ее носатой головой. Возможно, она вспоминала прошедшую зиму и ежилась от
воспоминаний. Может быть, она жалела, что вороны не перелетные птицы, и,
наверное, стоило в октябре напрячься и махнуть куда-нибудь в Африку. А
вернуться, когда окончательно потеплеет, отъевшейся и загорелой, в отличной
форме.
Недолго думая, папа прицелился и выстрелил. Наверное, пуля просвистела
очень близко от вороньего уха (если дырку в голове можно считать ухом),
потому что ворона подняла голову и посмотрела по сторонам.
- Ты хочешь ее убить? - спросил мальчик.
- Из этого ружья нельзя убить, - сказал папа и выстрелил второй раз.
Ворона вдруг подпрыгнула на ветке и камнем свалилась с дерева.
- Черт! - удивленно сказал папа. - Черт!
- Ты ее убил? - шепотом спросила девочка.
- Я не собирался ее убивать! - сказал папа. - Черт! Правда, как-то само
собой я целился ей в голову. Неужели я ее застрелил?
Через две минуты они уже бежали вокруг дома к месту трагедии. Девочка
на бегу тихонько подвывала.
Бедная ворона без признаков жизни лежала на куче гнилых листьев. Папа
взял ее в руки и послушал сердце. Увы, оно не билось.
- Сдохла! - сказала девочка шепотом. - Ты же говорил, что из этого
ружья нельзя убить!
- Я правда так думал, - сказал папа. - Мне очень жаль эту ворону.
- Интересно, а кошку из него можно застрелить? - спросил мальчик.
- Не знаю, - сказал папа. - Теперь не знаю. Надо похоронить ее, пока не
вернулась мама. Бедная ворона!
Бедную ворону хоронили по первому разряду. Ее завернули в огромный
кусок фольги, в которой мама пекла в духовке рыбу, и положили в коробку от
маминых сапог. Девочка положила туда же несколько пластмассовых цветочков от
старой заколки для волос.
Погребение бедной вороны состоялось в том же парке, где прошла вся ее
жизнь. Могильный холмик мальчик выложил камешками. Все сняли шапки. Девочка
принесла из дома свою любимую музыкальную открытку и несколько раз открыла
ее над могилой. Открытка проиграла музыку, и получились настоящие похороны.
Правда, открытка играла "Хеппи бездей!", но это никого не смутило.
По дороге домой папа с мальчиком пообещали друг другу больше никогда ни
в кого не стрелять, если, конечно, от этого не будет зависеть человеческая
жизнь.
x x x
И вдруг до отъезда мальчика остался один день. Как же это случилось?
Собирались всюду побывать, посетить музеи и, может быть, театры, посмотреть
Царь-пушку с Царь-колоколом и вообще культурно провести время. А в итоге три
дня просидели дома, посетили ближайший гастроном, съели два килограмма
печенья и застрелили ни в чем не повинную ворону!
Папа очень расстроился, но девочка с мальчиком сказали, что ничего
страшного. Во-первых, погода все время была отвратительная, во-вторых, они
сэкономили кучу денег, и все равно мальчик летом приедет надолго, тогда они
все и посмотрят.
Папа послушал их и успокоился.
- Ладно, - сказал он, - но ведь завтра еще целый день. Мы все-таки
могли бы куда-нибудь сходить.
Никто не возражал. Оставалось только решить куда. Девочка предложила
Палеонтологический музей. Там огромные скелеты динозавров плюс чучело
мертвого мамонтенка, плюс "бездна". Это такой балкон. Смотришь с него вниз,
а там при помощи зеркал сделан бездонный колодец. А посмотришь вверх - там
тоже бездонный колодец, только в космос. Дух захватывает.
Мальчик был не против, хотя больше склонялся к Бородинской панораме. Но
папа решил, что оба варианта не подходят. Это все не то! Раз у них всего
один день, нужно выбрать самое главное. Поэтому он предлагает Третьяковскую
галерею. Там они приобщатся к великому искусству, увидят шедевр русской
живописи - картину "Явление Христа народу" и так далее. Это оставит в их
душах неизгладимый след на всю жизнь.
