Повозка со скрипом двинулась по улице. Вери-Мери, злой, нахохленный
опухший от бессонной ночи, шагал рядом.
Он крикнул Алисе:
- Хотите остаться живыми, скажите, где Белка!
- Мы с вами даже разговаривать не хотим, - ответила Алиса.
- Вы не представляете, какой ужасной будет ваша гибель. Это хуже, чем
смерть. Куда хуже.
На перекрестке повозка и ее охрана остановились. По большой улице шли
войска. Ждать пришлось довольно долго.
Зрелище войска, выступающего в поход, было внушительным и в то же
время, с точки зрения современного человека, смешным.
Вот верхом на быке, разукрашенном желтыми и черными полосами, видно
для того, чтобы больше походить на тигра, едет Червяк Самыйдлинный. Его
худые ноги волочатся по земле. За ним нестройной толпой шагают воины с
копьями и луками.
Затем шестерка коров тянет катапульту.
Вот и сам Радикулит Грозный. Его несут на золотых носилках восемь
воинов. Он сидит в своем любимом зубоврачебном кресле, и собравшиеся вдоль
улиц зеваки кричат от восторга, видя такое богатство. За носилками шагают
закованные в панцири телохранители, у каждого на плече сидит стервятник.
Широким кольцом окружив носилки, семенят подслушники, хлопая матерчатыми
ушами.
Вот и близнецы Кроты. Они мрачны как тучи, они бледны как смерть. Еще
бы! Им приходится выступать в поход верхом на оленях. Бородач не ошибся -
единороги исчезли. А может, единороги, жители вольного леса, не хотели
воевать?
Топали солдаты горбуна Таракана, пели боевые песни воины госпожи
Коси-косиножки, стучали копыта, ревели быки и коровы, развевались флаги и
вымпелы. Оркестранты били в барабаны и дудели в деревянные трубы.
Наконец последний солдат миновал перекресток, толпа загудела -
внимание зевак переключилось на повозку.
Мальчишки бежали за ней, крича:
- Ура! Сегодня будет казнь!
- Я не теряю надежды, - простонал мудрец, - что это недоразумение
разрешится и меня оправдают. В конце концов для казни достаточно и вас, вы
как думаете?
Алиса так не думала, поэтому ничего не ответила.
Повозка остановилась возле красного собора.
- Что здесь было раньше? - спросила Алиса у мудреца.
- Когда-то здесь была водокачка, - ответил мудрец.
- А вы откуда знаете? Вы ведь ничего не помните.
- Разумеется, не помню, - согласился мудрец. - И вообще я все путаю.
Клетку с пленниками на веревках втащили внутрь красной водокачки. Там
было прохладно, сквозь дыры в крыше проникали утренние лучи солнца. Громко
ворковали голуби.
С другой стороны открылась широкая дверь и выехала низкая платформа,
на которой стоял резной шкаф. Дверца шкафа приоткрылась, и оттуда
высунулась голова в чадре.
- Наконец-то! - раздался радостный голос Клопа Небесного. - Все
здесь! И девчонка-акробатка, и дикая женщина, и даже мой старый друг
мудрец Кошмар. Я рад приветствовать вас в моем храме!
- Ваше Святое Незнание! - воскликнул мудрец, подползая к прутьям
клетки и дергая их. - Это недоразумение! Я спал и, как всегда, не видел
никаких сомнительных снов. И вдруг меня привезли сюда. Я сначала решил,
что намечена плодотворная дискуссия с вашим Незнанием по поводу некоторых
букв алфавита, но оказалось, что меня обвиняют в укрывательстве опасных
преступников. Защитите меня своим могуществом!
- Разумеется, ты, как всегда, ничего не знаешь, - сказал Клоп,
откидывая чадру.
- Разумеется, я ничего не знаю!
- Тогда я тебе помогу, - сказал верховный вкушец. - Я сделаю так,
чтобы ты совсем ничего не знал.
- Помилуй! - зарыдал мудрец.
- Отнесись к этому философски, - сказал Клоп Небесный. - Это с тобой
случается не в первый раз.
- Неужели?
- Ты и этого не помнишь?
- Конечно, не помню, конечно, не помню! - И мудрец горько зарыдал.
В зал, расталкивая вкушецов, вбежал Вери-Мери.
