Джек ВЭНС
ПОСЛЕДНИЙ ЗАМОК
1
К вечеру, когда солнце наконец пробилось сквозь тяжелые, черные тучи,
замок Джанейл был взят приступом, а все его обитатели уничтожены.
Среди них до последнего момента не утихали споры о том, как встретить
свою Судьбу, какое поведение следует считать достойным перед лицом смерти.
Наиболее утонченные из джентльменов предпочли игнорировать неприятные
обстоятельства и подчеркнуто невозмутимо предавались своим обычным
занятиям. Горстка молодых офицеров с истерической храбростью приготовилась
с оружием в руках встретить врага, остальные пассивно ждали своей участи,
утешаясь тем, что искупят таким образом грехи рода человеческого.
Смерть настигла всех без исключения, и каждый при этом выбрал свою:
гордецы перелистывали старинные книги, обсуждали достоинства тончайших
духов, ласкали любимых фанов. Они перешли в небытие, не придавая этому
большого значения. Храбрейшие погибли в сражении, успев нанести противнику
несколько ударов, чтобы затем самим быть изрубленными, застреленными или
задавленными энергофурами. Раскаявшиеся ждали смерти на коленях, склонив
покорные головы. Виновников событий, меков, они считали лишь орудием
наказания.
Итак, все они умерли: джентльмены, леди, фаны и пейзаны, дремавшие в
стойлах. В живых остались только птицы-существа неизящные, даже
грубоватые, равнодушные к понятию чести и озабоченные лишь собственной
безопасностью.
Когда поток меков хлынул через ограду, они покинули птичник,
выкрикивая оскорбления хриплыми голосами, и потянулись на восток, к
Хагедорну, последнему замку на земле.
Меки появились месяца четыре назад. Их заметили в парке, окружавшем
Джанейл, а прибыли они туда, по-видимому, сразу как закончилась резня на
Морском острове.
С балконов, прогулочных площадок, парапетов и валов леди и
джентльмены, населявшие замок - общей численностью около двух тысяч - с
интересом разглядывали бронзовотелых воинов. Диапазон чувств, которые они
при этом испытывали, был весьма широк: от любопытства и легкого презрения
до тревожных предчувствий и черной меланхолии. Трезво оценить обстановку
не сумел никто - слишком утонченной была их культура, слишком привычным
чувство безопасности и уверенность в несокрушимости стен замка. Реальной
угрозе они смогли противопоставить лишь свой изысканный фатализм.
Их собственные меки давно покинули замок, чтобы присоединиться к
восставшим, в Джанейле оставались только птицы, фаны и пейзаны.
Организовать из них какое-либо подобие обороны не представлялось
возможным. Впрочем, пока в этом не было нужды. Джанейл считался
неприступной крепостью. Стены высотой в две сотни футов строили из
расплавленного скального камня, залитого в ячейки из стали. Солнечные
батареи вырабатывали достаточно энергии, еда в случае необходимости так
же, как сироп для птиц, пейзанов и фанов, синтезировалась из углекислого
газа и водяных паров. Джанейл мог обеспечивать потребности обитателей
сколь угодно долго, затруднения вызывала лишь поломка машин - не было
меков для их ремонта. Положение было тревожным, но не отчаянным.
В течение дня джентльмены развлекались тем, что стреляли с парапетов
из энергоружей и охотничьих винтовок. Мишенью им служили меки.
Когда зашло солнце, оставшиеся в живых меки подтянули энергофуры,
землероев и начали возводить вал вокруг замка. Жители наблюдали за
работой, не понимая конечной цели, пока высота вала не достигла пятидесяти
футов. Тогда стал наконец проясняться зловещий замысел меков, и
надменность осажденных сменилась тягостными предчувствиями.
Джентльмены замка как один были эрудитами и полиглотами, но, к
сожалению, специалиста в военном деле среди них не нашлось. Они попытались
привести в боевое состояние лучевую пушку, используя в качестве физической
силы группу пейзанов, но пушкой давно пользовались, металл разъела
ржавчина, некоторые детали были повреждены. Запасные части можно бы найти
на втором подуровне, в мастерских меков, но кто же сумеет разобраться в их
номенклатуре?
Уоррик Маденси Арбан предложил организовать поисковый отряд и
прочесать склады, но от этого пришлось отказаться ввиду умственной
ограниченности пейзанов. Таким образом, усилия по восстановлению пушки
оказались тщетными.
Благородные жители Джанейла с волнением следили, как изо дня в день
все выше становится вал, опоясывающий замок наподобие вулканического
кратера. Лето было на исходе, когда земляной гребень достиг парапета и
грязь стала засыпать улицы и дворы. Было очевидно: еще немного и она
погребет под собой весь замок.
Именно тогда несколько юных офицеров в героическом порыве бросились
вверх по насыпи в атаку, под дождем камней и стрел, которыми их осыпали
меки. Некоторым из них удалось достигнуть гребня, где разразилась свирепая
схватка. Она продолжалась всего минут пятнадцать, но земля успела стать
бурой от крови.
Несколько мгновений казалось даже, что смельчаки побеждают, но враг,
перестроив ряды, набросился на них с удвоенной энергией, и скоро все было
кончено. Отряды меков промаршировали вниз по насыпи, затопили бронзовой
волной тел весь замок и с жестокой тщательностью, не спеша, истребили все
живое вокруг. Джанейл, семь веков служивший пристанищем для галантных
джентльменов и грациозных дам, был превращен в руины.
