рассвете провожали войска, сейчас собрались глазеть на казнь.
Под крики толпы клетку подтащили к низкой балюстраде - каменному
кольцу шириной метра в три, окружавшему колодец или вход в шахту. Над
колодцем, упираясь многометровыми лапами в кольцо, поднимался треножник, к
которому была подвешена небольшая платформа со столбом в центре. Справа,
неподалеку от кольца, была трибуна, на которой возвышался большой куб,
накрытый черным полотнищем с намалеванным человеческим лицом, с повязкой
на глазах, завязанным ртом и заткнутыми ушами.
По сторонам этого сооружения стояли в два ряда вкушецы.
- Смотри-ка, - сказал Вери-Мери, - какой большой сбор ради вас.
Обычно попроще это бывает.
- А что это? - спросила Ирия.
- Как что? Казнь.
- Людей кидают в шахту? - спросила Ирия.
- Нет, не кидают, - засмеялся Вери-Мери, - а опускают и поднимают. У
вас что, не так?
- Не так.
- А я думал, что везде, где есть вкушецы, они так казнят.
- У нас нет вкушецов.
- Так я и знал! Ведьмин корень, вот ты кто! - сказал пигмей и
постарался отодвинуться. Хотя как отодвинешься в клетке в два квадратных
метра.
Алисе казалось, что все это происходит не с ней, с другим человеком,
а она смотрит кино. Даже не очень страшное.
Вкушецы были в лиловых тогах, глаза сверкали сквозь отверстия в
чадрах. Толстый вкушец вышел вперед, стукнул золотым посохом о помост и
воскликнул:
- Начинается главная казнь этого года! Великая казнь, посвященная
началу победоносного похода нашего славного воинства против логовища
помников!
Народ на площади зашумел, некоторые хлопали в ладоши. Другие молчали.
- Командует казнью специально прибывший для этого в столицу великий
Клоп Небесный, Гроза разума.
И при этих словах вкушецы стащили полотнище с куба, и под ним
обнаружился уже знакомый Алисе шкаф.
Дверцы шкафа распахнулись, и оттуда вышел Клоп Небесный.
Народ на площади пал ниц.
И было из-за чего. На Клопе была высокая, золотая, в драгоценных
камнях тиара, а одежды усыпаны драгоценностями. Он был без чадры, но в
черных очках.
- Эти жертвы, - сказал Клоп, - мы приносим на алтарь победителей.
Пусть они укажут путь в неведение всем помникам, которых вы скоро увидите
на этой площади.
Затем Клоп Небесный обернулся к своему толстому помощнику:
- Кто у нас первый? - спросил он. - Начинай.
С этими словами он отступил назад, встал в шкаф и прикрыл дверцу.
- Первым будет казнен закоренелый помник, скрывающийся под видом
благородного мудреца. Это не мудрец, а подколодный зайчик, ядовитый
соловей, пожиратель трупов - колибри!
- Не надо! - закричал мудрец. - Друзья мои, коллеги, подтвердите, что
я не умею читать, что я в жизни книги в руках не держал!
Мудрец кричал, обращаясь к небольшой группе мудрецов в высоких
цилиндрах и черных траурных одеяниях, которые стояли в толпе.
- Освободите его! - крикнул из толпы второй мудрец. - Он не виноват.
- Если он не виноват, - сказал толстый вкушец, - тогда ему бояться
нечего. Он ничего не знал и ничего знать не будет. Разве не в этом высшая
мудрость мудрецов?
- Но жизненный опыт! Вы забыли о жизненном опыте Кошмара!
- Снова наберет, - отмахнулся от защитников жрец.
- Странная казнь, - сказала Алиса Ирии.
- Я тоже ничего не понимаю.
Вкушецы распахнули дверь клетки, ловко подхватили визжащего мудреца и
поволокли его к колодцу. Платформа на треножнике покачнулась и поползла
вниз. Один из жрецов захватил ее крюком за трос и подтянул к каменному
кольцу. Вкушецы затащили мудреца на платформу и быстро прикрутили к
столбу. Тут же спрыгнули с платформы, и по знаку толстяка она снова
поднялась и повисла над центром колодца.
Клоп Небесный высунулся из шкафа и махнул белым платком.
Платформа начала медленно опускаться вниз, мудрец вопил, остальные
мудрецы стенали, закрыв лица руками.
