Женщины зашептались и, когда я повернулся к ним, они уже
вытолкнули вперед Утренее Кровавое Лицо.
- А это кто? - внезапно закричал Миммунка.
Он глядел прямо на меня.
Искатель Гнезд промолчал. В тот момент, когда великан отвел от
него взгляд, он шагнул вперед и нацелился своим оружием в руку
пришельца. Миммунка отшатнулся, но вождь, восстановив равновесие после
первого сильного замаха, не сплоховал. Он снова напал, на этот раз
целясь в голову гиганта.
То, что произошло потом, было так быстро, что я потерял
ориентировку. Через мгновение Искатель Гнезд лежал на снегу у входа в
шалаш, а Миммунка исчез.
Мужчины племени бросились за ним в погоню, выкрикивая угрозы и
оскорбления.
Когда я подбежал к Искателю Гнезд, две женщины помогли ему встать
и подвели к огню.
Я поинтересовался, словно идиот, как он себя чувствует.
- Вполне хорошо, если не считать, что Миммунка все-таки здорово
поцарапал меня. Бывало и хуже.
Женщины сняли с него грязную кожаную рубашку, и я увидел, что его
грудь покрыта множкством шрамов.
- Молодые побежали за великаном. Он не поубивает их?
- Наверняка нет, - покачал головой Искатель Гнезд. - Он будет
бежать, если только им не удастся окружить его. Если бы это был Кетин
или виггики, тогда другое дело. Тогда бы я вернул их.
В хижину ворвался ккой-то юноша и с порога закричал:
- Почему вы не сказали мне о погоне? Я обязательно последовал
бы...
Искатель Гнезд громко засмеялся.
- И очень хорошо сделали, что не позвали тебя, Белое Яблоко! Даже
Миммунка стал бы опасен, если бы ему захотелось отведать твоего мягкого
мяса.
- Однако, я должен был идти со всеми!
- Пойдешь через год!
Один за другим возвращались молодые мужчины племени с яростными,
разочарованными лицами.
Когда они расселись возле костра и раны вождя были перевязаны, я
спросил, чему они научили людей с Больших Саней.
- Всему, что знали, - ответил Искатель Гнезд. Он лежал на спине
возле огня, но свое старое, сморщенное годами лицо повернул ко мне. -
Мы пели им песни, утверждающие наши законы, которые учили, как воевать
и где находить еду, как строить шалаши и что дает дружба с другими
племенами. Но ты ведь являешься одним из них, почему же тогжа они тебе
ничего не рассказали?
Я подумал, что лучше не признаваться, что потерял память.
- Я хотел бы еще раз услышать это от вас, - сказал я.
- Да, самая спокойная вода в середине! Такова мудрость. Мы учили
их, а они учили нас.
- 16 -
- Ты мог бы повторить что-нибудь из того, чему они учили вас?
- Пускай это сделает кто-нибудь другой. Я все помню, но когда
теряю много крови, то чувствую себя очень старым. Пусть говорит
молодежь.
Некоторое время царила тишина. Наконец, слегка заикаясь от
волнения, отозвался Белое Яблоко.
- Мир изменится, - сказал он.- Снег растает и никогда уже не
вернется. Дети, которые родятся, не будут даже знать, что это такое, и
станут удивляться, когда мы будем рассказывать им об этом.
- Когда это произойдет?
Белое Яблоко беспомощно пожал плечами.
- Наверное, скоро. Но что означает "скоро" для людей с Больших
Саней? Кто это может знать?
- Быть может, это произойдет не при твоей жизни, - отозвался
вождь, - а может быть, еще перед моей смертью.
- Вот именно, - кивнул юноша. - Люди с Больших Саней приносили
большой камень. Когда я касался его, то чувствовал, что он живой,
словно в нем горел огонь. Тогда и была раскрыта завеса дней и мы
увидели мир таким, каким он станет, когда исчезнет снег. Солнце ярко
светило и везде были растения, много растений. Между ними ходили люди
нашего племени, а вместе с ними Ленизес, его жена и дети.
