Спартак, я за ним давно наблюдаю! Опутал сетями договорных поединков.
Десятый сезон на жульничестве выезжает. Противно смотреть, что он из
благородного зрелища делает! Как новичка увидит - к нему; вотрется в
доверие, замутит неоперившийся ум, уговорит черт знает на что - и вот он
опять победитель. Жулик! Да нет, это даже не жульничество, - здесь целая
мафия! Пять публикаций подготовил - ни одну не пропустили! Мол, нельзя
порочить Спартака, честного спортсмена, вся жизнь в спорте.
Журналист говорил, обращаясь к трибунам. Они уже вновь заполнялись, и
теперь сквозь общий шум то там, то здесь слышалось:
- Долой фельдшеров! Свободу князю!
Появился плакат: "Из грязи в князи!"
- Это целая мафия! - продолжал орать журналист. - Это настоящий
заговор! Если бы здесь был жуликом один Спартак! А каким образом он
заранее узнал результат жеребьевки?! А судейская коллегия?! А этот
шантажист, наконец, который неизвестно куда погонит нас в следующую
минуту?!
- Долой коротышку!!! - уже во весь голос гудели изуверы, размахивая
национальными флагами. Олега как-то сразу забыли. - Долой!!! Не хотим
больше в Турцию! Хотим мороженого!
- И пива жигулевского по праздникам! - встрепенулся журналист.
На волне народного возмущения появился белый конь. На коне сидел
лысый. Вдвоем с конем они подъехали к рингу.
- А ну-ка, что тут у вас вкусненького? - сказал лысый и сделал
революцию.
"Конец! - осознал Олег. - Конь-то - вот он."
Но конь не обратил никакого внимания на Олега, и читателю придется
потерпеть еще страниц несколько. Если, конечно, все пойдет хорошо.
Революция смела князя со страниц незатейливой истории.
Очнулся он в кремле. Киевский кремль надежно защищал от всех
обидчиков и, самое главное, от авторов.
Ольга встретила мужа радостной улыбкой и показала сына. Сыну
исполнилось всего две недели, и он был еще совсем лысым.
Любимый конь терся о ноги Олега и ласково мурлыкал.
"Надо его в какой-то человеческий цвет покрасить, - подумал Олег. У
всех кони как кони, а у меня какой-то банан усатый."
- Перекрасить, - на ходу бросил Олег.
- Во что?
- В человеческий цвет.
Так Олег вернулся к повседневным княжеским делам.
- Слышь, муж, там за печкой опять хазары развелись, - жужжала над
ухом жена, - а я боюсь... Подмел бы, а?
- Подметем, - согласился князь, отгоняя жену мухобойкой. - Собирай
дружину. Только за печкой - это печенеги. Хазары - те побольше и
позубастей.
Печка была за пределами кремля. Поэтому князь с дружиной не поехал,
чтобы не попадать под авторский произвол, который голодный рыскал на
подступах к Киеву. Дружина матерно выругалась и поскакала подметать.
"А сразу за печкой Собачья мокрязь", - сказал один автор другому.
"Ничего подобного, Собачья мокрязь в другую сторону, - ответил второй
автор. - Знать надо!"
"Всегда у меня с географией трудности", - сказал первый.
И дружина поскакала дальше.
Князь подозвал жену.
- Хазар давно не видела?
- Как конь истоптал, так и не видела.
- А ты им хлебца подсыпь, они и набегут.
- Ну да, ежели хлебца подсыпать, так и холопы набегут.
Внесли коня. Его уже покрасили в человеческий голубой цвет, но
местами краска пооблупливалась, и конь получился желто-голубой в
полосочку. Коня рвало ацетоном, на него было больно смотреть.
Волна сострадания поднялась в душе Олега и тут молнией сверкнуло в
его голове мучительное прозрение:
- Это не конь!
Пробуждение сознания после долгой спячки было медленным и тяжелым.
Возвращение к исторической реальности оказалось крайне болезненным, но
необходимым.
- Надо посмотреть правде в глаза! - во весь голос сказал князь.
Рядом в предсмертных конвульсиях билось желто-голубое тельце. Это
отвлекало и не давало сосредоточиться на исторической реальности.
А реальность была не из лучших.
