монархом.
- Ну и никаких следов, - в тон ему сообщил Пункс. - Бьемся уже
неделю...
В ту же секунду угомонившийся было самодержец открыл террор. Было
казнено несколько дюжин стульев, бокалы порхали над головой, как бабочки,
скончался стол на шесть посадочных мест.
- Царь я или не царь? - то и дело доносилось справа, слева и сверху.
Пункс пригнул голову. Мимо окна, как темная неумытая туча, проплыл
Габриэль Алекс, неистово гримасничая. На царя навалились сразу четверо.
- Ну и?.. - поощрительно продолжал Фухе. Возле него на полированной
поверхности стола небольшим стадом толпились пустые пивные кружки.
- Корона с бриллиантом в шестнадцать каратов - раз, - стал загибать
пальцы Пункс, - портсигар чистого золота с изумрудами, подарок королевы
Елизаветы, шестнадцатый век - два... Мамочки мои!..
Распоясавшийся государь последовал в изгнание, а вдогонку за ним
устремились пустые кружки, одна из которых угодила Пунксу в спину.
- И никаких следов... - начальник поголовной полиции печально развел
руками и поморщился. - Буквально ни одного...
На противоположной стороне улицы из-за мусорного бака выглянул
Габриэль Алекс и прошествовал к дверям бара. За ним кривой цепочкой
тянулись серые пыльные следы. Внезапно двери распахнулись, и прямо на
Алекса высыпалась целая орава царских сотрапезников, что-то бессвязно
выкрикивая и топая ногами.
- Царь я? - кричали они все хором. Алекс выпучил глаза и стал по
стойке смирно.
- Может, поможете по старой дружбе? - убивался Пункс и горестно
прихлебывал из кружки. - Сроку два дня осталось - и никакой версии!..
- К черту версии, - зашевелился Фухе. - Тебе что нужно - найти
преступника или вернуть ценности?
- И то, и другое, - оживился Пункс. - Желательно, конечно.
- Сто тысяч, - тусклым голосом сказал комиссар.
- Сто тысяч чего? - не понял Пункс.
- Денег, разумеется.
- Вам?
- Мне, кому же еще?
- Пятьдесят тысяч за преступника и еще пятьдесят за ценности -
двойная цена.
- А когда будут результаты? - поинтересовался Пункс.
За окном раздался грохот. Все посетители бара разом повернули головы.
Толпа приближенных к монарху лиц почему-то качала Алекса, причем качала
как-то странно: его подбрасывали вверх, задирали головы и глазели, как
Алекс шлепался на асфальт плашмя, как жаба, и норовил отползти. Но его
снова хватали, снова подбрасывали и расступались. Последний раз он нырнул
в мусорный бак, который с грохотом опрокинулся, и из него вывалился
Габриэль с криво надетой на голову короной и золотым портсигаром в зубах.
У Пункса отнялась речь.
- Вот тебе и результаты, - невозмутимо констатировал комиссар.
- Царь я или не царь? - раздалось совсем рядом. Пункс от
неожиданности подпрыгнул.
- Да царь ты, царь, - успокоил наместника божьего Фухе и защелкнул
монарха в наручники. - Вот, пожалуйста! Маниакально-депрессивный синдром,
сумрачное состояние души - спер драгоценности и спрятал в бак.
В бар на шум забрели двое патрульных полицейских.
- Уведите негодяя! - скомандовал Фухе.
- Царь я или не царь?! - заверещал злоумышленник.
- Царь, конечно, - ухмыльнулся полицейский и ткнул его дубинкой. - А
ну, пошел! В замок...
Алексей БУГАЙ
Сергей КАПЛИН
АВАНГАРД
Ну, вот и все. Когда, наконец, была распутана эта загадочная история,
было уже поздно. Все спали. Только неугомонный адвокат Вурк ковырял свое
холеное ухоженное ухо ржавым гвоздиком. И пел песенку "Не хочу людоеда
усатого".
Габриэль Алекс тоже не отставал. Он жил насыщенной жизнью. Стянул у
любимого пса заместителя начальника поголовной полиции Дюмона кусок
кровяной колбасы, съел ее, а вместо колбасы сделал колбасное чучело и
положил на место. Пес начальника отказался жрать крашеные опилки и
затосковал. Хозяин собаки, господин Дюмон, наказал пса розгами, а колбасу
отдал нищенке.
