когда понял, что скоро будет внутри этого корабля, в крошечной капсуле,
содержащей воздух и жизнь в черной бесконечности между звездами.
Он стоял, ждал, глядел и покрывался потом, пока корабль не скользнул
обратно и из него не вышел Питер Кохран. Его мокрое лицо выражало
нетерпение и что-то еще. Стенли нервно шел за ним.
- ...все автоматическое управление двигателем висит на соплях.
Передачи не принимают нагрузку. Разобрать и передать их...
Это было все, что услышал Комин. И он должен сидеть и ждать, и играть
с Сидной в различные игры, и запастись терпением, хотя нервы его готовы
были вот-вот порваться.
Только оказалось, что Сидна не выдержала первой. И он шел за ней к
дому и был уверен, что она из упрямства ведет их к грозе.
Питер ждал ее на террасе. Лицо его было чернее тони. Стенли и Клавдия
тоже были здесь, как и парочка других кузенов, глядевших с явным
ожиданием.
Питер ровно сказал:
- Яхта должна приземлиться через двадцать пять минут... Капитан Мур
радировал, чтобы не было препятствий, потому что он спешит. И, кажется,
Сидна на борту твои странные дружки.
Она весело сказала:
- О, я и забыла сообщить тебе. Я думала, что могу повеселиться с
гостями в этом скучном доме.
Питер продолжал:
- Ты же знаешь, что мы пытаемся здесь сделать! Ты знаешь, сколько
людей хотели бы узнать, что мы здесь делаем. И, несмотря на это, ты...
- Не будь дураком, Пит! Среди моих друзей нет шпионов - они не
настолько умны. И, кроме тот, их это не волнует.
- Конечно, ты оправдываешься, - сказал он. - Послушай, ты понимаешь,
что будет, если выплывет хоть слово, что у нас уже почти готов к полету
второй звездный корабль? Через час нам прищемят нос! Нас спасает только
одно - что никто и не подозревает, как быстро мы продвигаемся. Черт
побери, Сидна...
- Перестань надоедать мне и успокойся. Твоя охрана торчит у шлюза. Но
никто туда и не пойдет, пока в доме есть выпивка.
- Вечеринка, это прекрасно, - робко сказала Клавдия, робко взглянула
на Стенли и замолчала.
Стенли сказал:
- Прикажите яхте вернуться на Землю. - Он здорово осунулся с тех пор,
как Комин узнал его. Потерял здоровый цвет лица, и в нем чувствовалось
напряжение, почти такое же, как в Питере. Он тоже собирался участвовать во
втором Большом Прыжке. Он настаивал на этом, и Салли Кохран поддерживала
его для того, чтобы хоть кто-то поглядел на нее и Клавдию с интересом. Но
ему, казалось, не доставляла удовольствия такая перспектива.
- Ее нельзя возвращать, - сказала Сидна. - Люди поймут, что здесь
что-то происходит, если вы сейчас отправите их назад.
Они потерпели поражение и поняли это. Питер сказал:
- Ладно, Сидна. Но если хоть что-нибудь будет не так, я сверну тебе
шею.
Но все было так, по крайней мере, сначала. Яхта села, и Комин
издалека увидел толпу молодых болванов, высыпавших из нее и направившихся
к дому, к Сидне и выпивке. И, казалось, почти сразу же залитые светом
Земли сады и террасы наполнились смехом, танцевальной музыкой и людьми в
белых костюмах, разносящими подносы со спиртным.
Комин сидел на террасе и прислушивался к веселью. У него не было
ничего, совсем ничего. Он не был трезв, но и не старался продолжать. И
знал, почему. Потому что он больше не относился к нормальному
человечеству, потому что на него надвигалась тень Большого Прыжка, потому
что скоро он улетит от всего этого, он и еще пятеро, к чему-то, что может
лишить даже приличной смерти...
Он в тысячный раз подумал, что имел в виду Баллантайн под
трансуранидами. Можно ли угадать, что это такое, когда совершенно
неизвестно, что произошло? Они говорили о трансуранидах, но никто не мог
сказать ничего путного. Трансураниды - кем бы или чем бы они ни были -
были тем, что сделало что-то с Баллантайном?
