. В
западном христианстве гораздо меньше выражена Троичность,
оно более христоцентрично и антропоцентрично. Это различие
намечается уже в восточной и западной патристике, из которой
первая - богословствует от Божественной Троицы, а вторая - от
человеческой души. Поэтому Восток раскрывает, главным
образом, тайны догмата тринитарного и догмата
христологического. Запад же, главным образом, учит о
благодати и свободе и об организации церкви. На Западе было
большее богатство и разнообразие мысли.
Православие и есть христианство, в котором наиболее
раскрывается Дух Святой. Православная Церковь поэтому и не
приняла filioque, что видит в этом субординационизм в учении
о Духе Святом. Природа Духа Святаго наименее раскрывается
догматами и доктринами, но по действию своему Дух Святый нам
ближе всего, наиболее имманентен миру. Дух Святый
непосредственно действует на тварный мир и преображает
тварь. Это учение раскрыто величайшим русским святым
Серафимом Саровским. Православие не только существенно
тринитарно, но видит задачу мировой жизни в преображении
Святой Троицы, и по существу пневматично.
