родиться первымЄ
Его голос упал до шепота, а мысли неожиданно свернули на
непонятный путь. Он лишился рассудка, в отчаянии подумал Балинор. С
ним больше нельзя разумно разговаривать!
- Паланс, выслушай меня - просто выслушай. Я ничего не делал ни
тебе, ни Ширль. Покинув королевство, я отправился в Паранор, а сюда
вернулся только затем, чтобы предупредить вас, что Король Черепа
собрал армию таких чудовищных размеров, что она без труда сметет весь
Юг, если только мы не остановим ее здесь! Ради всех этих людей,
выслушай меняЄ
Резкий повелительный окрик его брата разорвал тишину камеры.-
Я не желаю больше слышать эти глупые разговоры о вторжении! Мои
разведчики прочесали все границы и нигде не обнаружили никаких
вражеских армий. Кроме того, ни один враг не посмеет напасть на
Каллахорн - напасть на меняЄ Наш народ в безопасности. А что мне до
остального Юга? Почему я должен что-то для них всех делать? Они
всегда оставляли нас сражаться одних, одних охранять эти границы. Я
ничего им не должен!
Он шагнул к Балинору и угрожающе ткнул в него пальцем; в его
глазах вновь вспыхнула непонятная ненависть, а юное лицо дико
исказилось.
- Когда ты узнал, что я стану королем, брат, ты пошел против
меня. Ты хотел отравить меня, как отравил отца - ты хотел, чтобы я стал
таким же больным и беспомощным, как он сейчасЄ умирающим,
брошенным, одиноким. Когда ты ушел с этим изменником Алланоном,
то решил, что нашел союзника, который поможет тебе занять мой трон.
Как я ненавижу этого человека - нет, не человека, злобную тварь! Его
надо уничтожить! Но ТЫ останешься в этой камере, брошенный и
забытый всеми, Балинор, пока не умрешь - ведь именно так ты хотел
поступить со мной!
Он резко отвернулся, громким смехом прервав свою тираду, и
зашагал к закрытой двери. Балинор подумал, что он намерен открыть ее
и выйти, но тот помедлил и вновь поглядел на него. Он медленно
повернулся, и в его глазах снова была печаль.
- Ты ведь мог не возвращаться в эти земли и жить спокойно,-
пробормотал он, словно сбитый с толку этой мыслью.- Стенмин заверял
меня, что ты вернешься, хотя я и убеждал его, что этого никогда не
будет. Он снова оказался прав. Он всегда оказывается прав. Зачем ты
вернулся?
Балинор лихорадочно думал. Он должен удерживать внимание
брата, пока не поймет из его слов, что стало с его отцом и друзьями.
- ЯЄ я понял, что заблуждался - что был неправ,- медленно
ответил он.- Я вернулся домой, чтобы увидеться с отцом и с тобой,
Паланс.
- С отцом.- Это слово прозвучало в устах Паланса словно
незнакомое имя, и принц сделал шаг вперед.- Ему уже не помочь, он
лежит как мертвец, в той комнате в южном крыле. Стенмин смотрит за
ним, и я тоже, но мы ничего не можем сделать. Кажется, он не хочет
житьЄ
- Но что с ним? - прорвалось нетерпение Балинора, и он
угрожающе шагнул к брату.
- Держись от меня подальше, Балинор.- Паланс торопливо
попятился, выхватив длинный кинжал и выставив его перед собой.
Балинор немного помедлил. Он легко мог бы выхватить у него этот
кинжал и приставить к горлу принца, требуя своего освобождения. Но
что-то сдерживало его, что-то в глубине его души предостерегало его
против подобного действия. Он быстро остановился, подняв руки и
пятясь к дальней стене.
- Помни, что ты мой пленник.- Паланс удовлетворенно кивнул;
голос его подрагивал.- Ты отравил короля, и пытался отравить и меня.-
Я мог бы тебя казнить. Стенмин посоветовал мне немедленно умертвить
тебя, но я не такой трус, как он. Я тоже раньше командовал Граничным
ЛегиономЄ Но теперь его нет - солдаты распущены и вернулись домой, к
своим семьям. Мое правление будет мирным. Неужели ты не понимаешь
этого, Балинор?
