Только все вверх ногами.
И в середине пустое место.
Мое.
По кадру, тоже вверх ногами, а получилось, как по потолку, прошла
бабка с корзинкой из санаторского автобуса. Она на ходу добродушно при-
читала:
- Говорила я вам, что в коммунизм вас все равно вгонют? И что толку,
что вы все вместе? Нет, неумные все-таки люди, неумные. И поэтому вся за
себя. А были бы умнее небось не бонбу придумали бы, а как голодных на-
кормить - души-то у всех голодные...
Она садиться не стала, а ушла куда-то вбок.
Я вылез из-под накидки. Рядом с треногой фотоаппарата стояла Наташа.
- Пойдем, - потянул я ее за рукав.
Треснула материя. как у немой девушки на берегу моря.
Она покачала головой:
- Там занято.
В центре группы, на моем месте сидела Тамара с конвертом ребенка на
руках. ей помогала, сюсюкая, Аллочка-выручалочка.
Я подошел к ним, хотел унести ребенка. Тамара сама протянула мне
сверток. Я неумело взял его на руки, прижал к груди.
Он сильно толкнул меня сквозь одеяло в левый бок. Защемило сердце.
Тамара подвинулась:
- Зарядку делает. Вот и ладно, будет отец у ребенка.
Сын дернулся еще раз, скользкий атлас одеяла пополз из рук и я сел,
пытаясь удержать сверток на коленях.
Рядом встали и положили мне руки на плечи, каждая со своей тороны,
Тамара и Аллочка-выручалочка.
- Вот и хорошо, - сказала Наташа около фотоаппарата. -Прошу не дви-
гаться. Снимаю.
И сняла колпачок с объектива.
Все застыли.
Она закрыла объектив колпачком.
- Все. И не беспокойтесь. За все надо платить и за все уплачено.
