северное сияние, но исходил из единственного черного стержня, укрепленного
в стене коридора. Несомненно, это было электричество. Эти твари,
следовательно, были достаточно цивилизованы.
Затем я увидел еще огонь, отражавшийся в чем-то блестящем, но, когда
подошел поближе, оказалось, что это куча сверкающего песка. Я повернул к
выходу, и черт меня побери, если он не исчез!
Наверное, в коридоре был поворот, или же я свернул в боковой ход.
Короче, я пошел обратно в направлении, откуда, как мне казалось, я пришел,
но увидел всего лишь еще один плохо освещенный коридор. Это был настоящий
лабиринт! Вокруг не было ничего, кроме запутанных и пересекающихся
переходов, местами освещенных, а порой мимо сновали эти твари, иногда с
тачками, иногда без.
Ну, вначале я не очень-то обеспокоился. Мы с Твилом ведь совсем
недалеко ушли от входа. Но с каждым шагом мы, казалось, уходили все глубже
и глубже. Наконец я попробовал было пойти за одной из этих тварей с пустой
тачкой, думая, что она выведет нас из этой чепуховины, но она слонялась
совершенно бесцельно из одного перехода в другой. Когда она стала носиться
вокруг столба наподобие челнока, я наконец потерял терпение, швырнул бак с
водой на пол и уселся.
Твил был так же растерян, как и я. Я поднял палец, и он сказал:
"Нет-нет-нет!" - как-то очень уж беспомощно, и от этих туземцев помощи
нельзя было добиться никакой. Они не обращали на нас внимания, только
заверяли нас, что они - друзья, ой-ой-ой!
Господи! Я и не знаю, сколько часов или сколько суток мы там бродили.
Я два раза спал, потому что вконец измучился. Твилу сон вроде бы вообще
был не нужен. Мы пытались идти только по тем коридорам, которые вели
вверх, но они сначала шли вверх, а потом вниз. Температура в этом
идиотском муравейнике была постоянная. Нельзя было отличить день от ночи,
и, после того как я в первый раз уснул, я уже не знал, проспал я час или
тринадцать часов, потому что по часам не мог определить, день это или
ночь.
Мы видели очень много странного. Там были какие-то машины, они ездили
по коридорам, но вроде бы ничего не делали - просто колеса крутятся. И
несколько раз я видел двух этих бочкообразных тварей с маленькой, которая
росла посередине, прикрепленная сразу к обеим.
- Партеногенез! - возликовал Лерой. - Партеногенез почкованием, как
les tulipes!
- Пусть так, французик, - согласился Ярвис. - Эти штуки нас вовсе не
замечали, если не считать, как я уже говорил, их приветствия: "Мы
тр-р-рузья! Ой-ой-ой!" У них вроде бы нет никакой домашней жизни,
слоняются себе со своими тележками и тащат всякую чепуху. И тут я
обнаружил, что они с ней делали. Нам наконец немного повезло - мы нашли
коридор, который довольно долго поднимался кверху. Я чувствовал, что мы,
должно быть, уже близко к поверхности, и наконец проход вышел в пещеру с
куполом первый раз. И - братцы! - я чуть не заплясал, когда увидел через
трещину в крыше что-то похожее на дневной свет. В пещере было что-то...
что-то вроде машины, такое громадное колесо, и оно медленно
поворачивалось, и одна из тварей как раз бросала свой мусор под него.
Колесо все это с треском размололо - песок, камни, растения, все в
порошок, и он куда-то ссыпался. Пока мы смотрели, пришли другие и делали
то же самое, и вроде бы больше ничего. Никакого ритма, никакой цели у
этого всего, но для этой сумасшедшей планеты это очень типично. И было
кое-что еще, во что и поверить трудно.
Одна из тварей, опустошив тележку, с шумом отодвинула ее в сторону и
спокойно нырнула под колесо! Я смотрел, как ее размололо, ошарашенный
настолько, что не мог издать и звука, а минуту спустя еще одна сделала то
же самое! И у них был даже в этом какой-то порядок: тварь у которой
тележки не было, брала освободившуюся.
Твил вроде бы не удивился. Я указал ему еще на одно самоубийство, а
он только пожал плечами, совсем по-человечески, как будто хотел сказать:
"Что же я могу с этим поделать?" Наверное, он кое-что знал об этих
существах.
Затем я увидел кое-что еще. За колесом было что-то блестящее, вроде
бы как на низком постаменте. Я подошел поближе. Это был маленький
кристалл, размером с яйцо, и он испускал яркое сияние. Его свет обжигал
мне руки и лицо, прямо как заряд статического электричества, и затем я
заметил еще что-то странное. Помните, у меня на левой руке была бородавка?
Глядите! - Ярвис вытянул руку. - Она высохла и отпала, только и всего! А
мой бедный нос! Боль моментально исчезла, как по волшебству! У этой штуки
свойства жестких рентгеновских лучей или гамма-лучей, только лучше. Она
уничтожает больную ткань, а здоровую оставляет нетронутой.
Я подумал о том, какой это будет подарок матушке-Земле, как вдруг
начался ужасный шум, мы побежали к другой стороне колеса и увидели, что
перемалывается тележка. Наверно, какое-то самоубийство было слишком
небрежным. И вдруг все эти твари зашумели и загудели вокруг нас, и шум был
явно угрожающий. На нас надвигалась целая толпа. Мы отступили в проход,
который, как мне показалось, был тот самый, через который мы вошли, а они
с грохотом помчались за нами, с тележками и без тележек. Бешеные твари!
Поднялся громкий хор: "Мы тр-р-рузья! Ой-ой-ой!" Это "ой-ой-ой" мне не
понравилось. Звучало как-то угрожающе.
Твил вытащил свой стеклянный пистолет, я сбросил бак и достал свой.
Мы отступали по коридору, а эти бочкообразные за ними - штук двадцать.
Странная вещь - те, которые входили с полными тачками, проходили мимо нас,
не обращая внимания.
Твил, должно быть, это заметил. Неожиданно он выхватил свой
уголек-зажигалку и прикоснулся к лежащим на тележке стволам растений. Пфф!
Всю тележку охватило пламя, а эта безумная тварь продолжала двигаться все
с той же скоростью. Однако среди наших "тр-р-рузей" это вызвало некоторое
смятение - и затем я заметил, что дым втягивается где-то сзади нас, и
точно: там был выход!
Я схватил Твила, и мы помчались наружу, а за ними два десятка
преследователей. Дневной свет был совершенно божественным, но я сразу
заметил, что солнце садилось, и это было плохо, потому что марсианской
ночью я не мог существовать без своего термомешка или, по крайней мере,
без огня.
А дело становилось все хуже. Они загнали нас в угол между двумя
кучами, и там мы и стояли. Я не стрелял, и Твил тоже, потому что ни к чему
было дразнить этих тварей. Они остановились поблизости и начали галдеть
насчет друзей и ой-ой-ой.
Затем стало еще хуже! Появился еще бочонок с тележкой, они все
кинулись к ней и стали вытаскивать медные дротики около фута длиной,
острые на вид - и вдруг один просвистел мимо моего уха - дзинь! И тут,
хочешь не хочешь, пришлось стрелять.
Некоторое время мы справлялись хорошо. Мы выбирали тех, кто был рядом
с тележкой, и нам удавалось свести количество дротиков до минимума. Но
вдруг послышалось громовое "тр-р-рузья" и "ой-ой-ой", и из дыры поползла
их целая армия.
Братцы! Нам пришел конец. Это было ясно! И вдруг я понял, что для
Твила это было не так. Он легко мог перепрыгнуть кучу, у которой мы
стояли. Он оставался из-за меня! Ей-богу, если бы у меня было время, я бы
прослезился. Мне Твил нравился с самого начала, но способен ли я был
сделать то, что делал он... ну конечно, я спас его от первого бредового
чудовища - но ведь и он меня тоже, правда? Я схватил его за руку и сказал:
"Твил!" - и указал вверх, и он понял. И ответил: "Нет-нет-нет, Тик", - и
опять пустил в ход свой пистолет.
Что я мог поделать? Мне бы все равно пришел конец после захода
солнца, но я не мог ему это объяснить. Я сказал: "Спасибо, Твил! Ты
настоящий человек!" И подумал, что это не такой уж комплимент. Человек!
Мало кто из людей способен на такое.
Ну и я продолжал стрелять из своего пистолета, а Твил из своего, а
бочонки швырялись стрелами, и готовились до нас добраться, и бормотали,
что они друзья. Я уже совсем отчаялся, как вдруг прямо с небес спустился
ангел в образе Путца, и его двигатель размолол бочонки на мелкие части!
Ух! Я завопил и кинулся к ракете. Путц открыл дверь, и я ввалился
внутрь, и смеялся, и плакал, и вопил. О Твиле я вспомнил только в
следующий момент. Я оглянулся и увидел, что он перепрыгнул через кучу и
исчез. Как я уговаривал Путца последовать за ним! Пока ракета поднялась,
уже стемнело. Вы же знаете, как здесь темнеет - как будто повернули
выключатель.
Мы поплыли над пустыней и пару раз снижались. Я орал "Твил!" не менее
сотни раз. Мы не смогли его найти. Он путешествует как ветер. И ответом
мне было - или мне только показалось? - слабое щелканье и кудахтанье
откуда-то с юга. Он ушел, проклятье! А лучше бы... Лучше бы не уходил.
Четверо с "Ареса" молчали, даже насмешливый Гаррисон. Наконец
маленький Лерой нарушил тишину.
- Я хотел бы смотреть, - пробормотал он.
- Да, - сказал Гаррисон. - И это лекарство от бородавок. Жаль, что
тебе не удалось его раздобыть. Может, это и есть то самое средство от
рака, которое уже полтора столетия не могут найти!
- Ах это, - мрачно пробормотал Ярвис. - Из-за этого все и началось! -
Он вытащил из кармана сверкающий предмет. - Вот оно!
