- А кто вам сказал? Может быть, это не столько абсолютно
точный факт, сколько ваше о них представление? И, может быть,
все совершенно не совпадает с вашей точкой зрения на то, что вы
люди, называете развитием? Кроме того, вы говорите о сознании
вообще, в космическом масштабе, и не умеете отметить хотя бы
одно постоянное и характерное его качество. Можно допустить,
например, что самым существенным качеством сознания является
недолговечность. Или самоуничтожение на определенном этапе
развития. Тогда отпадает и ваш основной тезис о его бескрайнем
совершенствовании на протяжении огромного периода времени.
- Да, вы правы, - ответил я смущенно. - Хотя сам факт
вашего присутствия говорит не в пользу таких доводов.
- Речь идет не о фактах, а о вашей логике.
- Я бы предпочел, чтобы мы поговорили о конкретных
фактах.
Он снова покачал головой.
- К сожалению, конкретные факты мы с вами не будем
обсуждать.
- Но почему? - спросил я с досадой.
- Я мог бы, конечно, вам объяснить... Но нужно, чтобы вы
свои знания добыли сами. И собственными усилиями изменяли
жизнь... Как вы не можете по нить, что именно в этом смысл
существования земного человека?
Голос у него был тихий, но глубокий, с каким-то странным
тембром, и впервые мне пришла в голову мысль, что это не совсем
человеческий голос.
- Вероятно, вы правы, - ответил я. - То, что вы
сказали, я понимаю, но не могу вникнуть в сущность вашей
нравственности. Ведь вот вы живете среди нас, видите страдания,
ложь, насилие, видите, как мы, беспомощные, отчаявшиеся, бьемся
иногда в заколдованном круге невежества. И хорошо знаете, как
помочь укрепиться всему доброму и справедливому, но не
вмешиваетесь. Не искажает ли это смысл вашего существования?
Он взглянул на меня как-то особенно.
-Тогда вообразите себе, что в нашей нравственности намного
больше разума, чем чувства.
- Мне трудно это понять, - сказал я. - Ваша цивилизация
более совершенна, чем наша; значит ваша нравственность должна
быть выше. И, вероятно, у вас вызывают ужас некоторые явления,
с которыми мы свыклись. Войны, например. Представьте себе, что
завтра перед нашим человечеством встанет угроза ядерного
самоуничтожения. Неужели вы даже этому не помешаете?
- Нет, конечно, - твердо сказал он. - Вы обязаны сами
найти выход из кризиса. Если мы вам помешаем, вы не приобретете
иммунитета и впоследствии погибнете от еще более страшной
катастрофы.
- Да, вывод логичный! И тем не менее я не могу его
принять. Почему вы не можете избавить нас от мук, в которых мы
неповинны? Спасите хотя бы от рака... Или от туберкулеза.
- Ведь я уже объяснил вам, - ответил он, слегка
нахмурясь. - Те, кто умнее меня, решили, как следует
поступать, и я не вправе ничего изменить.
Внезапно мне пришла на ум спасительная мысль:
- Тогда помогите хотя бы моему другу. Согласи тесь, что
один-единственный случай вмешательства не изменит исторического
пути развития человеческого общества.
Гость молча откинулся назад. И мне показалось, что он
заколебался.
- Нет, я не имею права! - сказал он, опять нахмурившись.
- А почему же вы помогли мне? Почему избавили меня от
смерти?
- Я подумал, что это несчастье случилось по моей вине. А
я не имею права быть виновным.
Меня вдруг охватило чувство безнадежности, и я замолчал.
Молчали мы оба. На улице уже стемнело, но в комнате было все
так же светло, как днем. Странно, в ту минуту на меня это не
произвело особого впечатления.
- И все-таки вы будете соучастником в наших делах, -
сказал я. - Я опишу все, что сегодня случилось.
- Ну, это не проблема, - усмехнулся он. - Я в одно
мгновение мог бы стереть в вашем мозгу все, что вы собираетесь
запомнить.
- Вы правда это сделаете?
- Да нет, конечно... Пишите, что хотите. Все равно никто
вам не поверит...
- Не поверят отдельному случаю, это возможно, но поверят
истинам, которые я выскажу.
- Эти истины давно известны людям, - ответил он. - Я не
открыл вам никакой Америки.
Это были последние слова, которые я помню. Проснулся я на
рассвете одетый, в том же кресле, где сидел накануне вечером.
Вернее, там, где меня усыпили. Незнакомец прикрыл меня легким
одеялом и, разумеется, исчез.
Нет, я помнил все, он не посягнул на мою память. Я встал и
открыл окно. Солнце еще не показалось из-за горной вершины, но
весь двор передо мной был залит нежным светом. В глубине двора,
словно маленькие планеты, белели хризантемы. Было тихо, ни один
лист не шелохнулся на деревьях. Алмазы росы чуть заметно
переливались разными цветами. Не знаю, в каком мире живет он,
но наш мир поистине прекрасен. Может быть, в его одиноких
скитаниях это было единственной ему наградой?
Несколько дней я жил словно во сне. Естественно, я
работал, но все, что ложилось на бумагу, казалось мне вялым и
пресным, как трава. Я бросил работу и принялся читать. Но и это
не помогло. Наконец воскресным днем я завел машину и осторожно
спустился вниз по узкой проселочной дороге. Выбравшись на
шоссе, я свернул налево по направлению к санаторию, хотя вовсе
не собирался туда ехать. Чем быстрее сокращалось расстояние,
тем сильнее росла в душе тревога, я чувствовал, как у меня
начинают дрожать колени. Но несмотря на это, я все прибавлял
скорость; машина неслась по шоссе на своих лысых, стершихся
шинах. Вскоре я увидел место, где чуть не произошла катастрофа,
но не остановился. Я просто сгорал от какого-то внутреннего
нетерпения.
Не помню, как я добрался до санатория. Постучал в белую
дверь кабинета доктора Веселинова и вошел, не дожидаясь
приглашения. Врач сидел на своем обычном месте, разглядывая
рентгеновские снимки. Он посмотрел на меня, на его лице было
написано изумление:
- Это просто невероятно! - сказал он вдруг осипшим
голосом.
Я почувствовал, как огромное облегчение, словно чужая
горячая кровь, растекается по моим жилам.
- Невероятно? Что именно?
- Ваш друг выздоровел.
- Как - выздоровел? - Я лицемерно изобразил удивление.
- А вот так. По-настоящему, полностью. Вот рентгеновские
снимки - как будто он никогда и не болел. Его легкие в полном
порядке.
Я не стал смотреть снимки, мне незачем было их смотреть.
- Не может быть! - сказал я. - Может, это не его
снимки?
- То есть как это - "не может быть"? - вспылил он. -
Это факт! Снимки сделаны под моим личным контролем.
Я счел благоразумным промолчать. Во взгляде врача
по-прежнему сквозило недоумение, он глуповато хлопал
выгоревшими ресницами.
- Я выступлю завтра с научным сообщением! - воскликнул
он. - Мои коллеги будут потрясены! Я усмехнулся. - Этого не
стоит делать.
- Почему? - удивился он.
- Потому что это невозможно обосновать научно. Вы
сообщите факт, которому не сможете дать научного толкования. А
это очень важно, поймите, вам никто не поверит.
Он нахмурился.
- Ну почему не поверят? - вспылил он. - Ведь вот
доказательство - снимки!
- Снимки, снимки... Чепуха! Вы видели по крайней мере
двадцать снимков "летающих блюдец", но разве вы в них поверили?
'- Да, но... этот выздоровевший человек существует. .. Он
здесь.
- Смею утверждать, что и это вам не поможет...
- Как, вы мне не верите? - спросил он резко.
- Я-то верю. Но другие не поверят. Вы научный работник,
разве вы сами не понимаете? Это невозможно. Ваши коллеги
подумают, что вы или сумасшедший, или мошенник. Второе
представляется мне более вероятным, что весьма печально.
Он перестал моргать, как будто протрезвев. Я молча
наблюдал, как мучительно он размышляет, его здоровому свежему
уму, казалось, было тесно в черепной коробке!
- А знаете что, ведь вы совершенно правы, - наконец
произнес он с облегчением. - Конечно же, единственный факт -
еще не доказательство...
- А где он?
- Кто? - спросил он рассеянно.
- Мой друг.
- Встал, естественно. Прогуливается в парке. Всего
несколько шагов отделяли меня от раскрытого окна. Я сразу же
увидел его - он стоял возле садового куста и держал в руках
что-то белое, издали похожее на птичье яйцо. Он рассматривал
предмет : сосредоточенно, время от времени проводя по нему
ногтем.
- Что ты там делаешь? - окликнул я его. Он вздрогнул и
обернулся. Лицо его неузнаваемо изменилось, оно не было похоже
на лицо человека, которого я навещал несколько дней тому назад.
- Ничего, - ответил он смущенно.
- А что ты держишь в руке?'
- Улитку...
- Сейчас же положи ее обратно, - сказал я раздраженно.
- Слышишь?
- Почему?
- Потому что я говорю! .. Иди сюда, живее! Он не стал
спорить, повернулся и начал бережно устраивать улитку на
веточке. Но стоило ему убрать руку, как она сорвалась и упала.
Он нагнулся и осторожно поднял ее с земли.
Last-modified: Tue, 25-Aug-98 15:28:19 GMT