Тот отрицательно покачал головой, отчаянно пытаясь еще
несколько минут удержать внимание брата. Очевидно было, что
рассудок Паланса нарушен, то ли из-за скрытого внутреннего
повреждения мозга, то ли от напряжения загадочных событий,
произошедших в королевстве после того, как Балинор с Алланоном
покинули Тирсис; точно сказать было невозможно. Во всяком случае, его
брат больше не был тем человеком, который взрослел рядом с
Балинором и которого он любил, как никого другого. В телесной
оболочке его брата теперь жил чужак - незнакомец, маниакально
стремящийся к трону Каллахорна. За всем этим стоял Стенмин, Балинор
был в этом убежден. Мистик каким-то образом повредил рассудок его
обезумевшего брата, придав ему желаемую форму, наполнив его
обещаниями правления на королевском троне. Паланс всегда мечтал
править Каллахорном. Даже уходя из города, Балинор чувствовал, что
Паланс уверен, что когда-нибудь станет Королем. Рядом с ним все время
находился Стенмин, советуя и помогая, словно близкий друг, и
настраивая его против родного брата. Но Паланс всегда был сильным и
независимым, здоровым и физически, и душевно, и его непросто было бы
так сломать. Но все же он изменился. Гендель был неправ в его
отношении, но, очевидно, что Балинор был еще более неправ. Этого не
мог предвидеть никто, а сейчас было уже слишком поздно.
- Ширль - что стало с Ширль? - быстро спросил Балинор.
Гнев вновь наполнил бегающие глаза его брата, и на его губах
медленно заиграла улыбка, на миг расслабившая измученное лицо.
- Она так прекраснаЄ так прекрасна.- Он громко вздохнул, и
кинжал выпал из его руки на пол камеры, когда принц развел руками,
подчеркивая свои слова.- Ты отнял ее у меня, Балинор - пытался лишить
меня ее. Но теперь она в безопасности. Ее спас южанин, тоже принц, как
и я. Нет, я же теперь Король Тирсиса, а он только принц. Он из
маленького королевства; я о нем раньше никогда не слышал. Мы с ним
станем добрыми друзьями, Балинор, как были когда-то с тобой. Но
СтенминЄ он говорит, мне никому нельзя доверять. Мне пришлось даже
арестовать Мессалайна и Актона. Когда я распустил Граничный Легион,
они пришли ко мне, пытаясь убедить вЄ кажется, в том, чтобы я
отказался от своей мечты о мире. Они не понималиЄ почемуЄ
Он вдруг замолчал, его отсутствующий взгляд вдруг упал на
выпавший из руки кинжал. Он быстро поднял его, хитро улыбнувшись
брату, и вложил в висящие на поясе ножны; в этот миг он выражением
лица стал удивительно похож на умного ребенка, который вовремя
скрыл все следы своих проказ и избежал выговора. В мыслях Балинора
пропали последние сомнения в том, что его брат больше не способен
принимать разумные решения. Внезапно его поразило прежнее
предчувствие, что если он схватит кинжал и возьмет брата заложником,
то этим совершит серьезную ошибку. Теперь он понял, почему его
посетило это внутреннее предостережение. Стенмин не мог не понимать,
в каком состоянии находится сейчас Паланс; он намеренно оставил
братьев наедине в этой камере. Если бы Балинор попытался обезоружить
Паланса и бежать, угрожая убить своего пленника, мистик одним ударом
добился бы своей очевидной цели - смерти обоих братьев. Кто
усомнится, когда он будет объяснять, что Паланс пал жертвой от руки
своего брата, пытавшегося вырваться из своего заключения? Когда оба
брата погибнут, при неспособном править отце, мистик сможет взять
правление Каллахорном в свои руки. Тогда он и только он будет решать
судьбу Юга.
- Паланс, выслушай меня, умоляю,- тихо попросил его Балинор.-
Мы были так близки. Мы были не просто братьями по крови. Мы были
друзьями, товарищами. Мы доверяли друг другу, любили друг друга, и
всегда решали между собой все проблемы, потому что понимали друг
друга. Ты не мог все это забыть. Выслушай меня! Даже король должен
стараться понимать свой народ - даже когда они не сходятся во мнениях,
как следует выполнять тот или иной указ. Ты ведь согласен с этим, брат?
Паланс угрюмо кивнул; глаза его были пустыми и отрешенными,
он пытался бороться с обволакивающей его мысли пеленой. В его глазах
блеснула искра понимания, и Балинор удвоил свои усилия добраться до
тех его воспоминаний, что лежали в закрытых глубинах его памяти.
