блестящая чешуя его толстого длинного тела зашуршала в экстазе от этого
странного поцелуя.
- Значит, это из-за выпитых дайкири ты наплела мне все эти байки про
колдовство? - насмешливо спросил он.
Она засмеялась, широко разинув алую пасть.
- Не мучай меня больше, - взмолился Бэрби. - Разве ты не знаешь, что
сводишь меня с ума?
Ее насмешливые глаза стали серьезными.
- Извини, Бэрби, - ее теплый язык нежно лизнул его в нос. - Ты
наверняка не понимаешь, что происходит. Я знаю... первые пробуждения
всегда болезненны... пока не научишься.
- Пойдем куда-нибудь, - попросил он, и по его кольцам пробежала
мелкая дрожь. - Там Ровена... в палате для буйных, или как они тут
говорят, для беспокойных. Она кричит, а я просто не могу этого вынести. Я
хочу убраться подальше отсюда, хочу забыть...
- Только не сегодня, - прервала его волчица. - Мы еще повеселимся,
Бэрби. Еще будет время. Но сейчас нам надо кое-что сделать. Еще живы три
наши главных врага - Сэм Квейн, Ник Спивак и та слепая вдова. Ну,
Ровену-то мы засадили туда, где она не сможет нам ничем помешать - ей
только и остается, что кричать. А вот твои друзья - Сэм и Ник - трудятся
не покладая рук. Они готовятся использовать оружие в зеленом ящике.
Ее глаза яростно горели.
- Мы должны остановить их! Сегодня же!
Бэрби неохотно помотал своей широкой плоской головой.
- Неужели нам придется... их убить? - слабо запротестовал он. -
Пожалуйста, подумай о маленькой Пат, о бедной Норе...
- Значит, теперь - бедная Нора? - передразнила его волчица. Ее клыки
вонзились в складку чешуйчатой кожи у Бэрби на горле. Шутливо, но сильно.
- Твоим друзьям придется умереть, - прорычала она, - чтобы остался жить
Дитя Ночи.
Бэрби больше не спорил. Когда он просыпался после долгого сна
человеческой жизни, все привычные ценности становились какими-то пустыми.
Охватив волчицу парой колец, Бэрби сжал ее так, что она завизжала.
- О Норе можешь не беспокоиться, - сказал он. - Но представляешь, как
будет грустно, если динозавр случайно застанет тебя в постели с Престоном
Троем?
Он отпустил Април.
- Не прикасайся ко мне, тварь ползучая, - не голос, а мед, крепко
сдобренный сарказмом.
Бэрби снова потянулся к ней.
- Тогда скажи, что значит для тебя Трой.
Она ловко отпрыгнула в сторону.
- Надо же, какой ты любопытный! - сверкнули в ухмылке ее белые клыки.
- Пошли. Работа ждет.
Извивающееся тело Бэрби рванулось вперед. С тихим шорохом его гладкая
чешуя скользила по опавшим листьям. Он без труда держался вровень с
бегущей волчицей.
Теперь ночной мир казался ему странно иным. Его обоняние было не
таким чутким, как у волка, зрение - не таким острым, как у саблезубого
тигра. Но зато он слышал нежные вздохи реки, шорох мышей в полях, дыхание
спящих животных и людей на фермах. Кларендон, к которому они держали путь,
превратился в ужасающую какофонию гула моторов, визжащих шин,
автомобильных гудков, завывающих радиоприемников, лающих собак и
бормочущих, орущих, визжащих человеческих голосов.
По лужайкам университетского городка они подобрались к зданию Фонда.
Из окон девятого этажа башни струился яркий желтый свет. Там Сэм Квейн и
Ник Спивак продолжали свою тайную войну против Черного Мессии. Оттуда
доносилось слабое, но непередаваемо отвратительное зловоние.
Запертая дверь послушно пропустила их в ярко, до рези в глазах,
освещенный холл. Внутри вонь была еще сильнее, но Бэрби надеялся, что змея
окажется к ней менее чувствительна, чем волк.
Два мужчины, явно слишком старые, чтобы носить университетские
свитера, играли в карты на стойке дежурного возле лифта. Когда белая
волчица и огромный удав были уже совсем близко, один из них выронил
потрепанные карты и пощупал висевший на поясе пистолет, словно желая
удостовериться, что он на месте.
