- Бал состоится ровно через две недели, считая от
нынешней ночи. Пусть Смерть явится нам в том обличьи, какое ей
нравится - мужском ли, женском или как невиданное бесполое
существо, - и спокойно улыбнувшись, добавила: - Смерть вполне
может оказаться женщиной. Сейчас я представляю ее себе не так
ясно, как прежде, но и страх мой перед нею уменьшился. Я
слишком стара, чтобы страшиться кого бы то ни было, способного
воспользоваться гусиным пером, чтобы написать мне записку.
Разойдитесь же по домам и, приготовляясь к балу, не забудьте
обо всем рассказать вашим слугам, дабы они разнесли новость по
всему Лондону. Пусть все знают, что этой ночью в мире никто не
умрет, ибо Смерть будет танцевать на балу леди Невилл.
Следующие две недели огромный дом леди Невилл сотрясался,
стонал и потрескивал, будто старое дерево в бурю, поскольку
слуги, готовя дом к балу, изо всех сил скребли, подкрашивали и
начищали все, до чего могли дотянуться. Леди Невилл всегда
гордилась своим домом, но по мере приближения бала, ее стал
охватывать страх, что дом окажется недостаточно роскошным для
Смерти, наверняка привыкшей навещать людей, гораздо более
богатых и могущественных. Опасаясь, что Смерть посмеется над
нею, леди Невилл трудилась день и ночь, руководя
приготовлениями, коими были заняты слуги. Надлежало вычистить
ковры и шторы, довести серебро и золото до такого блеска, чтобы
они сами собою светились в темноте. Величавую лестницу, подобно
водопаду спадавшую в бальную залу, оттирали и мыли так часто,
что пройти по ней, не поскользнувшись, стало уже невозможно.
Для приведения же в надлежащий порядок самой бальной залы
потребовались труды тридцати двух слуг и это еще не считая тех,
кто полировал стеклянный канделябр, превосходщий ростом всякого
человека, и четырнадцать светильников поменьше. Когда же слуги
заканчивали, хозяйка приказывала им все проделывать заново - не
потому, что отыскивала где-либо пыль или грязь, но по причине
уверенности, что Смерть их отыщет.
Для украшения собственной особы леди Невилл отобрала
лучшее свое платье и лично присматривала за тем, как его
стирают. Она взяла на службу нового парикмахера и велела
уложить ее волосы по моде прежних времен, желая показать
Смерти, что она из тех женщин, коим преклонные их лета
доставляют радость, отчего они не желают подделываться под юных
красавиц. Весь предшествовавший балу день леди Невилл провела
перед зеркалом - не пытаясь приукрасить себя, нет, она
истратила не больше румян, белил и теней для век, чем обычно,
но разглядывая свое старое, худощавое от природы лицо и гадая,
какое впечатление произведет оно на Смерть. Пришел мажордом,
узнать, как ей нравятся отобранные им вина, но леди Невилл
отослала его и оставалась у зеркала, пока не подоспела пора
одеться и сойти вниз, дабы встретить гостей.
Все постарались приехать пораньше. Выглянув в окно, леди
Невилл увидела, что подъездная аллея забита каретами и
лошадьми.
- Очень похоже на важные похороны, - сказала она.
Ливрейный лакей выкрикивал в отзывавшуюся эхом бальную
залу имена гостей.
- Его Величества Королевской конной гвардии капитан Генри
Компсон! Мистер Дэвид Лоримонд! Лорд и леди Торранс! (То была
самая молодая из приглашенных супружеских пар, сочетавшаяся
браком всего три месяца назад.) Сэр Роберт Гарбизон! Графиня
делла Кандини!
Леди Невилл протягивала каждому гостю руку для поцелуя и
желала приятно провести время.
Для танцев она наняла наилучших музыкантов, каких смогла
отыскать, но хоть те и заиграли, едва она подала им знак, ни
единая пара не выступила в середину залы и никто из молодых
лордов не приблизился, как того требовали приличия, к хозяйке,
дабы просить ее оказать ему честь и открыть с ним танцы. Гости
жались друг к другу, перешептываясь, сверкая драгоценностями и
не отрывая глаз от дверей бальной залы. Всякий раз как с
подъездной аллеи доносился стук каретных колес, гости
вздрагивали и сбивались в еще более плотную кучку; всякий раз
как лакей объявлял нового гостя, все негромко вздыхали и потом
некоторое время покачивались от облегчения с пятки на носок и
обратно.