Мек, помещенный в качестве музейного экспоната в витрину, представлял
собой человекоподобное существо с планеты Этамин. Его кожа,
ржаво-бронзового цвета, лоснилась, будто натертая воском. Шипы, торчавшие
из затылка, были покрыты медно-хромовой пленкой, органы чувств
располагались в специальных наростах на черепе, там, где у человека
находятся уши. Лицо было морщинистым, как обнаженные мозги - не трудно
испугаться, встретив такого "красавца" в темном коридоре подуровня. Рот
мекам заменяла узкая вертикальная щель, под кожей плеч был приживлен мешок
для сиропа. Его естественные органы пищеварения, предназначенные для
выделения полезных веществ из болотной травы, полностью атрофировались.
Как правило, меки обходились без одежды, если не считать рабочего фартука
или пояса для инструментов, кожа их красиво блестела под солнцем. Таков
был мек, - существо, во многом превосходящее человека благодаря
способности принимать радиоволны.
Многие крупные ученые, в том числе Д.Р.Джардин Утросветный и Салонсон
из Туанга, считали меков покорными и флегматичными, но глубокомудрый
Клагорн из замка Хагедорн придерживался иного мнения. Эмоции меков,
доказывал он, нельзя сравнивать с человеческими, ибо природа их совершенно
другого свойства. После долгих и тщательных исследований ему удалось
выделить и описать около дюжины специфических эмоциональных состояний у
испытуемых. Эти сведения опровергали широко распространенное мнение о
скудости внутреннего мира меков.
Несмотря на это, бунт оказался полной неожиданностью как для ученых,
так и для остальных. "Почему?" - спрашивал себя каждый, - "как могли они,
столь послушные и работящие, задумать и привести в исполнение этот ужасный
план?"
Самая разумная гипотеза был, одновременно, и самой простой: меки
давно ненавидят людей, насильно изъявших их из естественной среды
обитания. Но, возражали другие, это не объяснение, это проекция
человеческого мышления на существо негуманоидного типа. Точно так же можно
предположить, что они пылают благодарностью к землянам, вызволившим их из
суровых условий Этамина. "Абсурдно приписывать полуживотным такие тонкие
чувства!" - возражали первые. "Наше предположение ничуть не абсурднее
вашего!" - парировали вторые.
Как видите, научные споры по этому поводу зашли в тупик.
2
Замок Хагедорн, стоявший на вершине черной диоритовой скалы, являлся
естественной доминантой, протянувшейся далеко к югу долины. Более
величественный, чем Джанейл, он был защищен трехсотфутовой стеной, имевшей
почти милю в поперечнике. Зубцы стен возвышались в девяти сотнях футов над
долиной, башни и наблюдательные вышки уходили за облака. Две стороны скалы
- восточная и западная - почти отвесно спускались в долину, на северном и
южных склонах были устроены террасы, где росли виноград, персики и
артишоки. В замок вела широкая дорога, спиралью обегавшая скалу и
подходившая к центральной площади. На противоположной ее стороне
находилась Большая ротонда. Справа и слева располагались жилые кварталы,
они давали приют двадцати восьми семьям.
На месте центральной площади стоял раньше старый замок, построенный в
честь возвращения на Землю. Хагедорн Десятый разрушил его и, собрав целую
армию пейзанов и меков, возвел новый. С этого времени начиналась родовая
история Двадцати Восьми Семей, насчитывавшая уже пять веков.
Под площадью помещались три уровня: на самом дне - стойла и ангары,
потом - мастерские и жилища меков, и, наконец, - разнообразные склады:
продовольственные, оружейные и пр.
Ныне замком правил Хагедорн Двадцать Шестой по имени Клагорн
Овервельский. Его избрание явилось сюрпризом для подданных, так как
О.С.Чарли (а именно таково было его подлинное имя) ничем особенным не
отличался. Многие джентльмены превосходили его элегантностью, обаянием,
эрудицией.
Он был хорошо сложен, имел овальное лицо с коротким, прямым носом и
серыми глазами. Выражение лица было рассеянное или, как язвили недруги,
"потустороннее". Но стоило ему слегка опустить веки и нахмурить густые,
светлые брови, как лицо сразу становилось упрямым и жестоким.
Должность эта хотя и не давала большой власти, делала его, тем не
менее, очень влиятельным лицом. Многое зависело в замке от поведения
джентльмена, носившего имя "Хагедорн", поэтому избрание его являлось
важным событием. Здесь сталкивались интересы различных кланов. Кандидатов
на эту должность обсуждали с безжалостной откровенностью, находя у каждого
немало изъянов, и нередко во время выборов старые друзья становились
заклятыми врагами, множились ряды недругов, рушились репутации.
Выбор Чарли Овервельского был своеобразным компромиссом в споре
нескольких кланов за обладание титулом.
Оба джентльмена, которых обошел Чарли, были людьми в высшей степени
порядочными и уважаемыми, но отличались крайними взглядами на принятый в
замке образ жизни.
Одним из них был многосторонне одаренный Гарр из семьи Замбелдов. Он
обладал традиционным для хагедорнского джентльмена набором добродетелей:
великолепно разбирался в достоинствах древних ароматических жидкостей,
одевался с безукоризненным вкусом, умело прикалывая неизменную
овервельскую бутоньерку (ни разу в жизни она не сползла у него набок).
Беззаботность сочеталась в нем с безукоризненной честностью, речь блистала
изысканными оборотами и изощренными аллюзиями. Остроумие было его
характернейшей чертой, он мог часами цитировать выдающиеся литературные
произведения. Кроме того, он в совершенстве владел игрой на девятиструнной
лютне и участвовал поэтому в представлениях о Временах Древних Рыцарей.
Разбирался он также и в антиквариате, рассуждал как знаток на темы истории
древних времен. Его талант полководца не имел равных в Хагедорне, лишь
Магдах из Делора мог бы, пожалуй, поспорить с ним. Что же касается
недостатков, то их было совсем немного: педантичность, язвительность и
резкость суждения, переходящая подчас в жестокость. Никто бы не назвал