Глазам князя предстал мир, полный скорби и страдания. Вдруг
оказалось, что и печенеги не живут за печкой, а огромными некормленными
стадами бродят по Руси; и хазар так просто не потопчешь, ибо их почти не
осталось - всех давным-давно потоптали; и кролики поели посевы; и суслики
с мышами и бобрами в голодную зиму подгрызли деревянные стены кремля, и он
вот-вот может рухнуть. Единственное, что было хорошего, так это то, что в
исторической реальности Ольга оказалась не женой, а невесткой. Но жена все
равно где-то была, поэтому радоваться было рано.
Пока князь предавался тяжелым думам, желто-голубое существо
оклемалось, отползло и в углу хлебало из княжеской миски.
- Как же оно называется-то? - вслух проговорил Олег, но решил в
одиночку не выяснять, а подождать дружину.
- Оци я тоби зараз нагадаю! - прорычал бывший конь, который с
отъездом дружины все больше становился похожим на барса. - Ридну мову
забув, княжино?!
Краска с коня продолжала слазить, и на животе проступала
фосфоресцирующая татуировка: "Пора подумать о смерти!"
- Экий изувер! - с сожалением пробормотал Олег. - И не испытывает
никаких нравственных мучений!
Тем временем на животе зверя одна за другой менялись надписи: "Олега
- вон из кремля!", "Чобиток - лапоть будущего!", "Чому мени, боже, ты
крыла не дав?!"
- Так, ладно! А хазар мы ловить будем или нет? - громко и деловито
спросил наконец-то Олег. - А нечисть из лесов выгонять? А счастливый день
принятия христианства на Руси приближать?
Конь потух. Олег понял, что политическую дискуссию выиграл. А в это
время вернулась дружина и ему совсем полегчало.
Тогда где-то там, за стенами раздался зловещий, пронизывающий душу и
леденящий кровь свист. Олег вздрогнул. В великой тревоге поднялся он на
стену и посмотрел вниз. Там стоял страшный Соловей-разбойник, который
(князь не верил своим глазам) пришел сдаваться.
- Накрылась оппозиция! - с удовольствием проговорил князь. -
Лепота-а!..
- Лепота-то она лепота, - неожиданно сказала оказавшаяся за спиной
Ольга, - а чем кормить свистуна будешь?
- А чем он там в лесу питался? - спросил князь, оборачиваясь к Ольге
и к вернувшейся дружине.
- Русичами. Заплутавшими путниками, - ответил самый старший
дружинник.
- Так что ж, у нас на Руси русичи перевелись? Или заплутавшие
путники?
Князь грозно засверкал очами. Потом обратился к дружине:
- Как там за печкой-то? Печенегов подмели?
- Печенегов нонче с другой стороны подметают, - ответил дружинник.
- Кто такие?
- Какие-то низенькие, страшные, глаза узкие, все поют: "Наш смелый
хан вперед летит, в Рязани остановка". Чисто метут.
- Ага! - князь поднял указательный палец вверх. - В гости, значит,
собрались, надоело, значит, хазарам на головы поплевывать. Скажи, как
мыслишь, - Олег по-отечески потрепал дружинника по плечу, - до нас скоро
доберутся?
- Мыслю, лет через триста.
- Значит есть еще время нам подумать о смерти, - философски промолвил
Олег.
- А жить-то как? - грустно спросила Ольга.
- Куда стремиться? - подхватил желто-голубой не то конь, не то барс.
- И главное, что же нам теперь делать? - подвел итог старший
дружинник.
Олег обвел всех долгим задумчивым взглядом.
- Други мои! - сказал он. - Мои приключения подвели меня к одной
важной мысли: я понял, что прежде всего мы должны решить, можем ли мы
считать наших авторов психически нормальными? Мир, в котором мы вынуждены
существовать, и происходящие с нами события позволяют усомниться в их
интеллектуальной полноценности. А посему...
Олег не договорил. "А про волхва-то они и забыли!" - со злорадством
подумал он об авторах.
"Что-то он не о том думает, - подумал волхв и погладил сияющую на
солнце лысину. - Пора бы ему подумать о..."
И вот тут-то после тяжелой продолжительной болезни наша история
подошла к концу.
Ага, а вот и он - КОНЕЦ!
