голове шумело, казалось, он слышит отдаленную музыку. А может, это выл
голодный марсианский ветер.
Когда Игоревски поднялся на ноги, Жаклин была в двадцати метрах то
него. Двадцать метров! Она стояла полуотвернувшись и перебирала свои
длинные пряди.
Игоревски шагнул к ней. Жаклин - от него.
- Нет, - прошептал Игоревски отворачиваясь. - Нет.
Он внезапно почувствовал, что его бьет дрожь. От холода. Дрожащими
руками он снял с пояса блок питания термокостюма. Лампочка индикатора не
работала. БП сгорел. Давно, видимо, еще когда электросхему в пневматике
вышибло разрядом "банки". Ведь он-то работал в момент разряда в отличи от
фонарика. Просто на то, чтобы тепло ушло сквозь шубу понадобилось какое-то
время, а потом Игоревски стало не до того.
Игоревски разжал руку и БП упал на песок, глухо стукнув. Человек без
термокостюма проживет не так уж долго на поверхности Марса. Игоревски
потянулся за рацией - если он будет пытаться согреться двигаясь, то может
быть помощь успеет.
Рука нащупала пустое место. Где-то, пока Игоревски вылезал из
провала, рация отстегнулась и упала, а он и не заметил.
В отчаянии он огляделся. Жаклин стояла теперь в десяти шагах, словно
молчаливая тень.
- Ты... - начал Игоревски и вдруг понял. Холод пронимал его до
костей. Игоревски отцепил от пояса ракетницу, повертел ее в руках,
зачем-то прицелился и выстрелил в дюны. Ракета запрыгала по песчаным
холмам, окрашивая их в красный свет, и потухла. Бесплатный световой
спектакль для двух зрителей. Игоревски бросил ракетницу следом за ракетой.
Жаклин шагнула к нему. Один шаг. Вот о чем хотел ему сказать Джойстон.
Игоревски усмехнулся и начал расстегивать пояс.
Сначала Игоревски боялся, что когда снимет шубу, холод обожжет его.
Но, видимо, к тому моменту он уже настолько замерз, что даже ничего не
почувствовал. Последним он снял респиратор. Морозный воздух Марса проник в
легкие, обжигая их своим холодом.
Жаклин стояла совсем рядом. Игоревски развел руки в стороны,
приглашая ее к себе. Разряженный воздух исказил его голос:
- Жаклин, я хочу танцевать с тобой, - сказал он.
Холодный марсианский ветер толкнул Игоревски в грудь и обнял.
Нежно-нежно...
У людей не принято бросать своих мертвых. Особенно, когда тело легко
можно обнаружить со спутника.
Джойстон и Станкевич нашли Игоревски часа в два дня. Они знали, что
найдут, но все равно зрелище их покоробило.
- И правда, - сказал Станкевич, глядя на обнаженное тело. -
Погнавшийся за миражем теряет все.
После этого он замолчал и молчал долго, пока они с Джойстоном не
погрузили тело в пневматик. Только после этого он проронил.
- Знаешь, я как-то слышал легенду, что если кто из наших умирает на
Марсе, в пустыне становится одним миражом больше.
- Пойди, сосчитай их, - буркнул Джойстон.
На горизонте танцевали миражи.
ПЯТЬ ЧАСОВ ДО ЗАУТРЕНИ
Время было позднее - далеко за вечернюю молитву, ближе к полуночи.
Ночь была ясна и, хотя Луна еще не взошла, человеку с острым зрением
хватило света звезд, чтобы различить темную груду валунов. У окрестных
мальчишек это местечко носило название "шесть камней" (на самом деле их
там было семь, но седьмой по верхушку врос в землю), больше же его никак
не называли, потому что кого еще кроме мальчишек могут привлечь
бесполезные булыжники, пусть даже такие здоровенные?
Человек направился к камням. Когда-то он бывал в этих местах и знал,
что эти шесть камней именно то, что ему сейчас необходимо. Правой рукой он
поддерживал левую, кисть которой была растянута.
Перед тем, как спрятаться в камнях, человек воровато огляделся -
преследователей не было видно, хвала всевышнему. Человек облизал верхнюю
губу - из раны на щеке на нее успела натечь липкая кровь, и нырнул в
проход.