Нельзя сказать, что девочка с мальчиком обрадовались папиному решению,
но и возражать не стали.
На следующий день они отправились в Третьяковскую галерею. Погода была
ужасной: дул ветер, дождевые капли летели почти горизонтально и неприятно
разбивались о щеки. По тротуарам текла вода, и девочка сразу же промочила
ноги.
- Зачем ты обула туфли?- сказал папа. - Надо было обуть ботинки.
- Ты что, больной? - спросила девочка.
- Папе так нельзя говорить, - сказал папа.
- Извини, - сказала девочка, - Кто ходит в музей в ботинках?
- Там все равно дают тапки, - сказал папа. - А ты теперь простудишься и
точно заболеешь.
У Третьяковской галереи не было ни души, а на дверях висела табличка
"Выходной".
- Привет! - сказал папа. - Раз в жизни выбрались - и выходной! Что же
делать?
- Может, домой поедем? - предложил мальчик.
- Нет, - сказал папа, - раз мы решили культурно провести время, то уж
треснем, но проведем его культурно!
- Может, не надо? - сказала девочка. - Я уже есть захотела.
- Сегодня ты будешь питаться духовной пищей, - сказал папа, - терпи.
- Я не хочу духовной пищи, я хочу нормальной. Пошли в "МакДональдс"?
- В эту низкопробную американскую забегаловку? - сказал папа. - А
духовная пища?
- Закрыто же, - сказала девочка.
- А ты что думаешь? - спросил папа мальчика.
- Вообще-то я никогда не был в "МакДональдсе", - сказал мальчик.
- Ладно! - сказал папа. - Раз все закрыто, раз нам отказали в духовной
пище, мы вынуждены пойти на поводу у низменных инстинктов. Пусть потом на
нас не обижаются. Вместо того, чтобы заронить в две юные души семена
прекрасного, мы набьем два молодых желудка американскими котлетами.
- А ты что, есть не будешь? - спросила девочка.
- Буду, - сказал папа. - Мы набьем американскими котлетами три желудка
- два юных и один постарше.
И они пошли в "МакДональдс".
x x x
Наступил день отъезда. Позавтракав, все стали собирать мальчика в
дорогу. Папа сходил в магазин и купил два кольца копченой колбасы и свежий
батон. Мама достала с антресолей огромную банку, выловила оттуда три средних
размеров соленых огурца и завернула их в целлофановый пакет. Потом сделала
несколько бутербродов с сыром и сложила их в жестянку из-под печенья. Туда
же она положила три куска яблочного пирога, которые остались от завтрака.
Девочка помогла мальчику уложить в рюкзак вещи. Им обоим взгрустнулось,
и мальчик подарил ей на память чучело головы собаки, которое она сразу же
повесила над своим письменным столом между портретом Серафима Саровского и
открыткой с изображением черепахи. Потом девочка полезла в свои запасы,
долго что-то перекладывала, шуршала оберточной бумагой и наконец отыскала
то, что хотела: свою фотографию, сделанную прошлым летом в Крыму. На фоне
пальмы в плетеном креслице сидела сама девочка в желтом купальнике, белой
панаме и с распущенными волосами. В одной руке одна держала веер, а в другой
маленькую сумочку, вышитую разноцветным бисером. Вдали голубело море и
розовели горы, а сбоку на маленьком стульчике сидела живая обезьянка.
Девочка получилась очень симпатичной, и все вокруг походило бы на райский
сад, если бы у обезьянки не было такой неприятной морды. Этой обезьянке до
смерти надоело все на свете. Она не обращала внимания на фотографа, а
кричала что-то сердитое куда-то в сторону, куда тянулась длинная тонкая
цепочка.
Девочка подарила фотографию мальчику, предварительно написав на
обратной стороне красивым почерком "На память о Крыме".