- Извини, Джаг, но я чего-то не могу отличить пику от червы. - Его
голос звучал хрипло и нервно. - Знаешь, что я тебе скажу, эта работенка
начинает действовать мне на нервы. Поначалу-то все выглядело как нельзя
лучше - двадцать баксов в день только за то, чтобы никого не пускать в
лабораторию... Но теперь мне и денег этих не надо.
Его партнер аккуратно собрал карты.
- А чего так, Чарли?
- Прислушайся, Джуг... Да в городе воют, похоже, все собаки до одной.
Хотел бы я знать, в чем тут дело. А эти типы из Фонда - они чего-то до
смерти боятся... да и чертовски странно это, как внезапно помер старый
Мондрик, а следом за ним погиб и Читтум. Ну, а Квейн и Спивак ведут себя
так, будто знают, что теперь очередь за ними. Что бы у них там ни было в
этом их зеленом ящике... я и за двадцать миллионов не соглашусь в него
заглянуть!
- Ну, Чарли, по-моему, ты просто слишком много думаешь. На работе
вроде нашей думать вредно. Все законно... а двадцать баксов - это двадцать
баксов. - Джуг тупо смотрел прямо на крадущихся мимо него волка и удава. -
А я бы хотел узнать, что это они там такое нашли. Не верю я в эту историю
о проклятии, которое Мондрик вроде как вырыл из древних могил. Но что-то
же они нашли!
- Я не знаю и не хочу знать, - настаивал Чарли.
- Может, ты думаешь, что они психи? - Джуг посмотрел на закрытые
двери лифта, на пустую лестницу. - Может, так оно и есть. Может, они
слишком долго просидели в этой своей пустыне. Вполне возможно... но я
лично так не думаю.
- А что ты думаешь? - неуверенно спросил Чарли.
- Мне кажется, они нашли нечто, стоящее того, чтобы нанимать
специальную охрану. - Джуг нежно погладил рукоять своего револьвера. - Что
касается меня, то я бы с удовольствием заглянул в этот их таинственный
ящик. Может, его содержимое и вправду стоит двадцать миллионов. - Он
перешел на шепот. - Может, для мистера Спивака и мистера Квейна оно стоит
того, чтобы совершить пару убийств.
- Сдавай карты и забудь ты про этот ящик, - пробормотал Чарли. - Этот
Фонд - солидное научное учреждение. А двадцать баксов, как ты сам сказал -
это двадцать баксов. Мы не знаем, чем они там наверху занимаются, и не
наше это дело.
Они не видели ни стройную белую волчицу, пробежавшую к лестнице по
коридору, ни длинного пятнистого черно-серого удава, проползшего за ней
следом.
Они поднялись на девятый этаж. Здесь приторно сладкий, тошнотворно
мерзкий запах стал еще сильнее, и белая волчица, поджав хвост, замерла,
неуверенно переминаясь с лапы на лапу. Но удав уверенно полз вперед. Еще
одна дверь открылась под напором свободного сознания Бэрби и, кивком
головы позвав за собой Април Белл, он проник в коридор, в который выходили
расположенные здесь комнаты.
Одна из них была отдана под химическую лабораторию - лабораторный
стол, колбы, реторты, аппаратура для химического анализа. Лишь стук капель
из плохо закрытого крана нарушал тишину. Жгучую вонь реактивов заглушало
смертоносное зловоние, разносившееся от шепотки серого порошка, сохнущего
на кусочке фильтровальной бумаги. Април и Бэрби поспешно ретировались.
- Вот видишь, Бэрби, - слабо усмехнулась волчица. - Твои добрые
старые друзья пытаются анализировать этот древний яд. И все для того,
чтобы нас уничтожить!
В следующей комнате оказался настоящий музей улыбающихся скелетов.
Бэрби узнал современного человека и обезьяну, белые пластиковые
реконструкции Мустерианского, Челлианского, до-Челлианского типов
доисторических людей. Но некоторые скелеты откровенно поставили его в
тупик. Кости - слишком тонкие, оскаленные зубы - слишком острые, черепа -
слишком гладкие и длинные. При виде этих скелетов мурашки побежали по
всему телу Бэрби, от головы до хвоста.