- Если они так боятся, зачем было ехать на бал? -
презрительно бормотала себе под нос леди Невилл. - Меня вот
встреча со Смертью не страшит. Мне лишь хотелось бы, чтобы
Смерть по достоинству оценила роскошь моего дома и букет моих
вин. Я умру раньше любого из них, но я не боюсь.
Уверенная, что прежде полуночи Смерть не появится, она
бродила в толпе гостей, стараясь успокоить их - не словами,
которых, как она знала, никто не услышит, но интонациями, как
будто имела дело с табуном напуганных лошадей. Однако мало по
помалу их нервозность заразила ее: едва присев, она сразу
вставала; она пригубила дюжину бокалов, ни одного не допив; она
то и дело поглядывала на свои украшенные драгоценными камнями
часы, поначалу желая ускорить приближенье полуночи и тем
покончить с ожиданием, а после, скребя по стеклу циферблата
указательным пальцем, словно стараясь прогнать ночь и
возвратить на небо солнце. Когда наступила полночь, она застыла
вместе со всеми, дыша через рот, переминаясь с ноги на ногу и
пытаясь расслышать скрежет каретных колес по гравию.
Едва часы принялись отзванивать полночь, все, включая
даже леди Невилл и отважного капитана Компсона, вскрикнули,
испуганно и негромко, и снова примолкли, вслушиваясь в гулкие
удары. Последними зазвенели часы, стоявшие наверху, в спальне.
У леди Невилл заныло в ушах. Краем глаза она приметила свое
отражение в одном из зеркал бальной залы - поднятое к потолку
лицо, посеревшее, словно ей не хватало воздуха, - и подумала:
"Смерть окажется женщиной, уродливой, омерзительной старой
каргой, рослой и сильной, как мужчина. И самое ужасное, что у
нее будет мое лицо". Часы отзвонили, и леди Невилл закрыла
глаза.
Она открыла их, услышав, что в перешептывание окружавших
ее людей вкрались новые нотки, страх смешивался теперь с
облегчением и даже с некоторым вызовом. Ибо карет на подъездной
аллее не прибавилось. Смерть не приехала.
Понемногу шум возрастал, то в одном, то в другом углу
бальной залы вспыхивали смешки. Леди Невилл услышала, как
стоявший поблизости молодой лорд Торранс говорит, обращаясь к
жене:
- Вот видишь, голубка, я же говорил тебе, что бояться
нечего. Это была всего только шутка.
"Мне конец, - подумала леди Невилл. Смех звучал все
громче, он ударял ей в уши подобно бою часов. - Я пожелала
устроить бал столь великолепный, что каждому, кого я не
приглашу на него, будет стыдно перед всем городом, и вот что я
получила в награду. Это была всего только шутка."
Повернувшись к Лоримонду, она сказала:
- Потанцуйте со мной, Дэвид, - она махнула рукой
музыкантам и те немедленно заиграли. Увидев, что Лоримонд
колеблется, леди Невилл добавила: - Потанцуйте. Другой
возможности вам не представится. Больше у меня приемов не
будет.
Лоримонд поклонился и повел ее в середину залы. Гости
расступались перед ними, смех на мгновение стих, но леди Невилл
знала, что вскоре он вспыхнет снова. "Пусть их смеются, -
думала она. - Я не страшилась Смерти, когда все они дрожали от
ужаса. Не пугаться же мне теперь их смеха." Но что-то
покалывало в веках, и начав танцевать с Лоримондом, она опять
закрыла глаза.