Комин содрогнулся и налил себе еще отличного виски Кохранов, чтобы
прогнать образ Баллантайна, мертвого и все же ворочающегося на кровати с
ограждением. Внезапно перед ним появилась хорошенькая девушка с густой
копной черных волос и спросила:
- Кто вы?
Она была свежа, как бутон. Рядом с нею Комин почувствовал себя
стариком, и между ними была непреодолимая пропасть, потому что он знал,
что собирался сделать, а она не знала и даже не подозревала об этом. Но
она была мила.
- Не знаю, - ответил он. - Я здесь чужой. А вы?
- Ни за что не угадаете.
- Тогда не буду и пытаться.
- Я - Бриджит, - сказала она и скорчила гримасу. - Ужасное имя,
верно? - Она вдруг оживилась, глядя поверх головы Комина. - О, Симон! -
позвала она и помахала.
Симон подошел, обнял ее, и она прижалась к нему, улыбаясь, но все еще
проявляя интерес к Комину.
- Симон, он не весел. Почему вы грустите?
- Ему кажется, что кто-то пытается убыть его. Были еще попытки,
Комин?
- Я ни к кому не поворачивался спиной, - сказал Комин.
- Вы шутите, - проговорила Бриджит. - Его никто не будет убивать, он
милый.
- Ну, - сказал Симон, - я не думал, что можно назвать его так, но
может, ты и права. Идем, Бриджит. Пока, Комин, и не пейте отравленные
напитки.
Комин смотрел, как они уходят. Его отсутствие реакции на Кохранов
достигло гигантской величины. Он подумал, как было бы приятно улететь с
ними со всеми, собрать их всех на корабль и увезти к звезде Барнарда.
Он увидел, как на террасу вышел Питер Кохран и, нахмурясь, глядел на
веселящихся. Он был каменно-холодный, трезвомыслящий. Стенли присоединился
к нему. Пару минут они разговаривали, затем Питер спустился в сад и исчез
в темноте. Пошел проверить свой кордон, подумал Комин. Сидна должна
получить за это хорошую трепку. Но это было точно такой же хитростью
Сидны, как и то, что она завлекла его сюда, и он должен быть
благодарным... но должен ли?
Где, во всяком случае, Сидна?
Стенли спустился по ступенькам и вошел в сад следом за Питером. Комин
поднялся. Ему надоело сидеть и размышлять. Он поискал взглядом белокурую
головку Сидны, заметил и направился к ней. Терраса слегка качалась под его
ногами, и, казалось, на ней было двести человек вместо двадцати. Сидна
была с долговязым молокососом, которого звали Джонни и с которым Комин уже
встречался. Вокруг них было еще несколько человек. Кто-то сказал что-то
смешное, и все смеялись.
Комин подошел к Сидне и сказал:
- Привет.
Сидна взглянула на него. Глаза ее были очень яркими и очень веселыми.
- Привет, Комин.
По другую ее руку стоял Джонни.
Комин сказал:
- Рассказать, как принимал гостей пожарник?
Она покачала головой.
- Ты выглядишь мрачным. Терпеть не могу мрачных. - Она отвернулась.
Комин положил руку ей на плечо.
- Сидна...
- Уйди, Комин. Я веселюсь. Оставь меня.
Джонни шагнул между ними. Он чувствовал себя превосходно. Он
чувствовал себя вдвое сильнее и больше. Он повернулся к Комину и сказал:
- Вы слышали. Уходите.
Настроение Комина, и так не из лучших, испортилось окончательно.
- Послушай, Сидна. Я хочу сказать тебе...
Кулак Джонни врезался ему в скулу достаточно сильно, чтобы в голове
загудело.
- Теперь ты уберешься? - спросил Джонни. Дыхание его было тяжелым и
прерывистым, он был готов продолжать. Судна вскочила на ноги, сбросив
бокал с низкого столика.
- Черт побери вас обоих! - крикнула она и пошла, увлекая за собой
остальных. Комин сердито глядел ей вслед, думая, что в один прекрасный
день он выбьет из нее высокомерие, если она сохранит свое здоровье.
Джонни сказал:
- Мне кажется, нам лучше пойти в сад.
Комин взглянул на него.
- О, нет!
