транспортных средств, некоторое количество стволов... А кто сказал, что
этого недостаточно? Дивизия против нас, что ли?
- Это точно,- отозвался эхом Лемке с тем же блеском в глазах, что давно
уже настораживал Данила.
- Капитан,- сказал он, помолчав.- Я тебя умоляю, возьми себя в руки. И
быстрее.
- Я спокоен.
- Ты танцуешь,- сказал Данил,- В старые времена это именно так и
называлось.
- Кажется тебе.
- Нет. Капитан, соберись. Я в тебе не сомневаясь, но ты танцуешь... А это
хреновый симптом-чик, чуть ли не та самая пресловутая печать на челе. Ваську
помнишь? А Хобота?
- Да ладно тебе,- сказал Лемке серьезно.- Я соберусь, Данил, соберусь...
Давай командуй.
- Магазины еще не закрыты,- сказал Данил.- Нужно в темпе достать хорошую
фототехнику и, что здесь будет немного труднее, приличную порнографию.
Смачную, цветную, замысловатую...
Глава шестая
Волки бегут молча
Столица, 09.00
Милицейский генерал-майор вышел из подъезда привычной, наработанной
походкой: деловой и вместе с тем лишенной всякой суетливости. Легонько,
порядка ради одернул парадный китель. До черной "Волги" с особыми номерами
оставалось не более восьми шагов.
Пройти их генерал так и не смог. Неведомо откуда вынырнув, курчавый негр
вьюном пошел вокруг него в лихой пляске, чем-то напоминавшей камаринскую, а
частично и смахивавшей на здешнюю лявониху. Из одежды на нем имелся лишь
веревочный поясок, кое-как прикрывавший срам гирляндой банановой кожуры -
правда, при особо азартных пируэтах кожура так и взметалась.
- Симба, бвана, симба! - самозабвенно орал негр.- Рамамба хара мамбуру,
мамбуру! Моя Ма-самба пляшет самбу!
Генерал был скорее ошарашен - никаких других чувств пока что и не успел
испытать. Свидетелей не было. Он растерянно покосился на водителя,
уверенный, что тот поспешит моментально восстановить общественный порядок и
субординацию, но водитель, такое впечатление, дремал, привалившись виском к
полуопущенному стеклу.
На самом деле он был вырублен коротким мастерским ударом и должен был
очнуться лишь через четверть часика. Знать этого генерал не мог - и
затоптался, ощущая некую обидную, пожалуй что, и унизительную чуточку
неправильность происходящего. С генералами, особенно милицейскими, так себя
вести не положено.
Негр, однако, плевал на субординацию - извивался всем организмом, подлец,
выкрикивая свои непонятные припевки.
Окончательно разъяриться генерал не успел. В мгновение ока сорвав крышку
с пластикового желтого ведерка, негр широко размахнулся - ив лицо генералу,
в грудь, в живот ударил вязкий густой поток кроваво-красного цвета,
невыносимо резко пахнущий свежей краской (каковой и являлся).
Ослеп генерал мгновенно. Фуражка слетела, он попробовал было протереть
глаза кулаками, но лишь усугубил этим ситуацию, взвыв от боли, намертво сжав
веки, под которые словно песок насыпали. Закричав, наконец, в полный голос
что-то непонятное ему самому, он не мог видеть, как негр опрометью кинулся
за угол, так и не испачкавшись в краске. Вскочил в гостеприимно распахнутую
для него дверцу "Москвича", прилег на заднее сиденье, чтобы никто не узрел.
Глядя в потолок "Москвича", Франсуа Петрович Пормазов, сугубый
профессионал, осклабился в гнусно-довольной улыбке. Он снова сработал чисто
- в переносном смысле, конечно, никак не в прямом.
Поставьте себя на место путчистов, которых, если сосчитать, довольно
мало, которые сейчас под рас-стрельной статьей, которые, как положено любому
путчисту, себя не помнят от напряжения, а нервы напоминают предельно
натянутые гитарные струны, готовые пронзительно взвыть от легкого касания.
Теперь представьте, что человек, на которого возложена одна из ключевых
ролей, не прибывает в нужное место в нужное время, а потому и не отдает
необходимых приказов. Когда с ним срочно пытаются связаться, зажав нервы в
кулаке, обеспокоенные соратнички, им преподносят следующую историю: Икс не
смог приехать, потому что голый негр у подъезда облил его краской из
ведра...
Интересно, кто-нибудь поверит в такую отговорку? Вряд ли. Ну, а за
недоверием непосредственно следует растерянность, самые печальные
предположения - вроде тех, не вздумал ли хитрый генерал соскочить с готового
тронуться поезда? А далее, словно бы сама по себе, разгорается и тихая
паника...
Именно так и произошло, даже быстрее, чем планировали Данил с Франсуа.
Милицейский сводный батальон - ни о чем и не подозревавший, понятно -
остался в месте прежней дислокации.
Столица, 09.00
Генеральская супруга, само собой, давно была строжайшим образом мужем
проинструктирована насчет особой бдительности в открывании двери на звонок.
Однако в дверном глазке она узрела по ту сторону двери не мрачного грабителя
с ломиком наперевес, а пожилую женщину со строгой прической, в очках в
тонкой золотой оправе, к тому же на груди у звонившей красовались орден
Красной Звезды и немалое число медалей. Не отдавая себе в том отчета,
супруга моложавого армейского генерала подсознательно связала эту
несомненную ве-тераншу какого-то из славных фронтов, то ли боевого, то ли
трудового, с сегодняшним праздником.
И открыла дверь.
Пожилая ветеранша, вроде бы и не прилагая каких-то особенных усилий, в
две секунды ухитрилась оттеснить хозяйку в глубь обширной прихожей - да что
там, холла - и неумолимо надвинулась, а за ней, всхлипывая, то и дело
промокая глаза платком, уныло тащилась довольно юная особа с явственно
выпирающим под платьем животиком.
Ошеломленная генеральша, уже не пытаясь хоть что-то понять, отступила в
комнату, оглянулась на последнюю линию обороны - законного супруга, как раз
накинувшего на белоснежную крахмальную рубашку парадный армейский китель.
Справедливости ради следует отметить, что планок у него было поболее, нежели
регалий у пожилой гостьи в золотых очках.
Он тоже не успел открыть рот, замер в странной позе, потянувшись за
фуражкой к столу.
- Ну так как же, Игнась Петрович? - напористо заговорила пожилая
орденоносица, подойдя почти вплотную.- Заранее знаю, что вы скажете: и снова
вам некогда, и праздник сегодня, и на службу вам пора... Сколько ж можно,
прости господи? Вы только посмотрите на девочку! И попробуйте прикинуть, на
каком она месяце.- Она взяла генерала за лацкан отутюженного кителя,
встряхнула с неженской силой и почти крикнула: - Обрадовались, что больше
нет ни парткомов, ни месткомов? По-вашему, и правду простому человеку найти
негде? София, ты что молчишь?
Хныкающая девчонка проворно вступила:
- Игнась Петрович, вы ж сказали, что к праздникам непременно разведетесь
со своей пилой... Я вам и поверила, дура... Вы не думайте, я бы ничего не
сказала, тетя сама фотографии нашла...
Поскольку генерал видел эту парочку впервые, то, как всякий нормальный
человек, решил на миг, что сошел с ума или просто еще не проснулся. Однако
все чувства свидетельствовали, что вокруг самая доподлинная реальность. Вот
только язык прирос к гортани. Не в силах повернуть голову, он смог лишь
пробормотать:
- Карина, это недоразумение какое-то... И, не успев еще осознать
произнесенные супругой слова, похолодел от самого тона:
- Так, и кто же тут пила, Игнасик? Опять?! Только на сей раз еще и с
прибавлением? - Она, дрожа от сарказма и охотничьего азарта, указала
наманикюренным пальчиком на задорно бугрив-шийся животик юной гостьи.- Ну,
это уже переходит...
Генерал лихорадочно пытался придумать хотя бы парочку дельных,
убедительных фраз -и с ужа-сом убеждался, что не в состоянии ничего
сообразить.
- Ошибаетесь, милочка,- спокойно и где-то даже величественно сказала
генеральше пожилая гостья. Полезла в сумочку, вытащила пачку цветных
фотографий и прямо-таки сунула их в руки Карине (надо добавить, отнюдь не
старой и определения "пила", в общем, не заслуживавшей).- Вот это как раз
всякие границы переходит. Узнаете, надеюсь? Позвольте полюбопытствовать, с
вами ваш супруг, надеюсь, такого непотребства не учиняет? А с бедной
неопытной девочкой, как видите, можно... Посмотрите на нее- ведь совсем
ребенок... Встретился генерал, красивый, импозантный, красиво набрехал, что
непременно женится... София, не плачь! Правду мы еще найдем!
Генеральша, задыхаясь от ярости, перебирала фотографии. Очень может быть,
она слыхивала что-то про фотомонтаж, но была теперь не в том состоянии,
чтобы рассуждать логично и здраво. Не осталось ничего, кроме бивших гейзером
эмоций...
Генерал тоже увидел одну из фотографий - и содрогнулся от дикой
нереальности происходящего. Но опомниться ему не дали.
- София! - воскликнула пожилая тетушка залетевшей племянницы.-Хватит
распускать сопли! Повернись и выйди. Гордо выйди. На экспертизу мы
обязательно подадим, товарищ генерал, ваше превосходительство, и уж тогда
вам ни за что не отвертеться. Я вам абсолютно не верю насчет женитьбы, да и
не хотела бы иметь такого зятя, как вы,- должно быть, каждой дурочке одно и
то же твердите? Но правду найдем, да-с, можете не сомневаться!
Она неожиданно для генерала взмахнула рукой, вмиг с извечным женским
умением оставив у него на щеке четыре длиннющих царапины. Гордо подняв
голову, фыркнула ему в лицо:
- А еще военный! - повернулась и горделивой походкой наполеоновского
маршала прошествовала к выходу, подталкивая перед собой безропотную
племянницу. Хлопнула входной дверью так, что хрустальные висюльки люстры
задребезжали длинно, жалобно.
Супруги остались одни. К генералу, наконец, вернулся дар речи.
- Кариночка! - воскликнул он елико мог убедительнее, морщась от боли,-
царапины уже обильно кровоточили.-Я этих баб впервые...
Фотографии полетели ему в лицо. За ними последовала фуражка, за ней -
некстати для генерала подвернувшаяся под руку разъяренной супруге ваза.
Митрадора Степановна с Надюшей уже садились в машину, когда у подъезда
притормозил "уазик" и в дверь кинулись двое статных милиционеров. Они были
вызваны Волчком заранее, но оказались как нельзя более к месту. Поскольку
вызов оказался ничуть не ложным - в квартире и в самом деле имела место не
просто ссора, а настоящая драка, причем контуженному вазой генералу срочно
требовалась медицинская помощь.
Прибыть в нужное место к нужному времени он не смог.
Столица, 09.04
Вышедшая из подъезда молодая женщина не привлекала к себе особенного
внимания - лишь приглядевшись как следует, можно было заметить, что лицо у
нее словно бы стянуто в гримасе напряженной злобы.
Катя Зерникова нервно поправила на плече сумку - самую обычную, женскую,
летнюю, но несомненно таившую внутри что-то тяжелое, заставившее тонкий
ремешок врезаться в плечо. Шагнула к автобусной остановке.
Оглушительно трещащий японский мопед, юркий и легкий, едва не впечатался
прямо в нее, и женщина инстинктивно шарахнулась. Мопед вылетел с тротуара на
мостовую, ловко разминулся с отчаянно завизжавшим тормозами "жигуленком",
свернул вправо и в три секунды исчез за углом.
Катя перевела дух. И только теперь сообразила, что ее внезапно ограбили
на стандартный западноевропейский манер. На плече уже не было сумки с
заряженным холостыми револьвером и большим красивым пропуском на площадь.
Гнаться за мопедом было, конечно, бесполезно. Эти детские игрушечки при
нужде могут выжать и девяносто.
Она стояла, как столб, и до нее медленно начинало доходить, что все
пропало.
Столица, 09.45
Лейтенант, прикрыв ладонью последний сладкий утренний зевок, поправил
фуражку и приказал часовому:
