Вода в бассейне успокаивалась медленно и солидно, словно бассейн был
наполнен маслом.
- Вода здесь удивительная! - сказала девушка. - Я каждый день
купаюсь. Вы не пробовали?
- Нет еще.
Он не видел эту девушку раньше. Вчера был такой сумасшедший день. А
сегодня он отправился в путешествие по кораблю.
Девушка подплыла к бортику.
- Я тоже иногда прихожу сюда специально, чтобы поглядеть на этот лес.
Но я всегда знаю, что он мертвый. Видно, у меня плохо развито воображение.
Павлыш вернулся к диванам и сел.
- Я вас вчера не видел, - сказал он.
- Когда вы прилетели, я была на вахте. Меня зовут Гражиной.
- Я кошек видел. В пустой оранжерее.
- Вот где никогда не была, - сказала Гражина. - Я не романтик.
В голосе ее прозвучала снисходительность к новичку.
Девушка снова нырнула, быстрее, чем Павлыш успел придумать достойный
ситуации ответ.
Когда она вновь появилась на поверхности, Павлыш спросил:
- Вы биолог?
- Гравитация, - ответила Гражина.
- А как вас называть, если коротко?
- Гражина мне нравится, - сказала она. - Короче не надо.
- Длинно.
- Ничего, не успеете утомиться. Я завтра улетаю.
Гражина подплыла снова к бортику. Павлыш увидел, какие у нее длинные
пальцы. Просто удивительно длинные пальцы. А ногти обрезаны коротко.
На щеке, под правым глазом, тонкий шрам. Губы мягкие и подвижные.
Уголки их все время вздрагивают.
Глаза Павлыша выхватили детали лица, фигуры, еще не было общего
представления о девушке - кусочки мозаики строились в портрет, который,
если бы они остались на корабле еще недолго, не имел бы почти ничего
общего с первым впечатлением.
- Этот год, - сказала Гражина, - пролетел мгновенно. Честное слово.
Где-то в середине стало тоскливо - все-таки мы очень оторваны. А сейчас -
вы не представляете, как не хочется улетать.
- А если бы вам сказали - оставайтесь еще на срок?
- Нет, не осталась бы, - ответила Гражина.
Тут Павлыш понял, что у нее зеленые глаза. Темные мокрые ресницы
затеняли их и потому они сначала показались Павлышу куда темнее.
- Жаль, - сказал Павлыш. - Чем больше народу, тем интереснее.
- И без меня достаточно, - возразила Гражина. - Сколько в вашей
смене?
- Тридцать два.
- В нашей было тридцать шесть. Но мне не повезло.
- Ага, - Павлыш сразу сообразил, что она имела в виду.
Еще тринадцать лет "Антею" лететь до звезды. Еще тринадцать смен.
Тринадцатая будет самой счастливой. Именно тем космонавтам будет суждено
спуститься на планету, завершить труд тысяч людей и полутора ста лет.
- Ничего, - сказал Павлыш. - Мы с вами будем еще не очень старыми. Мы
там обязательно побываем.
- Там нам нечего делать, - сказала Гражина. - На планете нужны совсем
другие специалисты.
- Почему? Двигатели будут нужны. И кабины будут нужны.
- Вы кабинщик?
- Медик-кабинщик.
- Редкое сочетание. Какой курс?
- Четвертый. А вы?
Гражина вылезла из воды. Подобрала длинные ноги - ступни на бортик,
вскочила.
- Дайте полотенце, - сказала она.
Полотенце лежало рядом с Павлышем.
Тот быстро поднялся, протянул полотенце. Она начала вытирать волосы и
Павлыш понял, что глаза у нее не просто зеленые, а очень зеленые.
- Я уже старуха, - сказала Гражина. - Я в аспирантуре. Мне двадцать
три года.
- Ну и что? Разница в три года. Несущественно, - сказал Павлыш.