- И что мы должны будем делать? - напомнил Искатель Гнезд.
- Нельзя будет есть некоторые виды растений, - произнес Белое
Яблоко и улыбнулся. - Именно этого я и не понял. Ведь можно есть все,
что отыщешь, нельзя есть только то, чего нет. Как можно есть то, чего
нет?
- То, что встречается очень редко, не может быть съедено. Таков
будет новый закон. Некоторые птицы, например... - Искатель Гнезд
замолчал.
Поглядев в сторону уже заполненного темнотой входа, я заметил, что
снег замел следы недавней стычки. Даже кровь, до этого ярко
выделявшаяся на белом снегу, исчезла под свежим пушистым слоем. -
Некоторые птицы будут устраивать гнезда на свисающих до земли ветках, -
объяснил Белое Яблоко. - Когдп станет тепло, они будут нести яйца. Их
тоже нельзя будет есть.
Искатель Гнезд лежал с закрытыми глазами.
Белое Яблоко наклонился ко мне и закончил шепотом:
- Он когда-то нашел очень много таких гнезд и сейчас переживает
из-за этого. Но когда это можно будет делать? Можно ли повернуть закон
вспять?
Я покачал головой.
- Я думал, - неожиданно отозвался Искатель Гнезд, - что умру,
защищая женщин и детей, а не возле костра.
Д Е Н Ь Ш Е С Т О Й
Я прослушал то, что записал вчера, и пришел к выводу, что не
должен так резко обрывать свой рассказ. Это не было преднамеренно,
просто после бегства Миммунка больше ничего интересного не произошло.
Снег валил беспрестанно. Искатель Гнезд лежал возле костра и
похрапывал во сне. Остаток вечера я провел в разговорах с членами
племени, прислушивался к их разговорам между собой.
- 17 -
Когда я проснулся рано утром, Искатель Гнезд был уже мертв.
Кажется, это событие ошеломило только меня, потому что соплеменники
знали о приближавшейся смерти вождя по тем словам, которые тот говорил
накануне вечером.
Разговоры шли только о поминках.
Я спросил о специально приготовленной для этого еде, но мне
объяснили, что единственным блюдом на поминках будет лишь сам Искатель
Гнезд. После этого я уже молчал, но, кажется, Белое Яблоко заметил
выражение моего лица, потому что отозвал меня в сторону и заверил, что
сам Искатель Гнезд часто принимал участие в таком обряде и что его дух
только тогда обретет полный покой, когда тело вернется в племя,
которому принадлежит. Жаль, вспомнил он, что нет матери Искателя Гнезд,
ведь во время поминок она имела право на сердце и глаза своего умершего
сына.
Во время нашего разговора женщины уже начали разделывать тело. Я
не хотел более оставаться здесь ни на мгновение.
Как можно быстрее я покинул лагерь и направился в сторону
зарослей, где были спрятаны мои сани.
Снег еще немного порошил, я ощущал на лице слабые порывы ветерка.
Вскоре я убедился, как разумно снимать парус на ночь и держать его
под одеждой. Оставленный мной на мачте, он замерз так, что расправить
его было невозможно. Я разжег костер и только после этого, расправив
парус, смог натянуть шкоты. Сани нужно было еще дотащить до дороги. Там
на утрамбованном снегу я мог воспользоваться даже таким слабым
ветерком, вот только ехал бы медленнее.
Тут я обнаружил, что и медленное скольжение имеет свои приятные
стороны. Даже поставив парус прямо по ветру, я мог свободно двигаться
в санях, не опасаясь внезапного поворота. Преодоление каждого подъема я
воспринимал, как большой усспех, который я мог еще больше развить на
спусках.
В такие минуты парус хлопал по рее, мгновенно опять наполнялся
ветром и, как мне казалось, с удвоенной силой тащил меня вперед.
Солнце уже прошло полдороги по небу, когда я заметил Лучистую Сим.
Она бежала впереди меня, сначала такая далекая, что казалась
маленьким бронзово-красным пятнышком еа белом фоне снега.