Костер напугал его. Не ждал он его здесь. Отшатнулся, потом замер на
краю круга света, щурясь. Сам пришел сюда потому, что знал - здесь можно
развести огонь, не боясь быть замеченным снаружи. Но место оказалось
занятым.
- Входи, не бойся, - Одного взгляда на сидевшего у костра, человеку
хватило, что бы понять - бродяга. Голову и тело бродяжки скрывала шкура
бизона, наверняка убитого незаконно, так что бизоньи рога, казалось, росли
на сморщенной бродяжкиной голове. Из под шкуры выглядывали голые ноги.
Старик посмотрел на руку вновь прибывшего и сказал:
- У меня есть настойка на корнях оленника. Снимает боль. И немного
еды.
Человек кивнул и подсел к огню, думая о том, что еще вчера он в
приказал бы высечь всякого оборванца, предложившего ему разделить трапезу.
Оборванец протянул глиняный кувшинчик со снадобьем. Человек принял.
- Как тебя зовут, бродяга?
- Шумпувайлуййа, - сказал старик. - По вашему - Одинокая Сова.
- Да ты, никак, язычник. Не думал, что вас можно встретить в наших
краях.
- Новые ветры всегда жестоки, - ответил бродяга. - Но мир вообще
жесток, так на что же нам обижаться? А твое имя?
- Грегор Кай, - ответил человек и тут же пожалел, что назвал
подлинное имя.
- Грегор Кай - это имя здешнего сеньора.
Грегор Кай кивнул.
- Это ты?
Сглотнув, Грегор с силой отрицательно повел головой.
- Что тебе до того?
- Я просто хотел узнать, не за тобой ли гоняются по всей округе
крестьяне с топорами да вилами?
Грегор погладил рукой кинжал на поясе и негромко прорычал, глядя
исподлобья: - "Нет!"
Старик глядя на него, негромко рассмеялся:
- Ну нет, так нет, добрый человек.
- Что ты тут делаешь, бродяга?
- Я ждал тебя.
- Меня?
- Ты ведь умрешь до рассвета.
Грегор Кай, вздрогнув, подался назад, положил руку на кинжал.
- Я не собираюсь на тебя нападать, - сказал старик не двигаясь с
места. - Твою смерть можно прочитать в языках огня, листья, трава на лугу
шепчут о ней и даже камни, на которых ты сидишь, знают о том, что тебе не
увидеть восход.
Скажи кто-либо подобное вчера герцогу Грегору фон м`Каю, он бы
рассмеялся этому кому-то в лицо, будь то даже епископ. Но сегодня...
- Ты - сумасшедший? - просто спросил Кай.
- Я - шаман, - ответил Одинокая Сова с таким достоинством, словно
быть шаманом означает тоже, что быть графом или бароном.
- Колдун... - усмехнулся Грегор с презрением, но почти без примеси
суеверного страха - герцогу не положено быть суеверным. Если бы не
обстоятельства встречи, не было бы и речи об этом "почти".
- И давно? - спросил он.
- Что давно?
- Давно ждешь?
- Этот костер горит здесь уже четвертую луну, - ответил шаман.
- Все ты лжешь! - рассмеялся Грегор Кай, не без внутреннего
облегчения, однако. - Не за что не мог ты ждать меня тут так долго. Смерды
подняли бунт только сегодня утром, а час назад я и сам не знал, что буду
здесь.
Шумпувайлуййа бросил на него лукавый взгляд:
- Зато дорога по которой ты шел, знала.
- Ты-то здесь причем?
- Я ждал человека, чья смерть близка. Пришел ты. Значит - ты скоро
умрешь.
Услышав это, Грегор не нашел ничего лучше, как расхохотаться.
- Они идут сюда с собаками, - равнодушно сообщил Одинокая Сова, глядя
в костер. - А до реки далеко.
- Идут... - Грегор замолчал на несколько секунд, а потом вдруг
взорвался: - Скоты! Смерды! Это правда?
- Такая же правда, как то, что тебе не увидеть новый восход.
Несколько секунд Грегор смотрел на Шумпувайлуййу, потом,
наклонившись, протянул здоровую руку, схватил старика за горло и притянул
к себе. Отсвет костра и спекшаяся кровь придали благородному его лицу
звериные черты.
- Кончай нести ахинею! Говоришь, они идут сюда? Да или нет?! Это...
Это ты их позвал?