Собака изобиделась и куснула за острый край туловища самого
начальника поголовной полиции Акселя Конга. Нищенка проглотила колбасу,
икнула, красочно скончалась и тут же стала интенсивно разлагаться.
Вызвали санэпидемнадзор.
Конг, укушенный побитой собакой, пошел лечиться от бешенства. Но не
дошел. Неугомонный адвокат Вурк, нарядившись уборщицей Мадлен, поднес
Конгу чучело пива в кружке. Конг, само собой, выпил - и поперхнулся. А
потом наказал Мадлен розгами. Настоящую, конечно.
Мадлен изобиделась и объявила забастовку. Через три дня в кучах
мусора затерялись все работники управления поголовной полиции, и дела
стали.
Криминальные элементы тут же распоясались, ввязались в шумные
разборки и потасовки друг с другом и стали десятками отдавать приказы
долго жить.
Вызвали санэпидемнадзор.
Но Конг, забывший полечиться от бешенства, укусил своего заместителя
Дюмона. Дюмон поблагодарил своего начальника за оказанную честь, наказал
его розгами и укусил уборщицу Мадлен. Мадлен изобиделась и забила тряпками
все туалеты в управлении. В летнюю жару пополз запах.
Вызвали санэпидемнадзор.
Но неугомонный адвокат Вурк, нарядившись гангстером, вывез с
пивзавода цистерну хмеля и стал продавать его гражданам, заломив
неслыханную в это время года цену. Хмель застоялся, подпортился и начал
исходить утробным духом.
Вызвали санэпидемнадзор.
Но окрестные кошки, мышки и прочие пичужки нашли душистый хмель
превосходным и, неумеренно злоупотребив им, отдали Богу душу. Но душу
перехватил Дюмон и через Конга перепродал ее Сатане.
Вот тогда-то и прибыл из бессрочного отпуска лучший работник
поголовной полиции комиссар Фухе. Притворившись трупом чучела, он стал
интенсивно разлагаться. Вызвали санэпидемнадзор. Но Фухе наказал его
розгами и допросил собаку Дюмона, а также самого Дюмона, Конга, Алекса,
Мадлен, неугомонного адвоката Вурка и покойную нищенку.
Допрошенные изобиделись. Нищенка поднесла комиссару чучело пива в
кружке. Тот, само собой, выпил. Пес Дюмона укусил Фухе за острый край
туловища. Комиссар пошел лечиться от бешенства. Но не дошел. Его вызвал на
ковер Конг и, сунув в руки чучело кровяной колбасы, приказал употребить
внутрь. Комиссар отказался жрать крашеные опилки и затосковал. Мадлен
притворилась чучелом трупа дюмона и наказала Фухе розгами. Габриэль Алекс
подогнал к окну комиссара цистерну благоухающего хмеля и стал продавать
его душу гражданам, заломив неслыханную в это время года цену. Дюмон
перехватил цистерну и через неугомонного адвоката Вурка перепродал ее
Сатане.
Ну, вот и все. Когда, наконец, была распутана эта загадочная история,
было уже поздно. Все спали. Только меланхоличный нотариус Крув ковырял
свое грязное оттопыренное ухо золотой булавкой. И пел песенку "Я хочу
людоеда лохматого".
Габриэль Алекс тоже не отставал. Он жил насыщенной жизнью. Подсунул
чучелу любимого пса швейцара управления поголовной полиции дядюшки
Альфонса кусок кровяной колбасы...
Но это уже совсем другая история.
Алексей БУГАЙ
СКЛЕРОЗ
Комиссар Фухе листал подшивки старых дел. Много времени прошло с тех
пор... Да, много... Вот, например, это... Чудное дельце... И довольно
пикантное... Или это... Сколько неожиданного, захватывающего! Комиссар
погрузился в воспоминания. Вот дело об убийстве двух женищин в доме для
престарелых - случай экзотический. Как потом выяснилось, это были и не
женщины вовсе, а гваделупские шпионы. А вот дело шантажистки - уличной
торговки каштанами. Помнится, было много возни с доказательствами ее вины.
В конце концов ее повесили, хотя она и оказалась ни при чем, а во всем
сознался сутенер по кличке Длинный Боб. Впрочем, на нее затратили столько
времени, что дело не могло закончиться просто так. Фухе задумчиво
перебирал пухлыми волосатыми пальцами мелочь у себя в кармане и смотрел
стеклянными глазами прямо перед собой. Внезапно до его слуха донесся
резкий пронзительный крик:
- Горим! Пожар! - по узким проходам между стеллажами к Фухе
стремительно приближался какой-то человечек. Он оживленно размахивал
руками и время от времени внятно выкрикивал что-то неразборчивое.
- Господин Фухе! Горим! Пожар в архиве!
- Гм! - сказал комиссар. - Пожар в архиве? Не помню такого дела. Хотя
постойте, вспомнил: в одна тысяча восемьсот девяносто четвертом году... -
он оттолкнул обезумевшего от страха человечка и начал проворно взбираться
по стремянке к стеллажу с буквой "П".
- Господин Фухе! Господин комиссар! - жалобно кричали снизу.
- Фухе? Знаю такого! - уверенно заявил Фухе. - Это комиссар
поголовной полиции, родился в одна тысяча восемьсот...
Едкий дым начал заволакивать помещение, от него першило в горле, и на
глаза наворчивались слезы. Огонь уже добрался до полок с документами под
литерой "П". Стеллаж угрожающе затрещал. Маленький человечек в панике
метался среди полок, сослепу натыкаясь на острые углы шкафов, и жалобно
кричал.
- Как же, как же, помню, как сейчас помню, - вещал Фухе из-под
потолка. - Тогда в архиве еще забыли двоих. Кажется, один из них был
служащий архива... Его убила сорвавшаяся полка... - Внизу раздался
отчаянный крик и звук падения чего-то тяжелого. - А что касается второго,
то это был комиссар Фухе! Он прогрыз решетку на окне и спасся, выпрыгнув
со второго этажа. Сейчас попробуем... - Решетка поддалась легко; стальные
зубы комиссара быстро прогрызли в ней огромную дыру неправильной формы.
Комиссар удовлетворенно хмыкнул.
- А теперь - с богом! - Фухе легко перебрался через подоконник и
сиганул из окна вниз головой.
Когда через два месяца комиссара перевели из реанимации в отделение
для выздоравливающих, к нему наконец пустили его друга Габриэля Алекса.
- Дружище! - прямо с порога закричал Алекс. - Ну как же это тебя
угораздило сигануть с восьмого этажа?! Шутка ли - если бы не демонстрация
протеста против незаконных действий комиссара Фухе, которая случилась как
раз под окном, от тебя бы и мокрого места не осталось!..
Фухе беззвучно пошевелил губами.
- Склероз, - еле слышно прошептал он, наконец, вяло махнул рукой и
вытянул ноги.
Алексей БУГАЙ
КОВАРСТВО
"По улице шел человек. Навстречу человеку катился прохожий на
трехколесном плюшевом велосипеде. Он жадно вдыхал ноздрями спертый
утренний кислород. Справа от прохожего из подворотни вывалился пожилой
застиранный кот. Он стал тереться жухлым своим боком о ствол кособокой
насморочной ивы. Из ее ветвей тотчас выпала оранжевая зубастая ворона. Она
щелкнула клювом и принялась чухать полянку на своей пушистой гипсовой
голове. Кот обмер, издал звук прокушенного воздушного шарика, попятился да
так и застыл с поднятой лапой: у него кончился завод. В это время затхлый
сломанный врач точил коренные зубы бархатным напильником у себя дома..."
Комиссар Фухе захлопнул книгу. Какая чушь! Насморочная ива! Сломанный
врач! За что людям деньги платят?!
В дверь кабинета постучали. Комиссар привычно заправил потное брюхо
под ремень и зычно высморкался. В кабинет просунулась голова секретаря
Пулона.
- Господин комиссар, тут дело неотложное... - он замялся. - Звонил
господин Конг...
При упоминании о начальнике Фухе выгнулся дугой в кресле, левую ногу