- Стенмин использует тебя - он авантюрист и негодяй.- Его брат
вдруг вздрогнул и попятился, словно не желая слышать эти слова.- Ты
должен понять, Паланс. Я не враг тебе, я не враг этой стране. Я не
отравлял отца. Я не причинял никакого вреда Ширль. Я просто хочу
помочьЄ
Его увещевания внезапно оборвались - с резким скрипом
распахнулась тяжелая дверь камеры, и в проеме показалось угловатое
лицо Стенмина. Низко поклонившись, он вошел в камеру, пронзая
Балинора взглядом жестких глаз.
- Я подумал, что вы зовете меня, мой Король,- торопливо
улыбнулся он.- Вы так долго пробыли здесь одни. Я подумал, что могло
что-то случитьсяЄ
Мгновение Паланс непонимающе смотрел на него, затем
отрицательно покачал головой и повернулся к двери. В этот миг
Балинору пришла в голову мысль броситься на злобного мистика и
переломать ему все кости, прежде чем в камеру ворвется стража. Но он
медлил это краткое мгновение, не уверенный в том, что это может спасти
его самого или его брата, и возможность была потеряна. В камеру
вернулись стражники, приведя братьев-эльфов, с сомнением
оглядевшихся и присоединившихся к своему товарищу в дальнем углу
камеры. Внезапно Балинор вспомнил, что сказал ему Паланс, когда вел
речь о Ширль. Он упомянул о принце из крохотного южного
королевства - о принце, спасшем девушку. Менион Лих! Но как он
оказался в Каллахорне?..
Стражники уже повернулись к выходу, и с ними - молчаливый
Паланс и его мрачный спутник, чья закутанная в алое рука настойчиво
тянула потерявшего разум принца прочь из комнаты. Затем его худая
фигура резко обернулась, бросив последний взгляд на троих пленников,
и его поджатые губы скривились в тонкой усмешке, а голова изучающе
склонилась набок.
- Кстати, Балинор, если мой Король забыл упомянуть тебе об
этомЄ- В его словах пылала неприкрытая ненависть.- Стражники у
Внешней Стены видели, как ты беседовал с неким капитаном Шилоном
из бывшего Граничного Легиона. Он уже собирался рассказать солдатам
о твоихЄ затруднениях, когда был схвачен и заточен в тюрьму. Не
думаю, что у него впредь будет много возможностей причинять нам
неприятности. Дело решительно окончено, и со временем здесь забудут
даже тебя.
При этом финальном известии сердце Балинора упало. Если
Шилона схватили и бросили в тюрьму прежде, чем он успел
переговорить с Гиннисоном и Фандуиком, то некому будет заново
собрать Граничный Легион и некому будет рассказать людям о его
судьбе. Добравшись до Тирсиса, его бывшие спутники не узнают о его
пленении, а если даже и заподозрят что-то, то как они могут надеяться
выяснить, что именно с ним случилось? Об этих нижних уровнях
древнего дворца знала лишь горстка людей, а вход на них был умело
скрыт от посторонних глаз. Трое отчаявшихся пленников в горькой
тишине наблюдали, как стражники ставят перед самым порогом
маленький поднос с хлебом и кружки с водой, и покидают камеру, унося
с собой все горящие факелы, кроме одного. Этот последний факел
держал в руках мрачно усмехающийся Стенмин, дожидаясь, когда
ссутулившийся Паланс уйдет вслед за кряжистыми фигурами
стражников. Но Паланс неуверенно медлил, не в силах оторвать глаз от
гордого, решительного лица брата; слабый свет факела алыми полосами
раскрашивал его рубленые черты, а длинный глубокий шрам,
погруженный в полутень, выглядел темным и зловещим. Несколько
долгих мгновений братья смотрели друг на друга, а затем Паланс
медленными размеренными шагами двинулся к Балинору, стряхнув руку
пытавшегося удержать его Стенмина. Он остановился всего в нескольких
дюймах от брата; его изумленный, ищущий взгляд все еще был прикован
к этому вырубленному из гранита лицу, словно он пытался почерпнуть
для себя толику написанной на этом лице решимости. Его колеблющаяся
рука быстро поднялась, секунду помедлила, затем с силой опустилась на
плечо Балинора и крепко сжала его.
- Я долженЄ знать,- послышался в полутьме его шепот.- Я хочу
понятьЄ Ты должен помочь мнеЄ
Балинор молча кивнул, и его могучая рука приподнялась и
коротко, с любовью пожала руку брата. Мгновение они стояли рядом,