До обеда время пролетело незаметно, пришла пора собираться на вокзал.
x x x
На вокзал долго ехали в метро. Папа, мальчик и девочка сидели рядком в
полупустом вагоне. Мальчик с рюкзаком за спиной, ружьем на плече и Жезлом
Дьявола в руках выглядел очень романтично. Девочка с грустным лицом и
пакетом с припасами на коленях дополняла картину. Папа ехал налегке. Он
сидел задумавшись, засунув руки глубоко в карманы пальто. Глядя на все
семейство, можно было подумать: вот юношу из хорошей семьи провожают на
англо-бурскую войну.*
Каждый думал о своем. Девочка думала: жаль, что они не живут все
вместе. Может быть, мама мальчика и не такая уж противная, раз папа ее
когда-то любил. Хотя, конечно, вряд ли мама согласилась бы, чтобы она к ним
переехала. Опять же, пришлось бы выгнать нового мальчикиного папу, а мальчик
к нему наверняка привык. Нет, это невозможно. А вообще иметь брата приятно.
Если бы мальчик жил с ними, ей не было бы скучно оставаться дома одной.
Конечно, это он в гостях такой вежливый и милый, а когда освоится, наверняка
обнаглеет и начнет командовать. Но это не страшно - она тоже не подарок.
Вообще, всегда можно договориться, что-то поделить поровну, а что-то
оставить общим. И покупали бы им тогда все на двоих. Короче говоря, грустно,
что мальчик уезжает.
Мальчик думал: жалко, что у нас не одна семья, а две. Но, видно,
взрослые действительно не могут жить нормально. И теперь уже невозможно
ничего изменить. Зато я смогу приехать летом на целый месяц. За это время я
соскучусь, и они тоже соскучатся. Летом можно будет поехать за город с
ночевкой и взять с собой ружье. Раз из него можно убить ворону, то и утку
тоже. А может быть, и зайца.
А папа думал: конечно, в молодости мы часто делаем ошибки, но эти
ошибки приносят не только огорчения. Если бы у меня когда-то не родился сын,
то и сейчас не было бы сына, уже такого большого и самостоятельного.
Печально, что он не может жить с нами, но тут уж ничего не поделаешь.
Говорят, что мужчины больше любят тех детей, с которыми живут, и забывают о
тех, которых подолгу не видят. Нельзя сказать, чтобы в этих словах не было
ни капли правды. Слава Богу, что мальчик растет и скоро будет большим и
умным, и совершенно самостоятельным. Он сможет приезжать чаще, и они будут
болтать и проводить вместе гораздо больше времени.
x x x
Мама мальчика стояла возле вагона и вглядывалась в толпу пассажиров и
провожающих. Мальчик, девочка и папа подошли к ней и остановились напротив.
- Привет! - сказала мама мальчика. - Кого я вижу!
- Привет! - сказал папа. - Ты видишь меня!
И девочка тоже сказала:
- Привет!
А мальчик подошел к ней, и они поцеловались.
- Что это на тебе? - спросила мама мальчика.
- Ружье, - сказал мальчик, - и еще Жезл Дьявола.
- Понятно, - сказала мама, - Это называется: вернуться с гостинцами. Ты
похож на охотника за черепами.
- Летом мы пойдем на охоту, - сказал мальчик. - Из этого ружья можно
убить утку.
- Я очень рада за утку, - сказала мама. Она посмотрела на папу.
- Как поживаешь?
- Хорошо, - сказал папа. - Иногда просто отлично, иногда похуже.
- А как тебе твой брат? - спросила мама девочку.
- Нормально, - сказала девочка. - Если бы он жил с нами, я бы
согласилась.
- Да ну! - сказала мама. - Вы бы подрались через неделю.
- Ну и что, - сказала девочка, - мы бы потом помирились.
- Тоже верно, - согласилась мама, - Он не очень бесчинствовал?
- Никаких претензий! - сказал папа. - Ты отпустишь его летом?
- Посмотрим, - сказала мама. - Почему бы и нет?
x x x
Папа с девочкой шагали от метро к дому. Настроение у обоих было немного
печальное, поэтому оба молчали. Потом девочка сказала:
- А она ничего, симпатичная.
- Кто же спорит! - сказал папа. - Вполне симпатичная.
- Ведь не все женятся по два раза?
- Да нет, - сказал папа, - некоторым хватает одного, некоторым и трех
раз мало.
- Взрослые совершенно не думают о детях, - сказала девочка, - может,
потому что все взрослые эгоисты?
- Да, - сказал папа, - а все дети - дураки.