Джонни побледнел, остались лишь два красных пятна на скулах. Он
разъярился до высочайшей степени и не хотел, чтобы ярость ушла.
- Вы хотите отбить у меня Сидну, - сказал он.
Комин расхохотался.
Красные пятна на лице Джонни расширялись, пока не коснулись корней
волос на шее над воротничком.
- Вы пойдете в сад, - сказал он, - или я начну прямо здесь.
Это было уже слишком. Комин вздохнул.
- Ладно, мальчик, идем. Может быть, я сумею привести тебя в чувство.
Они плечом к плечу спустились по ступенькам. Здесь стоял шелест и
воркование, словно от голубей в темной бахроме кустарника, и Комин пошел
впереди. Джонни походил на сердитого молодого бычка во время гона.
Лампы террасы остались позади, висели лишь очень яркие звезды,
горящие на черном бархате. Где-то бормотали голоса.
Джонни сказал:
- Теперь достаточно.
- Хорошо. - Комин остановился. - Подожди минутку, мальчик, и выслушай
меня.
Он уклонился, кулак Джонни пролетел у его виска. И парень остался
открытым перед ним. Комин пару раз нетерпеливо ударил его открытой
ладонью, но парень был вне себя. Он был достаточно крепок, и некоторые из
его ударов могли причинить вред. Терпение Комина кончалось.
- Успокойся, - сказал он, - или я вмажу тебе, плевать, что ты еще
ребенок.
Он оттолкнул юношу. Джонни что-то пробормотал о том, что Комин боится
драться, и внезапно ринулся на него. Комин шагнул в сторону.
Из тени высокого цветущего кустарника вдруг вырвался узкий луч света.
Он с треском и вспышкой ударил в то место, где только что был Комин. Но
Комин отступил, и теперь там оказался Джонни. Парень беззвучно рухнул на
землю.
Комин стоял, ошеломленно переводя взгляд с мертвого мальчика на
темную массу кустов. Затем ринулся быстрее, чем когда-либо прежде. Второй
выстрел из шокера, установленного на смертельное поражение, ударил в землю
позади него, толкнул его в спину, полуоглушив, но только и всего. Комин,
не останавливаясь, ворвался в группу деревьев и бросился на землю. Он
выхватил свое оружие, передвинул кнопку на полный заряд и выстрелил в
кусты, но немного выше, чем нужно. Он хотел выкурить оттуда убийцу живым.
Со стороны дома донеслись какие-то звучи. Они напоминали
легкомысленную игру. Затем закричала женщина, и крик подхватили мужчины.
Комин еще дважды выстрелил в кусты, меняя позицию после каждого выстрела.
Убийца не отвечал, затем Комин услышал, как кто-то бежит за кустами. Он
бросился туда.
Люди уже вбегали в сад. Убийца не сможет направиться туда. Он должен
попытаться проскочить к пассажирскому шлюзу, но на его пути будет Комин, и
Комин вооружен. Может, убийца не рассчитывал на это. Слева был открыт путь
к грузовым люкам. Комин побежал, снижая заряд на своем шокере. Если он
сумеет приблизиться, то должен доставить его живым и способным говорить.
Комин увидел его, быстро перебегающего открытую поляну. Крикнул ему
остановиться, но единственным ответом был выстрел, ударивший в дерево
слишком близко от него. В саду вокруг слышались крики и треск, появились
приближающиеся огни. Охрана двигалась от грузовых шлюзов. Убийца бежал, но
деваться ему было уже некуда. Затем со всех сторон вокруг него появились
люди в ярком свете огней, сверкнули голубые лучи... и все было кончено.
Комин поднялся. Вокруг кишели люди. Охрана велела рабочим
возвращаться в шлюз, кругом возбужденно переговаривались. Питер Кохран и
Стенли были здесь, оба с шокерами в руках, глядя на неподвижное тело.
Комин тоже поглядел на него.
- Вы знали его? - спросил он.
Питер кивнул, а Стенли сказал:
- Его зовут Башбурн. Он был служащим Кохранов - два-три года назад.
Его уволили. Он был нежелательным элементом, возмутителем спокойствия. -
Стенли покачал головой. - Как он очутился здесь? Что он здесь делал?
Комин сказал:
