лагерям в Хайлендах. Мне этого хватило по горло, можешь поверить. Я к ним
больше не вернусь. Но тебе надо уходить, это приказ.
Облегченно присвистнув, Фрайер присел на сумку и прислушался к
удаляющимся шагам за спиной. Хорошо. Одна забота с плеч долой. Он достал
сигарету - тонкую, черную, почти чистая марихуана. Несколько добрых
затяжек настолько его подбодрили, что он даже почти перестал замечать боль
в ноге. Он покуривал, дожидаясь, пока сигарета начнет жечь губы, затем
выплюнул окурок и раздавил его каблуком. Потом раздвинул шторы и аккуратно
поднял окно. Со стороны Мэрилиби налетел легкий ветерок, принеся заодно
звуки густого транспортного потока. Проходил военный конвой, и он прижался
к стене и подождал, пока не скроется из виду колонна. Когда шум затих, он
открыл сумку. Вытащив одну из гранат, он взвесил грубый цилиндр в руке.
Граната была сработана вручную из металлолома, тщательно оформлена и
снаряжена. Когда он опробовал в пустыне гранатомет, лишь один выстрел из
двенадцати давал осечку. С тех пор мастера его наладили, так, во всяком
случае, ему было сказано. Хорошо, если так. Поставив гранатомет на
приклад, он опустил гранату в отверстие ствола. Достигнув дна, она
щелкнула. Хорошо. Фрайер наклонился и посмотрел через улицу, на серые
утесы Центрального Управления Безопасности.
Ни одно окно не украшало мрачного фасада. Штаб-квартира британской, а
теперь, может быть, и всемирной Безопасности. Цель первостепенной
важности. Если расчеты правильны, снаряд должен опуститься точно за
ограждением на крыше здания. Есть только один способ проверить.
Гранатомет выстрелил, и приклад резко толкнул его в плечо. Он увидел,
как черное пятно перелетело через ограждение. Отлично. Он зарядил вторую
гранату, и выстрелив, увидел, что с крыши уже поднимается клубами белый
дым.
- Неплохо, старина, - сказал он весело и стал стрелять, стараясь
класть гранаты как можно теснее одну к другой. Термитная смесь в гранатах
могла прожечь все, что угодно, так сказал ученый. Он был совершенно прав.
Теперь уже ревела тревога, и на улицах внизу начали появляться
вооруженные люди. Фрайер отскочил от окна, чтобы его не смогли увидеть,
затем улегся на пол и стал стрелять из этого положения.
- Черт бы тебя! - свирепо пробормотал он, перекатываясь и
переворачивая гранатомет, чтобы выкатить на пол несработавшую гранату. Она
вывалилась шипя и потрескивая. Фрайер бросился к ней, схватил и,
выругавшись от боли в руке, выбросил в окно. Внизу послышался разрыв и
крики боли. Поделом вам, ублюдки, подумал он, нечего было приближаться.
Он подполз к двери, не обращая внимания на боль в руке, и выстрелил
вниз по лестнице. Вновь послышались вопли и стрельба, и несколько пуль
пронеслось над его головой. Это должно было их успокоить на какое-то
время.
Когда они высадили дверь, у него оставалось всего две гранаты. Одну
из них он выпустил в нападающих и тянулся уже за последней, когда в него
вонзились пули. Он быстро умер, лежа на спине под окном и глядя на клубы
дыма, поднимающиеся снаружи.
18
Адмирал товарищ Капустин чувствовал себя в полнейшей безопасности. Он
насвистывал сквозь зубы, натягивая высокие кожаные сапоги, потом поднялся
и оправил у зеркала китель, так, чтобы тот чуть свисал над широким кожаным
ремнем. Когда он подошел к двери и открыл ее, на груди позвякивали ряды
медалей и значков. Четким строевым шагом вошел космонавт-гвардеец. Адмирал
лениво поднес кончики пальцев к козырьку фуражки, отвечая на салют.