При таком ветре прошло много времени, прежде чем мне удалось
поравняться с ней. Помню, какие-то полчаса я думал, что это мужчина, не
только потому, что это казалось наиболее правдоподобным - одинокий
путешественник может быть только мужчиной, - но также судя по высокому
росту, скорости, с которой она двигалась и которую могла поддерживать,
кажется, до бесконечности.
При виде ее я испытал какой-то непонятный страх. Она держалась
южной стороны дороги, и если бы я ехал по северной, то в тот момент,
когда обгонял эту женщину, нас разделяло бы не более ста метров. Она
могла представлять для меня опасность. Но если бы я проехал мимо нее
без задержки, то потерял бы возможность получить информацию. С другой
стороны, если бы я остановился, то потерял бы превосходство, которое
давала мне скорость саней.
Когда расстояние между нами уменьшилось и я мог наблюдать за ее
движениями, то пришел к выводу, что это должна быть женщина, хотя она
бежала обычным длинным шагом хорошо тренированного мужчины-легкоатлета.
Я также отметил, что у нее не было никакого оружия, кроме обычной
палки, ненамного длиннее тех, которые применяли ваггики для своих
метателей, с той лишь разницей, что у нее она была совсем простой по
форме.
- 18 -
Я направил сани к ней. Она, должно быть, услышала скрип полозьев
по замерзшему снегу, так как, не снижая темпа бега, повернула голову в
мою сторону. Может, она и удивилась, но ее лицо не относилось к тем, по
которым можно было читать чувства. Даже сейчас, после десяти часов,
проведенных вместе, я не умею читать его выражение. Тогда же, когда я
впервые увидел ее, то разглядел только темные глаза и высокие,
выдающиеся скулы.
Нас все еще разделяло большое расстояние, поэтому мы могли
общаться друг с другом только при помощи крика. Помогая себе жестами, я
спросил ее, не хочет ли она сесть в сани. Она коснулась рукой
подбородка, что означало согласие, после чего, не ожидая, пока я
приторможу или остановлюсь, несколькими прыжками преодолела разделявшее
нас расстояние и без усилий впрыгнула в сани, усевшись на рештовы,
служившие платформой для транспортировки тела нашвонка.
- Ты хорошо бегаешь, - вместо приветствия сказал я.
- То, что у тебя, лучше. Если бы не ты, мне бы пришлось вскоре
остановиться. Ты не можешь ехать быстрее?
- Нет, ветер слабый. Хотя, постой, сейчас мы начнем двигаться
немного быстрее. Видишь, парус уже наполняется ветром.
В действительности я начал опасаться, как бы дополнительная
тнжесть ее тела не повлияла на скорость нашего передвижения.
- Куда ты едешь?
Я сказал ей, что пытаюсь догнать Большие Сани.
- Они не подождали тебя? Почему? Ведь ты один из них.
- Если они и ждут, то я ничего об этом не знаю. А куда бежишь ты?
Она неожиданно улыбнулась, обнажив красивые белые зубы.
- Я тоже хочу догнать Большие Сани.
Вначале мне показалось, что это нечто вроде лести, означавшей, что
она пойдет со мной повсюду - куда я, туда и она. Видимо, она догадалась
об этом по выражению моего лица, поскольку тут же пояснила:
- Ты мне не веришь, но это правда. Ловец Рыб мертв и поэтому Сани
- единственное место, где мне хотелось бы находиться.
Я спросил, кто такой этот Ловец Рыб.
- Один из наших. Кто-то ударил его палкой в лицо. Он очень терпел,
когда прибыли Большие Сани. Мы перенесли его тело на них. Его было так
жаль...
Она замолчала, и я не очень был уверен в том, правильно ли будет
продолжать расспрашивать ее дальше.
Мы доехали до длинного подъема и я воспользовался паузой, чтобы
спрыгнуть с саней и немного подтолкнуть их.
- Ты очень сильный для своего возраста, - заметила она.
Мы перевалили вершину и покатили вниз.
Я усмехнулся и ответил, что всю работу за меня делает ветер.