Гражина засмеялась. Она так сильно смеялась, что руки с полотенцем
опустились и Павлыш увидел, как изменилось ее лицо. Мокрые волосы, что
прижимались к голове, сейчас вдруг выскочили из-под полотенца пышной
гривой. И лицо стало меньше. Только глаза не уменьшились.
Она обронила полотенце на диван, взяла оттуда халатик, накинула его,
сунула ноги в туфли.
- К обеду не опаздывайте! - сказала она. - Сегодня прощальный обед.
- Ну что вы! - сказал Павлыш.
- Не забудьте сумку. Что там у вас?
Гражина была бесцеремонна, но Павлыш не обижался. Ее бесцеремонность
была личной связью между ними. Только человек, который тебе не чужой,
может спросить, что у тебя в сумке.
- Я был в пустой библиотеке, - сказал Павлыш, - и взял там кассеты.
- Я тоже раньше туда ходила. Все наши ходили. Я подозреваю, что
когда-то они нарочно оставили там массу интересных кассет, чтобы устроить
нам дополнительное приключение. Что вы взяли?
Павлыш пожалел, что не взял ни одной книги Достоевского или Маркса.
- Так, - сказал он, - приключения.
- "Звездный рейс"?
- "Подводный мир". Я пропустил несколько серий.
- Не смущайтесь, курсант. Я не спросила, как вас зовут.
- Слава. Слава Павлыш.
- Вот видите, Гражина вам не нравится, а Слава мне нравится. Так вот,
Славик, я должна вам признаться, что сама еще два месяца назад вытащила из
той библиотеки третью и четвертую серии "Подводного мира", несмотря на мой
почтенный возраст и солидность.
- Вы не производите солидного впечатления.
- Я старюсь.
5
Они спустились лифтом к центральному шару, потом Гражина побежала к
себе в каюту переодеваться.
Павлыш прошел к кабинам.
Обычный корабль имеет два центра.
Пульт управления и двигательный отсек.
На "Антее" было три центра.
Помимо двух обычных там были "кабины".
В обыденности этого слова была извечная попытка причастных к
грандиозному делу снизить пафос причастности.
В космическом институте, который имел счастье заканчивать Павлыш шла
давнишняя и безнадежная война между профессорами, для которых уважение к
правильной терминологии означало уважение к предмету изучения, и
курсантами, которые даже на экзаменах не могли одолеть простых слов
"телепортационные ретрансляторы".
К таким курсантам относился и Павлыш, который был хорошим, в меру
старательным и в меру способным студентом, достаточно хорошим, чтобы
попасть на "Антей" - предмет мечтаний многих поколений студентов.
По законам изящной словесности автор, дабы не привлекать к себе
внимания читателей, должен на этом этапе рассказа заставить своего героя -
Павлыша - по пути к "кабинам" продумать все, что положено знать читателю.
Его внутренний монолог должен быть зафиксирован изящной прозой.
К сожалению, в данный момент ничто на свете не могло бы заставить
Павлыша думать о проблемах истории и перспективах телепортации, так как он
с каждым шагом все более проваливался в сладкую пропасть влюбленности,
притом влюбленности, обреченной на разлуку, что всегда усиливает чувство.
За неимением возможности использовать монолог Павлыша, автор вынужден
вам поведать о предмете беседы.
К сожалению, для физиков и пилотов даже к двадцать третьему веку
путешествие со скоростью большей, чем скорость света, оказалось
прерогативой фантастов. Прыжки сквозь изогнутое пространство и подобные
изобретения мечтателей пока не стали реальностью. Законы природы обмануть
не удалось. Следовательно, за освоением планет Солнечной системы наступила
пауза, которая грозила затянуться навечно. Звезды были недостижимы, так
как достижение их требовало сотен лет полета. Технически возможно было
построить корабли, которые выдержали бы столь долгое путешествие, но
нельзя было придумать бессмертного человека. Разумеется, мечта о выходе к
звездам, к иным цивилизациям, существование которых оставалось лишь
теоретическим допущением, продолжала бередить воображение. Проекты,
разработанные мечтателями еще в двадцатом веке, рассматривались и
обсчитывались, но не осуществлялись. Можно было построить гигантский
корабль, снабдить всем необходимым, чтобы его экипаж мог существовать в
нем многие десятилетия. Чтобы космонавты рождались, росли, учились и
умирали на борту корабля. Сто, двести, триста лет в пути...