- Видишь, - прошипела волчица. - Они ищут характерные размеры... ищут
способ распознавать нас...
В следующей комнате цветные карты, развешанные по стенам, изображали
материки Земли - такие, как они есть сегодня, и какими они были в далеком
прошлом. Границы ледовых полей в ледниковую эпоху походили на линии
фронтов. В запертых шкафах за стеклянными дверцами стояли дневники доктора
Мондрика - Бэрби узнал его почерк на обложках.
Вдруг белая волчица тихонько зарычала. Шерсть у нее на загривке
встала дыбом. Бэрби увидел, что она смотрит на ветхий средневековый
гобелен, висевший под стеклом возле окна. На выцветшей ткани он различил
огромного серого волка, рвущего три удерживающие его цепи, чтобы кинуться
на стоящего напротив бородатого одноглазого мужчину.
Удивленный неожиданной реакцией волчицы, Бэрби, подняв плоскую
голову, принялся разглядывать гобелен. Огромный волк, внезапно понял он, -
это Фенрис, демон из скандинавской мифологии. Старый Мондрик, припомнил
Бэрби, как-то обсуждал этот миф, сравнивая скандинавскую демонологию с
древнегреческой. Сын злого Локи и великанши, волк Фенрис стал таким
сильным, что перепуганные боги решили посадить его на сразу несколько
цепей. Фенрис разорвал две цепи, но третья, волшебная, будет удерживать
его вплоть до самого Рагнарока, когда гигантский волк сразится с королем
всех богов Одином, изображенным на этом гобелене в виде одноглазого
старика.
- В чем дело? - спросил Бэрби, видя, как, обнажив клыки, отступает от
гобелена волчица. - Где опасность?
- Здесь! - прорычала Април. - В этом гобелене и в истории, которую от
изображает... Во всех мифах о войнах и браках людей, богов и гигантов - в
том, что большинство людей считает сказками. Старый Мондрик слишком много
знал. Давно надо было его убить.
Она принюхалась.
- Мы должны атаковать... сейчас! - Ее стройное тело дрожало. -
Прежде, чем другие откроют то, что было известно Мондрику и его жене...
Прежде, чем они превратят это место в новую ловушку. - Она насторожила
уши. - Пошли, Бэрби. Там, напротив холла... твои старые добрые друзья.
Они шли через полутемный холл. Скользя впереди волчицы, могучий удав
сквозь запертую дверь прополз в маленькую угловую комнатку. И замер,
тревожно подняв голову, при виде Сэма Квейна и Ника Спивака.
- Чего ты нервничаешь? - беззвучно рассмеялась прошмыгнувшая следом
волчица. Ее глаза горели холодным, яростным торжеством. - По-моему, мы как
раз вовремя. Эти болваны так и не поняли, кто такой Дитя Ночи... а твоя
черная вдова не смогла их предупредить. Видишь, они даже не позаботились
окружить себя серебряной сеткой. Мне кажется, мы сможем раз и навсегда
покончить с этими чудовищами в человеческом обличье. И спасти Дитя Ночи!
Двое находящихся в комнате мужчин вовсе не казались Бэрби чудовищами.
Устало облокотившийся на стол Ник Спивак что-то писал в толстом журнале.
Он поднял голову, и Бэрби вздрогнул. Из-за толстых стекол очков на него
глядели красные от бессонницы, воспаленные глаза. Он был небрит. Бледное
лицо казалось осунувшимся, изможденным до невозможности. В каждой его
черточке застыл еле сдерживаемый страх. Мамаша Спивак не пережила бы,
увидь своего сына в таком состоянии.
Сэм Квейн спал на кушетке у стены. На его загорелом лице застыло
упрямое выражение. Одной рукой, даже во сне, он держался за кожаную ручку
обитого железными полосами ящика.
Бэрби попытался мысленно проникнуть внутрь, и под деревом и железом
почувствовал сплошной слой серебра - преграда, заставившая его поспешно
отступить. Бэрби содрогнулся... Он явственно чувствовал исходящий от ящика
слащавый, смертоносный аромат. Рядом, тихо поскуливая, припала к полу
испуганная белая волчица.
- Следи за Спиваком, - еле слышно прошептала она. - Сегодня он - наша
добыча!
Ник Спивак тревожно оглянулся. Но он не видел ни огромного удава, ни