Рука герцога была сильна, старик начал задыхаться. Он прохрипел в
ответ что-то неразборчивое. Несколько секунд Грегор Кай глядел прямо в
задыхающиеся глаза, потом отпустил старого шамана. Тот медленно сложился и
осел на землю. Грегор пнул его сапогом.
- Отвечай!
Старик закашлялся.
- Смерд... - прошептал Грегор Кай. - Даже шкура на тебе, и то моя, -
и, снова пнул. - Ну?
Кашляя, старик прохрипел: - У меня хороший слух. Лай...
Некоторое время Грегор смотрел на него сверху вниз, затем отвернулся,
подошел к одному из лежащих наклонно валунов и, помогая себе здоровой
рукой, принялся карабкаться вверх. Когда этот валун стоял вертикально, как
столб, мало кто смог бы влезть на него и без поврежденной руки. Но, тому
уже несколько веков, камень лежал на боку и залезть на него сейчас не было
проблем. Грегор замер наверху, прислушиваясь. Первое, что он различил
вдобавок к щелчкам цикад, был шелест травы. Потом ветер донес до него
далекий-далекий лай. Если бы не ветер, он бы и не услышал ничего. Грегор
прикинул - мили три, плюнул и крепко выматерился. Надо было уходить, и
быстро. В одном шаман был прав, до реки действительно далеко. Осторожно
ступая, Грегор принялся спускаться. Сделав несколько шагов он оступился,
попытался схватится за камень больной рукой, вскрикнул и полетел,
кувыркаясь.
Когда в глазах у Кая перестало мелькать, он попытался подняться.
- Нога, - простонал он. - Не могу встать.
Старик склонился над ним. "Убьет!" - подумалось Грегору.
- Да у тебя разбита коленная чашечка.
- Что же мне делать? Они будут здесь через минут сорок пять, может
раньше?! - Грегор наполовину орал, на половину стонал.
- Я же говорил что тебе не дожить до рассвета.
Кай Грегор бессильно зарычал.
- Собаки. Смерды. Гады.
Потом взгляд его остановился на Шумпувайлуййе.
- Колдун... Ведь ты знал, знал! И ты приговорил меня?
- Ты сам себя приговорил.
- Я был в своем праве. Я - хо-зя-ин. Это мое право - подчинять.
Шаман кивнул.
- А их право - убить тебя за это.
- Нет у них такого права! - рявкнул Грегор Кай. - Я - волк, они овцы.
Мне надлежит брать, им - ...
Его собеседник только негромко усмехнулся.
- Что ты понимаешь, старик! - выдохнул Грегор. - Я боролся за
единственное, за что действительно стоит бороться. - он задыхался.
- Жалеешь о чем-нибудь? - спросил его шаман.
- Только об одном. Детей у меня нету. Тех, кто был бы моим
продолжением. Я кончусь, когда умру. Сейчас это как-то ясно понимается.
Некоторое время Одинокая Сова молча смотрел на огонь.
- Послушай, - сказал он наконец. - Возможно, еще можно спасти тебя.
Кай Грегор перестал хрипеть и уставился на Одинокую Сову взглядом,
каким обычно голодная собака глядит на праздничный стол.
Одинокая Сова выдержал драматическую паузу. Потом заговорил, глядя
прямо в языки пламени, словно читая в них слова.
- Я пришел сюда открыть дверь, - начал он наконец. - Я - шаман, а
шаманы знают - мир безбрежен. Нам случается открывать двери, ведущие в
разные его уголки. Но, где бы какая дверь не была открыта - это всегда
дверь в мир. Я же пришел сюда открыть дверь за пределы всякого мира. Я
никогда не открывал таких дверей, никто никогда не открывал. Но одно я
могу сказать точно: прошедший ее исчезнет. По этому-то мне и нужен ты,
который не увидит как завтра взойдет Солнце.
Кай Грегор думал почти минуту, прежде чем ответить.
- А там?
- ??? - Шумпувайлуййа вопросительно поднял брови.
- Там, по ту сторону? Что там будет, колдун?
- Я не знаю, - честно ответил шаман. - А если бы знал - возможно, сам
бы прошел этой дверью. Быть может, ты умрешь. Быть может, порвав пуповину,
что связывает любую жизнь с миром, ты сам станешь другим миром. Подумай,