И вот тогда, совершенно внезапно, все лошади, какие были
перед домом, заржали, тонко и коротко, точь в точь повторив
полуночный вскрик гостей. Лошадей было много и приветственное
их восклицание оказалось столь громким, что в бальной зале
мгновенно установилась тишина. И все услышали тяжкие шаги
приближающегося к дверям лакея и содрогнулись, словно от порыва
просквозившего дом холодного ветра. И услышали беззаботный
голос, произнесший:
- Я опоздала? О, мне так жаль. Лошади очень устали.
И прежде чем успел войти, чтобы объявить о новой гостье,
ливрейный лакей, прелестная юная девушка в белом платье
вступила в бальную залу и замерла, улыбаясь.
Ей было никак не больше девятнадцати лет. Густые и
длинные светлые волосы спадали на оголенные плечи, тепло
просвечивающие сквозь этот покров подобно чете известковых
островов, вздымающихся над золотисто-темной поверхностью моря.
Лицо с широким челом и скулами сужалось к подбородку, а кожа
казалась столь чистой, что многие из присутствующих женщин - и
леди Невилл в их числе - завороженно притронулись к собственным
лицам и сразу отдернули руки, словно ободрав пальцы. Губы
девушки были бледны, в отличие от алых, оранжевых и даже
багровых губ прочих дам. Брови, более густые и прямые, чем того
требовала мода, сходились над спокойными глазами, которые
сидели столь глубоко и были столь черны, столь бескомпромисно
черны, что пожилая жена одного пожилого лорда пробормотала:
- Похоже, тут не обошлось без цыганской крови.
- Или чего похуже, - высказалась любовница этого же
лорда.
- Молчите! - произнесла - громче, чем намеревалась, леди
Невилл, и девушка повернулась к ней. Гостья улыбнулась, и леди
Невилл попыталась улыбнуться в ответ, но обнаружила, что губы
ее словно застыли.
- Добро пожаловать, - сказала она. - Добро пожаловать,
леди Смерть.
Легкий вздох, шелестя, пронесся по толпе лордов и леди,
когда девушка взяла руку старухи в свою и в знак приветствия
присела перед ней в реверансе - присела и поднялась в одно
движение, словно волна.
- Вы леди Невилл, - сказала она. - Спасибо, что
пригласили меня.
Она говорила с легким акцентом - таким же неуловимо
знакомым, как и ее духи.
- Пожалуйста, простите меня за опоздание, - с важной
серьезностью сказала она. - Путь мне выпал далекий, а лошади
так устали.
- Если желаете, - сказала леди Невилл, - конюх почистит
их и накормит.
- О нет, - поспешно откликнулась девушка. - Пожалуйста,
скажите ему, чтобы к лошадям он не приближался. На самом деле,
это не лошади и к тому же они очень свирепы.
Она приняла от слуги бокал вина и выпила его медленно,
небольшими, сосредоточенными глотками.
- Какое хорошее вино, - сказала она. - И как прекрасен
ваш дом.
- Благодарю вас, - откликнулась леди Невилл. Даже не
оборачиваясь, она ощущала зависть, исходящую от каждой женщины
на балу, так же, как всегда ощущала близость дождя.
- Мне бы хотелось пожить в нем, - низким, приятным
голосом сказала Смерть. - Впрочем, это мне еще предстоит.
И ощутив, что леди Невилл застыла, словно обратившись в
кусок льда, Смерть положила ладонь на руку старухи и
произнесла:
- О, простите меня, простите. Я так жестока, хотя и не по
собственной воле. Пожалуйста, простите меня, леди Невилл. Я не
привыкла к обществу и потому говорю глупости. Простите меня,
пожалуйста.
Рука ее была легкой и теплой, как рука любой девушки, а
глаза выражали такую мольбу, что леди Невилл ответила:
- В ваших словах не было ничего неподобающего. Пока вы у
меня в гостях, мой дом принадлежит вам.
- Спасибо, - откликнулась Смерть и просияла такой
улыбкой, что музыканты заиграли сами, не дожидаясь знака леди
Невилл. Последняя и остановила бы их, если бы Смерть не
сказала: - О, какая прелестная музыка! Пусть их играют,
пожалуйста.
Так что музыканты играли себе гавот, а Смерть, нимало не
смущенная обращенными на нее полными жадного ужаса взглдами,