- Я боюсь! - вдруг вырвалось у Алисы, и она прижалась к Ирии. - Они
хотят его сжечь. Там огонь.
- Не бойся, девочка, - сказала Ирия, - все будет хорошо.
Она обняла Алису и крепко прижала к себе.
Вопящий мудрец скрылся за бортом колодца, и вкушецы подбежали к краю,
стали заглядывать внутрь и кричать:
- Ниже! Еще ниже!
Любопытные из толпы тоже пытались прорваться к колодцу, но вкушецы их
не пускали. Крики мудреца вдруг оборвались. И на площади стало тихо.
- Все, - сказал толстяк. - Казнь свершилась, справедливость
восстановлена. Да здравствует неведение и беспамятство!
Он обернулся к толпе, поднял руки и громко возгласил:
- Мы ничего не видим!
- Мы ничего не видим! - подхватили люди на площади.
- Мы ничего не слышим!
- Мы ничего не слышим...
- Мы ничего не знаем!
- Мы ничего не знаем...
- Мы никогда не возражаем!
- Мы никогда не возражаем... не возражаем... не возражаем...
Вкушецы принялись энергично крутить лебедку, и платформа стала
подниматься. Вот из-за края колодца показалась голова мудреца. Он был жив
и вроде бы невредим. Толпа встретила его появление возгласами. Мудрец
стоял совершенно спокойно, глупо улыбался, словно забыл, что только что
отчаянно сопротивлялся.
Платформу подтянули к борту колодца, мудреца освободили от пут. Он
остался стоять на месте, словно не знал, куда идти.
Вкушецы свели его под руки на площадь и подвели к помосту.
- Ты кто? - спросил из шкафа Клоп.
- Не знаю, - ответил мудрец и улыбнулся. - Понятия не имею.
- Как зовут тебя, ничтожество?
- Ничтожество, - согласился мудрец.
- Где ты живешь?
- Я живу? Где я живу?
- А куда ты пойдешь?
- Я никуда не пойду, - ответил мудрец.
Под аплодисменты зрителей жрецы разрешили мудрецам подойти к своему
коллеге и увести его. Мудрец шел не оборачиваясь, загребая ногами, словно
разучился ходить.
- Что с ним случилось? - спросила Алиса.
- Я знаю, - сказала Ирия, - они лишили его памяти.
- А что, раньше не догадалась? - спросил пигмей. - Мне говорили, что
его уже пять раз лишали памяти, а он все равно остался мудрецом. Они
такие, живучие... Года не пройдет, как он снова начнет учить людей, как
надо жить.
- И это они хотят сделать с нами? - спросила Алиса.
- Это то, что случилось с Тадеушем, - сказала Ирия. - И со всеми
нашими друзьями. Значит, Ручеек прав - они тоже попали в такой колодец.
Тут на площадь прибыла странная процессия. Три быка тащили большую
телегу, на которой горой было навалено всевозможное барахло.
Пигмей кинулся к решетке клетки, вцепился в нее и закричал:
- Так мы не договаривались! Вы сказали: только золото. А не вещи. С
вами нельзя договориться честно.
- Что такое честность? - спросил толстый вкушец. - Мы не помним
такого слова. Господин Клоп Небесный, мы обещали что-либо этому ничтожному
пигмею?
- Не помню. Я - вкушец забвения.
- Вы меня ограбили! - закричал пигмей, кусая прутья.
Толпа на площади покатывалась со смеху. Ясно было, что пигмея многие
знали и никто не любил.
- Так ему и надо! - кричали люди.
За телегой шли солдаты, волоча несколько тяжелых кожаных мешков. Они
подходили к помосту, кидали на него мешки, и те с тяжелым стуком падали
возле шкафа.
Клоп Небесный присел на корточки, жадными, дрожащими пальцами он
развязал один из мешков, и из него посыпались золотые монеты, слитки,
украшения, драгоценные камни.
Толпа зашумела, завопила.
- Все! Я разорен! Я погублен! - кричал пигмей. - Дайте только мне
выйти отсюда, я до вас доберусь! Я за каждым из вас знаю такие делишки,
что господин Радикулит всем вам головы отрубит. У меня все записано!
Это последнее, вырвавшееся в запальчивости слово и погубило коварного
пигмея.