Наконец-то наступил великий день. Каблуки его стучали чуть громче о плиты
палубы, шаги были пружинистее. Позвякивали шпоры. Если кто-нибудь из
команды и думал об уместности сапог и шпор на звездолете в 200000 милях от
ближайшего коня, он воздерживался от комментариев. Судьба тех, кто
отваживался хотя бы улыбнуться в сторону адмирала товарища Капустина была
слишком ужасна, чтобы даже подумать о ней.
Когда он вошел в Боевую рубку, помощник адмирала Онегин был уже
наготове. Он щелкнул каблуками и слегка поклонился, протянув серебряный
поднос. Адмирал одним глотком осушил рюмку охлажденной водки, взял одну из
сигарет "папиросы". Помощник протянул горящую деревянную спичку.
- Сегодня наш день, Онегин, - сказал адмирал, вдыхая облако
ароматного дыма. Вскоре произойдет первая в истории космическая битва, и я
буду первым офицером, который ее выиграет. Займу место в исторических
книгах. Есть ли изменения в их курсе?
- Никаких, товарищ адмирал. Вы можете сами убедиться.
Он рявкнул приказ оператору Танка, и тот включил голографическое
поле, которое показывало приближение вражеского флота. Адмирал подошел и
остановился перед сияющим дисплеем. Тот занимал почти тридцать кубических
метров пространства и находился в центре Боевой рубки. Дисплей, конечно,
был трехмерным, и смотреть можно было с любой стороны. В зоне видимости
Танка вдруг оказалась группа сияющих символов, выстроившихся в пятнистую
белую линию; линия стала подниматься вверх и исчезла.
- Они очень далеко, - сказал Онегин.
Вторая ломанная линия огней протянулась от вражеского флота до самого
пола.
- Это проекция в будущее.
- Хорошо, - проворчал адмирал. - Где мы до них доберемся?
Возникла голубая сфера Земли со всеми спутниками и Луной на орбите.
Линя курса протянулась к ней.
- Это проекция на настоящий момент, без учета возможных изменений, -
сказал Онегин. - Хотя в дальнейшем изменения не исключены, как в этом
случае.
Красная линия превратилась во множество дуг, каждая из которых
превратилась затем в отдельный космический объект. Адмирал вновь заворчал.
- Земля, Луна, мощные спутники, колонии и все остальное. Хорошо, что
мы здесь, усвойте этот урок, Онегин. Мы защищаем Землю. Этим преступникам
неминуемо придется пройти мимо нас, и это им будет непросто сделать. И
ведет их мой старый друг Скугаард. Какая радость! Я собственноручно
покараю предателя, когда схвачу его. Водки!
Он выпил вторую рюмку, уселся в командирское кресло, с которого
открывался самый лучший обзор. Микрофон возле головы автоматически
следовал каждому его движению.
- Пока что война велась грязная, сплошные удары в спину. Бомбы, мины,
да измена. Они не просто предатели, они еще и трусы - предпочитали удирать
и лупить нас снарядами с планетарных баз. Теперь этому конец. У нас было
достаточно времени, чтобы зализать раны, чтобы организоваться и
перегруппироваться. Сейчас мы - защитники, и мы должны выйти и встретить
их. Ну и взбучку же они у нас получат! Покажите мне последние фотографии.
Астрономы на орбитальной станции с 13-метровым телескопом
протестовали, когда им приказали сфотографировать приближающийся флот.
Огромное металлическое зеркало было предназначено для других целей, так
они сказали. Защищенное от солнца, вынесенное за пределы атмосферы, оно
могло раскрывать загадки невероятно далеких галактик, пристально
рассматривать отдельные звездные системы в сотнях световых лет от Земли.
Важные исследования шли полным ходом - телескоп - не игрушка для военных,
чтобы с его помощью выслеживать пришельцев. Болтовня сразу же
прекратилась, когда с ближайшим челноком на спутник прибыли люди из
Безопасности. Сразу нашлись способы следить за нападающим флотом.
Повстанческие корабли уже заполнили Танк. Дрожащие, серые, но все же
различимые, они были вытянуты в длинную дугу.
- Флагман, Даннеброг, - приказал адмирал Капустин.
Корабль в центре атакующего строя стал увеличиваться, пока не
оказался величиной в метр. Он был очень неясный, всего лишь смутные
контуры.
- Это все, на что вы способны? - адмирал был разочарован.
- Мы произвели увеличение с помощью компьютера, - сказал Онегин. Он
умолчал о том, что компьютер увеличил заложенную в него фотографию
флагмана. Трехмерное изображение замерцало, прояснилось, стало резким.
Теперь уже перед вражеским флотом плавало четкое изображение.
- Это уже лучше, - сказал Капустин. Он подошел и ткнул в изображение
пальцем. - Ты попался, Скугаард, ты и твой замечательный Даннеброг. Тебе
уже не скрыться. Ну, а теперь поглядим на наш встречный курс.
Изображение вновь изменилось - по одну строну символы вражеского
флота, по другую - земные силы. Вначале через Танк промелькнула ломанная
линия со стороны пришельцев, затем со стороны защитников. Когда линии
пересеклись, появились наборы цифр, желтые и зеленые. Последние цифры
постоянно мелькали и менялись. Зеленые цифры представляли расстояние в
километрах от нынешней позиции кораблей до точки пересечения, желтый -
время до встречи. Адмирал внимательно следил за цифрами. Все еще слишком
далеко.
- Покажите мне и десятую, и девяностую.
Компьютер произвел сложный расчет в течение микросекунд, и две
световые дуги пересеклись в их курсе всего лишь в четверти расстояния от
вражеского флота. Ближайшая к флоту дуга была девяностая, с этого
расстояния девяносто процентов снарядов должны были поразить врага - если
не будут предпринято никаких мер по перехвату и отражению. Десятая была
гораздо ближе к ним, и представляла дистанцию для десятипроцентного
поражения целей. Предстояли еще часы, прежде чем флоты сблизятся на такое
расстояние. Космическая война, как и морская в древности, и заключалась в
долгих путешествиях и кратких стычках. Адмирал довольно потягивал папиросу
и ждал. Он всегда считался человеком бесконечного терпения.
Флагман Скугаарда, "Даннеброг", не имел такой совершенной Боевой
рубки, как его противник "Сталин". Но Скугаарда это устраивало. Вся
необходимая информация была видна на экранах, а если он нуждался в
изображении помасштабнее, оно проецировалось на дальнюю стену. Все здесь
было надежно, все обязательно дублировалось, так что вероятность ошибки
была очень мала. Любая сила, способная разладить электронику, могла
сделать это, лишь уничтожив корабль целиком. Адмирал всегда чувствовал,
что голографическое оборудование при всей своей тонкости и сложности не
стоит тех усилий, которые шли на его изготовление. Поскольку всю работу
выполняли машины, ему требовалось лишь узнавать о ее ходе самыми
простейшими способами, и чтобы они выполняли все приказы немедленно после
получения. Он взглянул на проекцию неприятельского флота и помял в
раздумье свою большую челюсть. Наконец, он повернулся к Яну, тихо ждавшему
в стороне.
- Итак, наше тяжелое вооружение в полном порядке и готово к действию.
Хорошо. Я начинаю чувствовать уверенность.
- Проблема оказалась не слишком сложной, - сказал Ян. - Честно
говоря, я применил кое-что из опыта своей работы на автоматических линиях,
когда мы старались ускорить повторяющиеся операции. Тут главное -
механическое, а не электронное мышление. В электронике возвратные циклы
очень полезны, потому что они позволяют проводить различные операции с
такой скоростью, что кажется, что они происходят мгновенно. Но механика
помогает перемещать объекты большого веса. Их не так просто замедлить и
остановить, и для этого требуется довольно большое время. Поэтому я
переписал программу для пушечных ядер, так что каждое ядро постоянно
находиться в движении и управляется собственной компьютерной программой.
Таким образом, если произойдет сбой и замедление, такое ядро
отбрасывается, и его место занимает следующее.
Нет нужды начинать вновь все с начала, как это имело место прежде.