Добровольцам, идущим на это, предлагалась пожизненная тюрьма, причем
тюрьма, доведенная до абсурда - тюрьма не только для них самих, но и для
их детей и внуков. К тому же можно было вычислить, что в подобном
путешествии экипаж, как бы ни был к этому подготовлен и готов жертвовать
собой и своим потомством, неизбежно деградирует, как деградирует любое
человеческое сообщество, оторванное от остального человечества. Цель не
оправдывает жертв.
Теоретически и даже практически был возможен и другой вариант. После
отлета с Земли экипаж корабля погружался в анабиоз, из которого выходили к
моменту высадки у дальней звезды. То же делалось и на обратном пути.
Таким образом тюрьма оставалась тюрьмой, однако заключенному давали
возможность проспать бесконечно длинный срок и даже выйти на свободу.
Но жертвы, которые приносил экипаж, все равно оставались слишком
большими. Ведь космонавты должны возвратиться домой через триста лет. То
есть они никогда не увидят Земли такой, какой она была при их жизни,
никогда не смогут по-настоящему найти своего места в этом мире, как не
смог найти его современник Ньютона или Наполеона.
Но открытие телепортации, которое произошло когда люди научились
практически управлять гравитационными законами, изменило ситуацию и
позволило вернуться к этой проблеме.
Сначала смогли передать грамм вещества на расстояние десяти
сантиметров. Затем белая мышь - вечный мученик научного прогресса - была
разложена на атомы и собрана вновь в соседнем городе, после чего она
облизнулась и принялась глотать кусочек сахара. Наконец, 4 августа 2198
года Бисер Симонян вошел в кабину телепортационного центра в Пловдиве и
вышел - живой и здоровый - из такой же кабины в Бомбее.
Так как в телепортации используются гравитационные волны,
распространяющиеся буквально мгновенно, ограничения в переброске объектов
обусловливались лишь энергетическими мощностями и максимальной емкостью
кабины.
В течение пятидесяти ближайших лет кабины были установлены по всей
земле и на планетах Солнечной системы. О кабинах на самой Земле и
разговора нет, но следует сказать, что возможность переправиться мгновенно
в любую точку земного шара и парадокс, заключающийся в том, что стало
быстрее добраться от Парижа до Рио-де-Жанейро, чем от центра Парижа до
Версаля, изменили не только скорость сообщений, но и сам порядок жизни.
Если ты можешь жить в Москве, а работать на Марсе, ты психологически
коренным образом отличаешься от человека двадцатого века. Космические
корабли, разумеется, остались, так как на их долю выпали перевозки крупных
грузов, руд, сырья. Кабины не только невелики. Они так и не стали и вряд
ли станут дешевым удовольствием.
Кабины открыли путь к межзвездным путешествиям. Если отправить в
бесконечно длинный полет космический корабль, но снабдить его при этом
кабиной для телепортации, то экипажу нет нужды оставаться на борту сто
лет. Через определенный срок экипаж можно сменить.
Так появился "Антей".
Первый его экипаж после года работы вернулся на Землю, уступив место
другим космонавтам. Причем, в течение того же года кабины несколько раз
вступали в действие. На корабль прилетала комиссия от ООН, дважды вывозили
больных, к тому же туда доставляли некоторые продукты, почту и приборы.
Итак, за сто шесть лет полета на борту "Антея" сменилось сто
экипажей.
Правда, с каждым годом связь с кораблем становилась все труднее. К
этому были готовы и это даже предусматривалось при создании корабля. Ведь
хоть гравитационные волны распространяются бесконечно, потребление энергии
с расстоянием растет.
Наука продолжала развиваться, появились новые источники энергии и
возможности Земли также увеличивались. Правда, приходилось, ради экономии