Хлопнула дверца шкафа - Клоп закрылся, опасаясь покушения. Воины
выхватили кинжалы.
Вери-Мери, растрепанный, несчастный, подбежал к шкафу и принялся
стучать в дверь.
- Откройте, ваше Неведение! - умолял он. - Это я, ваш верный раб
Вери-Мери. - Меня обманули. Мне обещали мешок золота и девушку по имени
Белка, но девушку не нашли, а мешок не дали.
Дверца шкафа со скрипом приоткрылась, высунулся нос Клопа - самый
длинный нос на планете. И вкушец скрипучим голосом произнес:
- Зачем ты меня испугал, глупый пигмей? Я этого не прощаю.
- Но ведь это нечестно, ваша милость! Мне обещали.
- Разве мы ему что-нибудь обещали? - спросил Клоп.
- Ничего подобного, - ответил толстый вкушец, который командовал
нападением на дом мудреца. - Мы приняли его донос с благодарностью.
- Благодарность - это лишнее. Великие вкушецы никогда никого не
благодарят. Все остальные должны быть нам благодарны за то, что еще живы и
что-то помнят. Полагаю, что пигмей Вери-Мери совершил преступление,
оклеветав нас, честных вкушецов, - сказал Клоп Небесный.
- А что? - задумался толстый вкушец. - Вы, как всегда, правы, наш
мудрейший. Пожалуй, Вери-Мери надо арестовать.
Может, все бы обошлось, если бы пигмей не пришел в ярость.
- Как так! - закричал он. - Я всю жизнь верой-правдой служу вам, я
сделал для вас столько подлостей и совершил столько предательств, а вместо
благодарности вы пытаетесь меня одурачить? Нет, хватит! Я ухожу. Поищите
себе другого предателя. Вы ко мне еще придете, вы еще попросите...
Он повернулся и пошел прочь из собора.
- Это слишком, я этого не потерплю! - рассердился Клоп. - Он меня
пугает, он мне угрожает, он вымогает у нас деньги. Взять его!
В мгновение ока вкушецы набросились на визжащего пигмея и поволокли
его в клетку.
Хоть Алисино положение было несладким, она не могла скрыть
удовольствия от того, как наказано предательство.
Пигмей сел на пол клетки, закрыл лицо руками и стал отчаянно ругаться
сквозь зубы. В соборе было тихо. Все вкушецы слышали, как ругается пигмей.
- Пожалуй, состав преступления налицо, - сказал толстый вкушец. -
Неприличные выражения в храме, попытка покушения на Клопа Небесного и
гнусное вымогательство.
- Тогда начнем суд с него, - сказал Клоп.
- Согласен.
Воины вынесли длинную скамью, которую поставили рядом со шкафом.
Несколько вкушецов уселись на нее, а толстяк, подняв колокольчик, что
висел у него на груди, потряс им. Раздался мелодичный звон.
- Начинаем высший и справедливый суд! - воскликнул толстый вкушец.
- Начинай! - сказал Клоп, высовываясь из шкафа.
- Перед нами предстал известный негодяй и платный предатель пигмей
Вери-Мери, - сказал толстяк. - Он не только выдал нам сотни людей...
- Большей частью невинных - добавил Клоп Небесный, - о чем мы
скорбим...
- Он к тому же помогал бандитам, неоднократно судимым кровожадным
Кротам, ловить и продавать в рабство собственных единоплеменников.
- Позор! - крикнул кто-то из вкушецов.
- Сегодня же он, презрев все правила приличия, ужасно вел себя в
нашем присутствии. Может ли быть снисхождение к такому мерзавцу?
- Нет, не может! - откликнулись вкушецы.
- К чему мы его приговариваем? - спросил толстяк.
- К беспамятству! - отозвались вкушецы, сидевшие на скамье.
- Погоди, - вмешался Клоп. - Может быть, мы его помилуем? В прошлом
он сделал для нас немало полезного.
- Помилуйте! - закричал Вери-Мери, который осознал, что ему грозит.
- Мы отпустим его на свободу, - продолжал Клоп, - если он передаст
нам нечестно нажитое богатство.
- Нет, только не это! - завопил Вери-Мери.
- Тогда нам не остается ничего иного...
- Приговаривается, - сказал толстяк, - преступник и изверг
Вери-Мери...
- Согласен, согласен! - закричал пигмей.
- Тогда сообщи, где хранишь свои богатства, - произнес толстый жрец,
который ждал такого исхода дела.
- Я скажу! Мое золото лежит под полом в большой комнате моего дома.
Надо открыть вторую от двери половицу.
- Там все твое золото?
- Да, я клянусь!
- Оставайся в клетке, - сказал Клоп Небесный, - пока мои люди не
принесут золото. Тогда мы тебя отпустим.
- Переходим к следующим преступникам, - объявил толстый жрец. -
Вернее, к преступницам. Прибыли к нам неизвестно откуда, вели себя
безобразно. Есть подозрение, что они умеют читать и потому служат
подглядчицами помников.
- Девчонку помилуем, - сказал из щели Клоп. - Дикую бабу - в яму!
- Почему? - удивился толстяк, который не знал, что Алиса - акробатка.
- Зачем миловать девчонку?
- Потому что она будет услаждать наш взор, - ответил Клоп. - Девочка,
покажи нам, как ты умеешь прыгать.
- Я покажу, - сказала Алиса, - если вы не будете кидать в яму Ирию.
- Я удивлен, - вздохнул Клоп и прикрыл дверь.
Все молчали. Ждали.
Минуты через две дверь раскрылась, и нос жреца высунулся наружу.
- Я решил, - сказал он, - остаться без развлечений. Казним обеих.
Толстый вкушец позвонил в колокольчик, и судьи хором воскликнули:
- Решено! Решено! Решено!
Алиса поглядела на Ирию.
- Не сердись, - сказала она.
- Что я могу сказать? - грустно ответила Ирия. - Конечно, ты
поступила неразумно. Но я бы на твоем месте сделала то же самое.
И она улыбнулась Алисе.
- Дело последнее! - сказал толстый жрец. - Мудрец Кошмар, известный
нам по прежним процессам и уже не единожды приговоренный. Судится за
укрывательство опасных преступников, за подозрение в том, что научился
читать, и за сопротивление при аресте.
- Возражаю! - закричал мудрец. - Я не сопротивлялся.
- Думаю, что выражу общее мнение, - сказал толстяк, - если скажу - в
яму его!
- В яму, - согласился Клоп Небесный. - С конфискацией имущества. А
где имущество?
- Уже конфисковано, ваше Незнание!
- Тогда можно казнить.
Воины повезли шкаф с Клопом к выходу. Остальные тоже потянулись к
дверям.
- Когда казнить будете? - крикнул вслед вкушецам мудрец.
- Подождем, пока привезут золото пигмея, тогда и казним. Мы не
задержимся.
- Ой! - рыдал пигмей. - Лишиться всего - и любви, и богатства, и
репутации! И все вы виноваты! Не будь вас, жил бы спокойно!
Он с ненавистью смотрел на Алису и Ирию.
- Никто не просил нас предавать, - сказала Алиса. - Вы платите за
собственную подлость.
- Что ты понимаешь, девчонка! Что ты можешь понять в душе бедного
пигмея, который только своим умом и талантами смог столь многого добиться
в жизни. Ты ничего не нажила, ты ничего не потеряешь. Я же теряю все!
Пигмей упал на пол и замер.
В водокачке было тихо, только под крышей ворковали голуби. Мудрец
сидел прямо, шевелил губами, словно читал стихи.
"Ну почему не прилетает Пашка? - думала Алиса. - Ведь нас хотят
казнить!"
- Яма забвения, - шептал мудрец. - Яма забвения... Снова эта
проклятая яма забвения!
26. ГАЙ-ДО ДОЖДАЛСЯ
Проснувшись, Пашка некоторое время лежал, соображая, где он. Ему
казалось, что он поспал совсем немного, полчаса, ну, час, не больше. В
комнате было полутемно, за дверью разговаривали шепотом - берегли его сон.
Пашка вскочил, осторожно приоткрыл дверь и заглянул в щелку. Пигмей
Хруст, похожий на мальчика, напялившего кожаную куртку и кожаные штаны, о
чем-то спорил со своей женой, обыкновенной женщиной, которая хоть и была
небольшого роста, но на голову возвышалась над ним.
- Никуда ты не пойдешь, - шептала она. - Тебе уже много лет. Пускай
по лесам шастают молодые. Ты нужен здесь.
- Тобой движет не забота о науке, о нашем Убежище, в конце концов, -
