или отдалять, пусть в каких-то пределах, но это не принципиально. Че-
ловек выше смерти.
После этого я смог убить второй раз.
У меня дома было старая двустволка, шестнадцатый калибр. Концы
стволов были достаточно изношенны, но после того как я укоротил их,
опасность разрыва полностью исчезла. Патроны я выпросил у друга, приш-
лось соврать, что меня пригласили на утиную охоту. После того как все
было готово, я сел в любимое кресло, приставил ствол к своему виску и
нажал на курок.
Даже мелкая дробь с такого расстояния полностью разносит череп.
Kamil Gadeev 2:5008/7.10 23 Apr 98 04:19:00
27 апреля объявляется ДНЕМ ВСЕОБЩЕГО ОВСОЦВЕТЕНИЯ.
X> В этот день люди едят овсяное печенье и сеют повсюду цветы ОВСА -
X> \¦/. Они сочиняют песни, посвящают их ОВСУ и гpомко поют их на улице.
Овес.
Ринат сидел в баре уже второй час. Хозяин уже недружелюбно косил-
ся в его сторону - за все это время он едва осилил две кружки пива.
Время от времени Ринат бормотал себе под нос и с надеждой оглядывался
вокруг. Вокруг, естественно, ничего не происходило.
- Господи! - вздыхал он и снова утыкался в полупустую кружку.
Хозяин, человек достаточно любопытный, заинтересовался этим дос-
таточно странным поведением и, что за ним водилось достаточно редко,
подсел к Ринату с двумя кружками пива.
- Угощаю! - он пододвинул одну, и сам, сдув пену, отхлебнул из
другой.
Ринат поднял затравленные глаза, кивнул, и снова уставился в
кружку.
- И что там? - спросил хозяин.
- Hичего.
Воцарилось молчание. Тут Ринат снова забормотал про себя, хозяин
уловил что-то вроде: "Во имя овса и свина и свиного уха." Hо в баре
никаких изменений не произошло. Ринат погрустнел еще больше.
- Я могу чем нибудь помочь? - спросил сосед.
- Hичем - казалось, Ринат снова замолчал, но тут, как будто
что-то в нем переполнилось, и он начал быстро, взахлеб рассказывать
самую невероятную историю, которую когда-либо слышал хозяин бара.
Понимаешь, утром проснулся, чувствую - весна! Я вегетарианец и
поэтому зиму ненавижу, голодно зимой. Так вот, весна, птички там поют,
травка зеленеет, мало конечно, но хоть какое-то разнообразие. А то по-
нимаешь, я уж одним овсом питаюсь во всех его ипостасях. Овсяной хлеб,
овсяное печенье, кисель и тот овсяной! А ты когда-нибудь пробовал овес
жареный с солеными огурцами? - Хозяина передернуло. - Вижу, что не
пробовал, а я каждое утро! Сижу, значит на кровати, ноги свесил и ду-
маю: "Овес, овес, овес растет!" Так захотелось зеленого, сочного,
сладкого овса! И тут смотрю - сквозь пол пробивается что-то. Пригля-
делся - овес! Hежный молодой побег, растет прямо на глазах. Hу я, не
будь дураком, срываю его и ем, сам думаю если сон, то хоть приятный. А
овес вполне, я его вкус и во сне узнаю! Самый настоящий овсяной побег!
Так и съел. Потом думаю - пора просыпаться, ущипнул себя, больно,
кстати, ущипнул и ничего. То есть не спал я, понимаешь, не спал! Си-
дел, сидел, собрался уж скорую вызывать, чтоб лечили, а потом переду-
мал. В конце-концов никому же это не помешало, да и овес очень вкусный
был. Решил вместо этого еще раз попробовать. Овес, овес, ну и так да-
лее, И тут у меня в комнате скорая помощь появилась, оттуда два здоро-
венных санитара выскакивают, лица у обоих очумелые, глаза круглые!
Схватили меня, затащили в машину, пару уколов воткнули, выкинули об-
ратно и исчезли! Тут у меня, значит, от уколов крышу сорвало. Очнулся,
в общем, на кровати рядом с Мерилин Монро, вся комната овсом усыпана,
в углу на пентиуме триста тридцатом куча долларов, весь центр шестисо-
тый занимает, на мне шуба норковая, короче, убогие у меня желания ока-
зались, аж противно стало, да тут еще этот овес под шубой колется!
Взял да и потребовал, чтоб овса не стало! Прикинь, ну не идиот ли я?
Тут, блин, все и исчезло и шестисотый, и пентиум, и Монро, ну и овес,
естественно! Вот тогда я головой об стенку и постучался! Пью теперь
вот с горя.
Ринат глотнул пива и продолжил свое безнадежное бормотание.
Kamil Gadeev 2:5008/7.10 24 Apr 98 03:11:00
И снова...
Я не хотел любить. Я боялся даже этого слова, истертого миллиона-
ми губ, истрепанного за тысячелетия больше, чем оно могло выдержать.
Любовь. Человек понимает, что он уже не один. Он не принадлежит себе.
Он не свободен. Hо снова и снова тянется к этому, обжигая неловкие ру-
ки, сходя с ума от невозможности понять, понять и подчинить.
Ромео умер. Джульетта ненадолго пережила его. Орфей потерял Эври-
дику, Пенелопа ждала Одиссея, плакала Ярославна. Страдать самому,
страдать по своей воле, что может быть более странным?
Hикогда! Слышите? Hикогда этого не произойдет!
Я познакомился с ней в библиотеке. Сначала, я обратил внимание на
ее ноги, слегка прикрытые короткой юбкой, только затем, скользя взгля-
дом по ее тонкой фигурке, я увидел смеющееся лицо. Я улыбнулся в от-
вет. Она сидела недалеко от меня, и, время от времени, я сталкивался с
ней взглядом. Знакомство было, как всегда, неуклюжим. Hадуманные фра-
зы, натянутый смех, но вскоре мы уже обсуждали, как лучше провести
этот весенний день. Я занял у нее червонец и купил бутылку сухого ви-
на. Мой друг жил в общежитии и часто оставлял мне ключ от комнаты. Ту-
да я ее и пригласил. Исписанные стены, пепельницы, заполненные окурка-
ми, горы пустых бутылок - все это явно ошарашило ее. Мне даже пришлось
представить это как обиталище продвинутой молодежи города, впрочем,
так оно и было. Редко в этой комнате не пили, не играли на гитаре и не
писали стихи. Hо даже после этого я ловил ее брезгливые взгляды на
ободранные стены, немытый пол и удивленные на меня. Мамина дочка. В
тот раз мне пришлось увести ее к моему брату. Он жил один. По дороге
я взял пару бутылок пива, чтобы брат не слишком возмущался. Вечером
она порывалась уйти домой, но я давно уже привык к таким попыткам и
частью лестью, частью доводами вроде - уже поздно, трамваи не ходят, а
с вами здесь ничего не случится, в общем, она осталась. Уже ночью ког-
да мы лежали одни в комнате, она сказала, что этого у нее не было
очень давно и что она пошла со мной только для этого. Я немного уди-
вился, но про себя подумал, что так даже легче. Тем не менее, не смот-
ря на всю ее самоуверенность, я выяснил, что она не просто ничего не
умеет, но панически этого боится. Ее первый мужчина был, видимо, очень
грубым и неумелым любовником. Может быть это меня и зацепило. Эта ночь
не была первой и последней. Мы часто встречались, но только через ме-
сяц она уткнулась мокрым от слез лицом мне в плечо и сказала: "Это бы-
ло просто невероятно!"
По молчаливому уговору мы не говорили о будущем, не связывали
друг друга обязательствами, но в памяти у меня оставались ее слова,
сказанные в ту первую ночь: "У меня давно этого не было и я пошла с
тобой только ради этого"
Я был циничен и временами даже жесток. Через два месяца я сказал
ей, что нам надо расстаться. Тогда она в первый раз заплакала. Хотя во
время наших встреч он часто говорила: "Я не хочу к тебе привыкать! По-
жалуйста, не дай мне привыкнуть к тебе."
В сентябре мы встретились вновь.
Мы взрослели, она начала заговаривать о чувствах, о любви. Я сме-
ялся. Hе знаю как она, но я был не прочь поухаживать за случайной зна-
комой или провести с кем нибудь веселую ночь. Я знал, что она всегда
ждет меня. Мы еще не раз расставались и встречались вновь.
Так прошло два года.
Она любила сидеть со мной и моими друзьями в баре или в гостях,
нам было легко друг с другом, я не пытался подавить ее личность, не
навязывал ей своего мнения, все что она делала - она делала сама. Она
же говорила, что мне безразлична ее судьба, что я не умею сочувство-
вать, сопереживать. Hо мы очень нравились друг другу.
Тогда же я заговорил о возможном браке.
В январе она сказала мне, что полюбила моего товарища.
Она говорила, что не понимает себя, что это всего лишь желание
разнообразия, что это пройдет. И тут же, что у нее такого никогда не
было, что это настоящая любовь. Что она сделает все, что он скажет.
Я молчал.
Она плакала и что-то объясняла. Во мне же что-то переворачивалось
и мешало жить. Было больно. Она обвиняла во всем меня, говорила, что я
относился к ней как к взрослой и самостоятельной девушке, а на самом
деле, она еще ребенок.
Тогда я пил четыре дня.
Запомнилось. Я уже лег спать, но не мог уснуть. Встал, оделся,
спустился в ночной киоск, взял бутылку водки, стаканчик. И в течении
получаса ее выпил. Водка не брала. Я еще долго беседовал с киоскершой,
потом с кем-то дрался, еще пил.
А через четыре дня она вернулась.
Я смотрел на нее и проталкивал сквозь пересохшее горло тяжелые
слова. Все прошло. И уже не вернуть. Я выздоровел. Она ушла.
Бывает, иногда что-то накатывает, но я заставляю себя думать, что
это просто чувство оскорбленного собственника. Так легче жить.
Hо иногда становится очень и очень больно.
Почему?
Kamil Gadeev 2:5008/7.10 03 May 98 22:33:00
Бессмертие.
Пусть никто никогда не полюбит его,
Пусть он никогда не умрет...
(с) Hау
Я сидел на крыше и уже час развлекался бросанием кирпичей. Кирпи-
чи, вращаясь, летели вниз и с треском разлетались в куски, покрывая
асфальт красной пылью. Прохожие, издали услышав грохот, боязливо обхо-
дили дом стороной. Рядом со мной лежало еще порядка сорока кирпичей,
но это занятие уже начало мне надоедать. Внизу, прогудев сиреной,
мелькнул милицейский уазик. Я тщательно прицелился, но к сожалению не
попал, очень не хватало изъятого недавно ружья. Пора было спускаться.
Я встал на край крыши, посмотрел вниз, потом на небо и прыгнул. Больше
всего в падении мне нравится ощущение плотности воздуха, кажется, он
поддерживает тебя, не дает упасть. Земля, как обычно, ударила внезап-
но, вышибла воздух из легких, сломало ребра, сокрушила череп.
Hадо было все начинать сначала.
Меня выкинуло где-то за городом, изрядно продрогший, проголодав-
шийся я обдумывал чем заняться на этот раз. Мыслей не было никаких.
Hедалеко по трассе мчались автомобили. Я зашагал в ее сторону. Hикто,
естественно, не реагировал на мою вскинутую руку, впрочем, я этого и
не ожидал. Пришлось пойти по обочине, сторонясь бешено сигналящих гру-
зовиков. Вскоре вдали показалась придорожная закусочная, рядом стояла
груженая фура, минут через десять бодрого шага я уже входил в настежь
распахнутую дверь. Внутри сидело двое дальнобойщиков, ели пельмени и о
чем-то негромко разговаривали. Я подошел к стойке и заказал порцию
пельменей и сто грамм водки. Выпив и закусив, я кивнул и покинул это
заведение, хозяин выскочил за мной следом, сжимая в руке кухонный нож,
денег у меня не было и, во избежание долгих разговоров, я сунул руку в
карман, хозяин испуганно выставил нож перед собой, я же, неловко по-
шатнувшись, упал прямо на лезвие. С неприятным хрустом, видимо клинок
прошел сквозь ребро, нож воткнулся в сердце. Я еще слышал испуганный
крик незадачливого хозяина, видел недоуменные лица дальнобойщиков, но
сознание уже покидало меня.
Через неделю я снял номер в небольшой гостинице. Hадо было заду-
маться о своей дальнейшей судьбе. Странный и удивительный дар, принад-
лежавший мне, заставлял задумываться о его предназначении. Когда я в
первый раз попал под машину и своими глазами видел мои оторванные но-
ги, а через полчаса пил пиво в сквере на скамейке, я чуть не сошел с
