появлялось странное чувство "под ложечкой". Для меня это было не
просто слово, но известного рода переживание. Это слово преследовало
и пугало меня. Оно вызывало у меня живые и далеко не приятные
воспоминания.
В Северной Дакоте стояла прекрасная осенняя погода. Трава в степи
была такая роскошная и высокая, что я, здоровый пятилетний крепыш,
едва выглядывал из нее. Степь простиралась на много миль по всем
направлениям и прерывалась только здесь и там свежевспаханным полем,
одиноким домом на ферме или группой хилых, борющихся за
существование деревьев. По одну сторону, вдоль берега реки Джемс,
простиралась дикая, холмистая местность, по которой никогда не.
проходил плуг,
Мой отец пахал на расстоянии приблизительно одной мили от дома,
пользуясь упряжкой пяти черных дедушкиных лошадей. Я часто выходил
ему навстречу перед окончанием работ, и он сажал меня верхом на одну
из лошадей, чтобы я покатался.
Я с гордостью как-то сказал матери: "Я не упал с лошади; я держался
просто за перья" (гриву).
Однажды я вышел из дому немного раньше и приближался к нашему полю,
с трудом пробираясь среди высокой степной травы; вдруг я услышал
топот приближающихся лошадей. Удары их копыт раздавались подобно
грому. Потом я увидел их. Они, как безумные, мчались прямо на меня.
Я видел, что папа стоял на плуге и размахивал большим кнутом. Он бил
лошадей, чтобы они бежали еще быстрее. Я так испугался, что не мог
двинуться с места. Первые лошади увидели меня и бросились в сторону;
папа увидел только клок моих золотистых волос и промчался мимо во
весь карьер; этого я никак не мог понять.
Как зачарованный, я наблюдал, как он повернул лошадей, и сделав
большой круг, перевернул и вонзил плуг в землю. Заставив лошадей
таким образом бежать быстрой рысью, он сделал три двойных борозды
вокруг меня. Затем он остановил лошадей и зажег траву во многих
местах внутри вспаханного круга. Он поднял меня с земли и держал на
руках, пока не сгорела вся трава внутри круга, обведенного бороздой.
Затем он начертил маленький круг как раз в середине сожженного
пространства и поставил меня на это место.
"Оставайся здесь пока я вернусь", - сказал он. Голос его был
необычайно резкий. Лицо его было бледно и выражало отчаяние. Я знал,
что он говорит серьезно, и повиновался без всяких возражений.
Все это случилось так быстро, что я едва отдавал себе отчет в том,
что происходит. Высокая, худая фигура отца двигалась с аккуратностью
машины. Он снова прыгнул на плуг, взмахнул кнутом, - и я остался
один. Я не знал, а он не имел времени сказать мне, что степь горит,
и пламя быстро приближается к нашему дому. Папа торопился, чтобы
вспахать черную, рыхлую землю между пожаром и дорогим его сердцу
семейством. Он чуть не упал с плуга, когда в ужасе увидел меня,
своего старшего сына, предмет своей гордости и радости, одного среди
горящей степи. Он не мог взять меня с собой, и жизнь других
находилась в еще большей опасности. Его единственная надежда была в
том, что я буду послушен его приказанию.
Не совсем охотно я остался внутри своего круга. Мой отец был
норвежец и сторонник строгой дисциплины. Мы, дети, были научены
послушанию. Не отдавая себе отчета в грозящей мне опасности, я
удивлялся, что так много маленьких животных выползало из травы и
собиралось в моем почерневшем кругу. Там были суслики и мыши, змеи и
птицы. Койот вышел, пристально посмотрел на меня и прошел мимо. Его
шерсть сильно обгорела, и он, казалось, просил моей помощи.
Скоро я почувствовал дым; воздух накалился; стало трудно дышать.
Потом я увидел приближающийся пожар. Пламя поднималось высоко, как
дом. Пожар гудел, как товарный поезд. Мне хотелось убежать, но я
вспомнил, что сказал папа. Я пытался зарыться в землю, но почва была
слишком плотная и грубая. Языки пламени, подобно гигантским рукам,
простирались ко мне. Одежда на мне начала гореть, волосы были
опалены. Я катался по земле, визжал и царапал ногтями землю. Потом я
почувствовал сотрясение почвы под тяжелыми ударами копыт и понял,
что папа едет за мной. Из того, что произошло после этого, я помню
только, что очутился в объятьях отца.
Отец спас наш дом от пожара; ему помогли соседи; они приехали за
несколько миль с бочонками воды, метлами и одеялами, лошадьми и
плугами. Тогда он повернул свою усталую упряжку лошадей, неистово
хлестал их, загоняя до пены, чтобы только добраться ко мне прежде,
чем дойдет пламя. Он боялся, что уже опоздал, и в отчаянии хватался
за последнюю надежду, гнал своих испуганных лошадей через огненную
стену прямо в обведенный для меня круг и нашел меня как раз там, где
оставил меня.
После этого я часто просыпался ночью, визжа и отбиваясь, как от
ужасного сна, и вдруг находил себя в объятьях отца. Его любовь и
заботы успокаивали меня. Он брал меня к себе на кровать, и я
спокойно засыпал рядом с ним.
По мере того как я становился старше, я стал понимать, что Бог
подобен любящему отцу; Он не приготовил для Своих детей ада. Я нашел
в Библии следующий текст, который дал мне новое понятие об отношении
Бога к людям.
"Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: "идите от Меня,
проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его" Матфея
25, 41.
Если огонь был приготовлен для диавола и его ангелов, то почему люди
попадут в него? Над этим я долго думал. Чем больше я исследовал
Писание, тем больше сознавал, что Бог любит всех людей, что Он не
желает, "чтобы кто погиб". 2 Петра 3, 9.
Изучая Слово Божие, я узнал, что ад вовсе не является местом, где
распоряжается диавол, где он наслаждается тем, что бросает грешников
в огонь; это место, где диавол сам однажды будет сожжен. Грех значит
несогласие с Богом, с Его праведностью и со всей вселенной. Грех
есть болезнь подобная неизлечимой язве, которая должна быть
уничтожена прежде, чем мир может быть очищен. Начало греху положил
диавол. Иезекииля 28, 15. Затем грех распространился на некоторых
ангелов. Откровение 12, 7-9. Человек впервые познакомился с ним в
саду Эдемском. Грех - это эгоизм, который ведет к восстанию против
совершенной любви и праведности Божией.
На Голгофском кресте Иисус, Сын Божий, Творец всего мира, принес
Себя в жертву примирения за грехи мира. Он открыл путь для всех,
желающих быть послушными Ему и идти по пути, который Он проложил.
Это единственный путь, на котором можно избежать гибели. Я на опыте
научился, что это значит. Мой отец видел приближающуюся опасность и
приготовил для меня безопасное место. Но я был в безопасности только
при полном послушании. Я сгорел бы в огне, если бы не остался в
своем кругу. Мой отец сделал все, что мог, чтобы оградить меня, но я
сам должен был решить, что мне делать: послушаться и остаться в
живых, или же не послушаться и погибнуть.
Во дни Ноя ковчег являлся таким безопасным местом во время потопа.
Кто послушался Бога и вошел в ковчег, тот был в безопасности. Кто
отказался слушаться, тот утонул. Через Иисуса Христа Бог приготовил
безопасное место для всех, готовых признать Его, как своего
Спасителя.
Я не мог найти в Библии ни одного текста, где бы говорилось о
горящем аде в настоящее время. Библия учит, что в конце концов вся
земля будет гореть, и грех окончательно будет уничтожен.
Я понял, что нам дано право выбора между вечной жизнью и
окончательной гибелью. Ни в Царстве Небесном. ни в озере огненном не
будет ни одной насильно мобилизованной души. Каждый получит точно
ту. награду или то наказание, которое он при жизни избрал своим
поведением. Любящие Иисуса и желающие быть счастливыми в Его
присутствии в вечности, получат именно то, что они избрали. Бог не
накажет грешников тем, что заставит их насильно жить среди чистых и
святых существ. В результате греха и восстания против Бога и Его
любви, жизнь в этом мире превратилась в сплошной кошмар. На нас со
всех сторон наступают силы зла. Но через Иисуса Христа любящий
Небесный Отец приготовил для нас надежное место. И пока мы послушны
Ему и следуем Его советам, подсказанным любовью, мы в безопасности.
Я больше не страшусь. Доверие наполняет мне душу. Настанет день,
когда я проснусь в объятиях Небесного Отца с сознанием, что страшный
кошмар греха прошел безвозвратно. Даже когда небо и земля убегут от
лица Божия (Откр. 20, 11), народ Божий будет иметь место убежища в
Его святом городе и будет спокойно ждать, пока Бог приготовит для
него новое небо и новую землю, "на которых обитает правда". 2 Петра
3,13.
Суд не пугает меня
ПЕРЕД судом стоял человек приятной наружности, высокий и стройный; с
опущенной головой он ожидал вынесения приговора, и мне было жаль
его. Никто никогда не подумал бы, что он в состоянии совершить
преступление, в котором его обвиняли. Но свидетельские показания
убедили присяжных заседателей, что он виновен, и они должны были
вынести ему приговор. Со страхом ожидал я решения и не знал, как он
примет его.
"Вы приговорены к пожизненному тюремному заключению", - серьезно и
медленно сказал судья.
Преступника увели; он был ошеломлен и весь дрожал. Несмотря на все
доказательства, говорившие не в его пользу, он продолжал уверять,
что не виновен. Только немногие из нас верили ему. Мы невольно
задумывались, справедлив ли вынесенный приговор. Для человека
слишком легко верить тому, чему он желает верить. Даже для опытного
наблюдателя очень трудно определить, насколько человек прав. Как
могут свидетели с такой уверенностью утверждать, что они видели
именно этого человека, как он бежал с места преступления в тот
темный вечер?
Через несколько недель действительный убийца был найден; вина его
была вполне очевидна и доказана, и этот несправедливо осужденный
человек был освобожден. Впоследствии мы ближе познакомились и часто
говорили об этом случае; он никогда не мог забыть, какие мучения он
тогда пережил. Те, которые выступали в качестве свидетелей против
него и дали неправильные; но, возможно, вполне чистосердечные
показания, не нашли даже нужным извиниться перед ним. Наоборот, они
ненавидели этого человека, потому что он доказал, что они ошибались.
В то время я готовился стать юристом и поэтому был очень
заинтересован этим случаем. Освобожденный человек имел обыкновение
читать Библию и был заинтересован сравнением и противопоставлением
земного суда с небесным. Он настолько интересовался днем суда, когда
каждый человек должен предстать пред своим Творцом, что воодушевил и
меня; я потерял интерес к занятиям по правоведению и углубился в
исследование последнего, окончательного суда, перед которым мы все
должны предстать.
Говорят, что кто-то спросил Даниила Вебстера (известного
американского государственного деятеля), над чем он серьезнее всего
в жизни задумывался. Он ответил: "Над личным отношением каждого
человека к Богу".
Я сам исследовал вопрос о небесном суде и нашел, что суд делится на
три части или фазы, из которых каждая будет более драматична и
величественна, чем предыдущая. В первый период только проверяются
записи. Это произойдет перед вторым пришествием Христа, когда люди
еще будут продолжать жить на земле. Даниил описывает это в следующих
словах: "Видел я, наконец, что поставлены были престолы, и воссел
Ветхий днями; одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы Его
- как чистая волна; престол Его - как пламя огня, колеса Его -
пылающий огонь. Огненная река выходила и проходила пред Ним; тысячи
тысяч служили Ему и тьмы тем предстояли пред Ним; судьи сели, и
раскрылись книги". Дан. 7,9. 10.
В этой первой фазе суда праведные отделяются от неправедных,
спасенные от погибших. Вполне понятно, что это произойдет до
пришествия Христа, так как Он придет, чтобы воздать каждому по
заслугам. "Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать
каждому по делам его". Откровение 22, 12.
Важный вопрос, который решается в этой части суда, заключается в
том, записано ли имя того или другого в книге жизни; и если имя
записано, то может ли оно остаться там, или же должно быть
вычеркнуто. Это самый серьезный вопрос, касающийся каждого человека,