- За-пи-са-но? - медленно произнес, выпрямляясь, Клоп Небесный. -
Значит, ты тоже агент, лазутчик помников.
- Нет! - спохватился Вери-Мери. - Я в переносном смысле, я ничего
никогда не записывал. Я не умею!
- Казнь подглядчику! - закричал Клоп, прыгнул в шкаф и захлопнул за
собой дверцу.
- Казнь! - требовали жрецы.
- Казнь! - кричали в толпе.
Алиса не выносила предателей, а уж Вери-Мери особенно. Но когда его,
плачущего, сопливого, протащили к платформе, она не выдержала и крикнула:
- Пожалейте его, может, он еще исправится! Вы же у него все отняли!
- А мы его и собираемся исправить. Причем самым решительным образом,
- ответил толстый вкушец.
Он подождал, пока платформа с Вери-Мери скроется в колодце и крики
пигмея прекратятся, затем в наступившей тишине сказал:
- Здесь одна из обвиняемых обвинила нас в жестокости. Она сказала, -
жрец показал на Алису, - что наша казнь ужасна. Так ли это?
- Так! - крикнул с площади молодой голос.
- Не так, - перебили его другие голоса.
- Объясняю, - произнес толстый вкушец. - Нет ничего добрее и
гуманнее, чем наша казнь. Мы не приносим человеку никакого вреда, а
возвращаем его обществу живым и здоровым. Мы только извлекаем из него все
плохое, что он накопил в своей душе: склонность к преступлениям,
жестокость, жадность, стремление к заговорам, желание жить лучше, чем
поклоны и господа вкушецы, преступную страсть к чтению или знаниям. Мы
ничего у него не отнимаем хорошего и полезного. Разве он разучивается
есть? Нет, он умеет есть и спать, ходить и стоять. Со временем он научится
полезному ремеслу и вернется в общество перековавшимся, полезным
существом. Да здравствует мудрость казни беспамятства!
В толпе раздались приветственные крики и свист.
Платформа с Вери-Мери поднялась. Он стоял у столба, крутя головой. В
глазах его был ужас.
- Кто эти люди? - спросил пигмей. - Они хотят меня убить!
28. ВОЗВРАЩЕНИЕ ЕДИНОРОГОВ
Профессор Хруст попросил Пашку подвезти его к дому. На одну минутку.
- А то жена волнуется, - смущенно сказал он.
- Понимаю, - ответил Пашка.
Хруст не зря беспокоился. Его жена стояла на пороге дома, скрестив
руки на груди, и даже при виде Гай-до не дрогнула.
Гай-до осторожно спустился на улицу и открыл люк. Профессор выглянул
наружу и игриво крикнул:
- Кисочка, я здесь! Я вернулся, я здоров!
- Вернулся - иди в дом! - ответила жена и скрылась в дверях.
- Вот видите, - развел руками пигмей. - Но она меня любит. До скорой
встречи.
Он выпрыгнул из корабля и побежал к дому. В дверях он столкнулся с
женой, которая вновь возникла на пороге. На этот раз она держала в руке
какой-то предмет, завернутый в белую тряпочку.
- Твой мальчишка здесь? - спросила она.
- Паша? Паша летит спасать своих друзей. Все в порядке!
- Ребенок голоден, - мрачно сказала жена. - Отдай ему пирог.
И она снова ушла.
Пигмей кинулся обратно к Гай-до. Он отдал Пашке сверток и сказал:
- Вот видишь, а ты ее упрекал.
Хотя, разумеется, Пашка ни в чем не упрекал жену пигмея.
Гай-до резко поднялся ввысь, и Пашка, сев в пилотское кресло, заложил
в навигационный компьютер оптимальный маршрут до столицы.
- Где мы их будем искать? - спросил кораблик.
- Не знаю, - признался Пашка. - Я сам в столице не был. Я думаю, что
мы опустимся где-нибудь на окраине, и я пойду в Город искать их.
- Глупости, - сказал Гай-до. - Ты сгинешь, а мы потеряем время.
- А что ты предлагаешь?
- Открытый полет. Мы летим с законной целью: спасти из рабства наших
близких. Следовательно, мы опускаемся на их главной площади и задаем
прямой вопрос: что вы сделали с Алисой и Ирией?
- А они не ответят?
- Они испугаются. Они же темные.
