меня без колебаний, даже если будете опасаться моего гнева.
Весть о случившемся быстро обежала живой корабль и привела ко всеобщему
возбуждению. Дочери Жизни настаивали, чтобы Энге поведала им о важном
открытии Амбаласи. Поэтому она встала в круге света, падающего на дно
помещения, чтобы все могли ее слышать.
- Угуненапса, учительница наша, сказала: слабейший силен, а сильный слаб.
Этой притчей она хотела напомнить нам, что жизнь едина и что
еще-влажной-из-моря фарги жизнь дорога в той же мере, как и эйстаа.
Угуненапса давно сказала эти слова, но истинный и вечный смысл их только
сейчас достиг нас. Амбаласи, даже не будучи Дочерью Жизни, сумела извлечь
пользу из учения Угуненапсы, и потому она ведет нас теперь из заточения в
новый мир, где мы вырастим город, который станет нашим. Трепещите перед
этим чудом. Город, где не будет гонений за веру, где не будет смерти.
Город, где мы будем вместе вырастать, и вместе учиться, и приветствовать
фарги, чтобы и они росли вместе с нами. И я сказала - с благодарностью и
без малейшего колебания, - что новая земля, где вырастет город, будет
называться Амбаласокеи.
Волна эмоций прокатилась по телам слушательниц, в унисон колебля их,
словно ветер траву в поле. Все они придерживались одного мнения. -
- А теперь мы отдохнем - по прибытии придется заняться многим. Элем
потребуется помощь на урукето. Пусть все, кто умеет и хочет помочь, идут к
ней с жестами готовности и поддержки. Остальные из нас соберутся с мыслями
и подготовятся к тому, что нас ждет.
Амбаласи, как и подобало в ее возрасте, продремала большую часть
путешествия. Но остальные не спали. Слишком уж необычной, удивительной была
ситуация для Дочерей Жизни. Впервые они были в большинстве, их не гнали и
не презирали. Теперь они могли открыто говорить о своих верованиях,
обсуждать различные тонкости, обращаясь за разъяснениями к тем, кто подобно
Энге обладал ясностью мысли. И с каждым днем они все приближались к
ослепительной новой жизни.
В соответствии с указаниями Амбаласи, ее не тревожили, пока урукето не
вошел в течение, которое должно было унести их мимо Манинле и
Алакас-Аксехента к главным землям Гендаси. Попив прохладной воды и съев
мяса, она медленно вскарабкалась на верхушку плавника урукето. Элем и Энге
ожидали ее там и принялись почтительно приветствовать.
- Тепло, - проговорила Амбаласи, от солнечного света ее зрачки
превратились в вертикальные щели, выражая чувство удовольствия и уюта.
- Мы здесь, - отметила пальцем Элем на карте их местоположение. - Воды
кишат жизнью. Здесь много неизвестных громадных рыбин.
- Неизвестных тебе и прочим, обладающим ограниченными познаниями, но от
меня у океана секретов нет. Поймали вы хотя бы одну из этих рыб?
- Они восхитительны.
Элем знаком изобразила удовольствие от еды. Амбаласи мгновенно отозвалась
жестами презрения к обжорству, отдавая предпочтение высшей-важности-знаний.
- Ты в первую очередь думаешь о желудке и только потом вспоминаешь, что у
тебя есть мозги, - раздраженно проговорила она. - Прежде чем ты съешь все
научные ресурсы океана, доставь мне образчик.
Существо действительно оказалось внушительным - прозрачное, с
зеленоватыми плавниками и длиной с иилане. Мельком взглянув на него,
Амбаласи выразила пренебрежение-к-невежеству и высшее-знание.
- Ничего себе рыба! Или только у меня есть глаза, чтобы видеть, и мозг,
чтобы полагаться на него. Это такая же рыба, как я сама, это личинка...
личинка угря. Судя по твоим остекленевшим глазам, эти слова ничего тебе не
говорят. Хоть что такое угорь ты знаешь?
- Очень вкусный, - ответила Энге, прекрасно понимая. что таким образом
поощряет ученую к новым оскорблениям, в чем та находила очевидное
удовольствие.
- Вкусный! Только о пищеварении и думаете! Едва ли мы относимся к одному
виду. Ну что же, придется снова наполнить ваши пустые головы новой
информацией. Знаете ли вы, что длина самой крупной из личинок угря не
превосходит когтя на моей ноге? А эти вырастают до невероятной величины,
так что их можно есть. Потороплюсь, пока вы сами этого не сказали.
Энге поглядела вниз на слабо извивавшуюся личинку и со знаками понимания
и растущего удивления проговорила:
- Это значит, что взрослые угри будут просто гигантскими!
- Так. И это в свою очередь говорит от том, что нас ждет неизведанная
земля, - ведь угрей такого размера наука не знала... до сегодняшнего дня.
Через несколко дней Амбаласи потребовала, чтобы ей принесли пробу морской
воды. Выбравшись из плавника, одна иилане спустилась на широкую спину
урукето и зачерпнула воды прозрачным контейнером прямо из плещущихся у ног
волн. Амбаласи критически оглядела контейнер... и поднесла к губам. Элем
жестами выразила опасение, зная, что пьющая морскую воду обречена на
иссушение тела и смерть.
- Благодарна за заботу, - проговорила Амбаласи. - Только твои опасения
напрасны. Попробуй сама.
Элем нерешительно пригубила... и разразилась жестами удивления и
недоверия. Амбаласи с понимающим видом покачала головой.
- Только великая река, равных которой иилане не знают, может принести
пресную воду в эти края. Помоему, мы на пороге великого открытия.
На следующий день они заметили кружащих над урукето птиц - где-то рядом
была земля. В воде появилась растительность, окружающее море стало не таким
прозрачным и чистым, как океан.
Исследовав несколько образцов воды, Амбаласи заявила:
- Взвесь частиц почвы, бактерий, икринок, планктона, семян. Мы
приближаемся к могучей реке, собирающей воды с просторов необъятного
континента. С весьма большой точностью могу предсказать - мы близки к цели,
близки к Амбаласокеи.
Почти весь следующий день шел дождь, прекратившийся только к вечеру. И
когда облака впереди разошлись, перед иилане предстал невероятно
величественный и красочный закат. С гребня очередной высокой волны,
приподнявшей урукето, они заметили темную полоску между водой и полыхавшим
небосводом.
Всю ночь они спали, как положено иилане, не шевелясь в глубоком забытьи,
- но с первыми лучами солнца проснулись. Элем согнала с плавника почти
всех. Как подобает, Амбаласи заняла самое удобное место, чтобы в
подробностях видеть, как вырастала, приближаясь, далекая суша. Вблизи она
распалась на множество островков.
- Нет реки, - проговорила Элем, делая знаки разочарования.
- Не-способная-к-пониманию, - ехидно махнула руками Амбаласи. - Это у
маленьких рек большие рты, А река, орошающая целый континент, несет много
ила и образует дельту из множества островков. Плыви вперед по протокам и
выплывешь в реку. На ее берегах возле обильных вод мы и посадим семя
города.
- Не может быть даже мысли, что Амбаласи ошибается, она всегда права, -
сказала Энге. - Впереди наша судьба, начало новой жизни для всех нас. Земля
Амбаласокеи, где вырастет наш город.
Глава двадцать вторая
Angurpiarnik nagsoqipadluinargog
mungataq ingekaqaq.
Всяк парамутан свежей рыбке рад.
Пословица парамутанов
В конце концов решение было принято. Потребовалось много времени, но
только так положено решать дела у парамутанов. Бесконечные разговоры
прерывались время от времени горстью сала или куском тухлого мяса - как же
иначе решать важное дело? Когда запасы мяса в паукаруте заметно
сокращались, совет перебирался в другой. Парамутаны входили и выходили,
засыпали, утомленные переговорами. Проснувшимся и возвращавшимся
приходилось пояснять все, что произошло, тем более, если мнение
отсутствовавшего было существенным для остальных.
И все же решение было принято. Иккергаки пойдут через океан бить
уларуаква, но путь неблизок, и раньше осени они не вернутся... Может быть,
даже придется и зазимовать в дороге, а пища в паукарутах окончится задолго
до этого. И раз прибрежные воды изобиловали рыбой, было решено, что один из
иккергаков пойдет на юг, проверить, что ловится в этих краях, а заодно
прихватит гостей-эрквигдлитов и отвезет в родные края. Предприятие было
новым и просто потрясающе интересным, так что участвовать в нем хотели все
парамутаны, однако все сходились на том, что именно Калалекву следует
распоряжаться на иккергаке, раз именно у него хватило смекалки доставить
сюда эрквигдлитов.
Но решив, попусту время не тратили. Солнце пригревало, дни становились
длиннее, и лед начинал ломаться. Впереди недолгое лето, а за ним снова
зима. И с неприличной после долгих размышлений торопливостью в иккергаки
стаскивали запасы. Все необходимое грузили с радостными криками и хохотом,
кораблики по одному провожали в море - унылые физиономии и слезы сулили
верную неудачу. Когда их иккергак уже был готов к отплытию, Ангаджоркакв
спряталась, но Армун остановила мужчин и разыскала подругу под шкурами в
дальней части паукарута.
- Глупая, - произнесла Армун, отирая слезы с мохнатого лица женщины.
- Поэтому я и спряталась.
- А у нас, эрквигдлитов, слезы при расставании - добрый знак.
- Вы - странные люди, и я не хочу расставаться с вами.
- Мы должны отплывать. Но мы скоро вернемся.
Глаза Ангаджоркакв расширились, и она удивленно присвистнула.
- Чтобы так говорить, надо видеть сквозь снег и лед, сквозь грядущие дни.
Я не знала.
Армун и сама не думала об этом - слова сами собой слетели с языка. Мать
ее умела приподнимать мглу неведения над завтрашним днем. Быть может, она и
не знала, что унаследовала от матери эту способность.
Погладив Ангаджоркакв по лицу, Армун поднялась и вышла. Иккергак ждал, с
борта кричали, чтобы она поспешила, и Армун побежала. Арнхвит радостно
скакал у борта, Харл торопил ее криком. Даже Ортнар казался довольным,
только на лице Керрика было все то же мрачное выражение - оно стало таким,
когда все решили отправляться на юг. Он пытался бороться с собой, вымученно
улыбался и шутил, - но долго не выдерживал. Маску уныния не удавалось
прогнать с лица его. Ночью в объятиях Армун он ненадолго забывал гнетущие
думы, но по утрам они возвращались.
Начался путь на юг. Керрику еще не случалось путешествовать в иккергаке,
и новизна занимала и тело, и мысли его. Это не то что плыть через океан в
урукето - в покрытой кожей внутренней камере, в вонючей и зловонной
полутьме, где ничего не видно и нечего делать. На иккергаке все было не
так. Они плыли по воде, а не под ней, над головами кричали птицы и
спускались к волнам. Дерево скрипело о кожу, и распущенный большой парус
гнал суденышко вперед по волнам. Здесь Керрик не был оцепеневшим пассажиром
- он трудился со всеми. На дне иккергака всегда набиралось много воды, а
Керрику не надоедало возиться с костяной трубкой и следить, как сбоку
выливается струйка чистой воды. Он все гадал, как это происходит, но так и
не мог понять секрета. Наверняка все дело в воздухе, как в надувной
игрушке, но разобраться он не мог. В конце концов и неважно - достаточно
было знать, что движениями рук он может доставать воду со дна лодки и
выбрасывать в океан.
С парусом было проще. Керрик чувствовал лицом дуновение ветра и видел,
как напрягаются плетеные веревки, передавая силу ветра иккергаку. Следуя
наставлениям парамутанов, он научился правильно тянуть за лини и завязывать
их узлами. Ему даже разрешили нести вахту возле кормила. Лишние руки были
нужны: они плыли и ночью, и днем, и зима отступала назад, сменяясь весною.
Так что днем при хорошем попутном ветре он уже мог держать курс не хуже
парамутанов.
Иккергак оказался сложным, воистину изумительным сооружением. Весь его
корпус был сделан из шкуры одного уларуаква, так что Керрик мог
догадываться, какими огромными могут быть морские гиганты. Кожаная обшивка
обтягивала прочный деревянный каркас. Гнутую деревянную решетку скрепляли
кожаные ремни. В известной мере это было похоже на урукето - при движении
иккергака гибкие бока "дышали".
