стоит по какому-то соглашению, никем в сущности не возбужденному, поперек
всего течения современной ему жизни, мешая ей вполне разгуляться,
ненавидимый одними и страстно любимый другими".
"Когда во вторую половину XIX века, - пишет в "Русской Идее" Н.
Бердяев, - у нас окончательно сформировалась левая интеллигенция, то она
приобрела характер сходный с монашеским (вернее сказать, с масонским
орденом, - Б. Б.) орденом".
В книге "Истоки и смысл русского коммунизма" он опять утверждает:
"Интеллигенция скорее напоминала монашеский орден или религиозную секту со
своей особой моралью, очень нетерпимой, со своим обязательным
миросозерцанием, со своими особыми нравами, и даже со своеобразным
физическим обликом, по которому всегда можно было узнать интеллигента и
отличить его от других социальных групп".
Да, члены Ордена имели даже особый, своеобразный физический облик. В
"Истории моего современника", в главе "В розовом Тумане", Короленко,
например, пишет, что его внимание поразила интеллигентное выражение лицо
одного из пассажиров, разговаривавшего с другим пассажиром: "Я
насторожился, ожидая дальнейшего разговора этих двух симпатичных людей,
которые сразу нашли друг друга в безличной толпе". "Точно члены одного
ордена, - опять нашел я литературную формулу". "Сам человеческий облик
известной категории людей, идейных, изъеденных интеллигентской идеологией,
носил печать этого удушливого, безотрадного "антиэстетизма". Нечесаные
волосы, перхоть на потертом воротнике, черные ногти, неряшливая одежда,
вместо платья (со словом туалет был сопряжен некоторый одиум),
неопределенного цвета блузы, вместо прически - либо по-студенчески
остриженные волосы, либо забранные на затылке неряшливо в чуб - подобного
вида публика в фойе театров, где шли "идейные" пьесы, залы с лекциями и
определенного типа клубы" (Кн. С. Щербатов. Художник в ушедшей России",
стр. 236).
Утверждения Н. Бердяева, что русская интеллигенция представляет
собою особый Орден разделяют и многие другие видные представители этого
Ордена. Г. Федотов утверждает в "Новом граде": "Сознание интеллигенции
ощущает себя почти, как некий орден, хотя и не знающий внешних форм, но
имеющий свой неписанный кодекс - чести, нравственности, - свое призвание,
свои обеты. Нечто вроде средневекового рыцарства, тоже не сводимого к
классовой, феодально-военной группе и связанного с ней, как интеллигенция с
классом работников умственного труда".
Особым духовным Орденом, а отнюдь не русским образованным слоем
считал интеллигенцию и бывший эсер-террорист И. Бунаков-Фондаминский.
Однажды он сделал в Париже даже доклад "Русская интеллигенция, как духовный
орден". Считал, что интеллигенция является своеобразным духовным орденом и
Д. Мережковский.
Русский марксист Валентинов (Е. Юрьевский) писал в статье
"Воспоминания В. А. Маклакова", напечатанной в июне 1954 года в "НРС":
"Русская интеллигенция, неповторимое историческое явление, появление
которой всего правильнее датировать началом 40-х годов - была неким
орденом. Нечто вроде средневекового рыцарства, имевшая, как полагал
Федотов, но к этому следует сделать важные поправки, - свой неписанный
кодекс чести, "свои обеты". К Ордену в какие-то годы несомненно
принадлежала значительная часть и руководящая часть партии к. д. - Милюков,
Винавер, Д. Шаховской и другие".
В возникшей в 1960 году полемике между Н. Ульяновым давшем суровую,
но справедливую оценку Ордену Р. И. и члены Ордена, и сторонники взглядов
Н. Ульянова одинаково прибегают к термину - "Орден Русской Интеллигенции".
Несомненный член Ордена проф. Ф. Степун, например, пишет в своей статье
"Суд или расправа?" ("НРС" щ 17174); "Ссылаясь на Иванова-Разумника, на
Федотова и на английского профессора Хербера Баумена он (Ульянов. - Б. Б.)
приходит к пониманию интеллигенции весьма близкому к тому, которое я
защищал уже в 20-х годах и которое подробнее обосновал в моей последней
статье "Пролетарская революция и революционный орден русской революции"
("Мосты", 3). В основе этого понимания, лежит формула Анненкова, по мнению
которого, интеллигенция есть как бы "воюющий орден, который не имея
никакого письменного устава, но зная всех своих членов, рассеянных по лицу
пространной земли нашей, стоял по какому-то соглашению поперек всего
течения современной ему жизни, мешая ей вполне разгуляться, ненавидимый
одними и страстно любимый другими".
III
По своей организационной структуре Орден Русской Интеллигенции
(будем называть его сокращенно - Орден Р. И.) является точной копией
организационной структуры масонства: это тоже самое "единство в
разнообразии". Почему масонство разделено на множество ритуалов? Да только
потому, что масоны стремятся вовлечь в орбиту своего духовного влияния
всех, кто отходит от религии своих предков и национальных традиций.
Масонство - это идейный универмаг рассчитанный на удовлетворение вкусов
отходящих от веры в Бога и национальных традиций. Масонство предлагает
"идейные" товары на всякий вкус. "В масонстве, - как правильно указывает
Селянинов в "Тайная сила масонства", - не брезгуют ничем, стараясь
использовать даже отвратительные человеческие наклонности".
Масон Маклей пишет: "...ясно, что нет единства в ритуалах, но это
различие не мешает всеобщности масонства. Ритуал является только внешней
формой. Доктрина масонства всюду одна и та же. Это неизменное тело,
остающееся повсюду одинаковым... по меньшей мере нас утешает тем, что в то
время, как церемония или ритуал в разные периоды менялись и все еще
изменяются в разных странах, наука, философия, символизм и религия
франкмасонства продолжает оставаться той же повсюду, где исповедуется
настоящее масонство". Масонство, утверждает он, "объединяет людей самых
противоположных мнений в одно братское общество (братский оркестр), которое
дает один и тот же язык людям всех наций и один алтарь людям всех религий",
поэтому с правом эта связь называется "Мистический Аркан" и масоны будучи
объединены под его влиянием, или пользующиеся его выгодами, называются
"Братьями Мистической Петли". (A. Reyss. A study in American Free Masonery,
I, 385.)
А вот, что пишет про состав русского масонства меньшевик Г. Аронсон
в статье "Масоны в русской политике", опубликованной 8 октября 1959 года в
еврейской газете "Новое Русское Слово": "Вот несколько имен из списка
масонской элиты, которые на первый взгляд кажутся совершенно
неукладывающимися в одну организацию, на деле, однако, тесно связанных
между собой: на политическом поприще: князь Г. Е. Львов и А. Ф. Керенский,
Н. В. Некрасов и Н. С. Чхеидзе, В. А. Маклаков и Е. Д. Кускова, великий
князь Николай Михайлович и Н. Д. Соколов, А. И. Коновалов и А. Я. Браудо,
М. И. Терещенко и С. Н. Прокопович.
Что поражает в этом списке, ЭТО БУКВАЛЬНО ЛЮДСКАЯ СМЕСЬ, в которой
так неожиданно сочетаются социалисты РАЗНЫХ МАСТЕЙ с миллионерами,
представителями радикальной и либеральной оппозиции с лицами, занимающими
видные посты на бюрократической лестнице, - вплоть до ... бывшего Директора
Департамента Полиции. Что за странное явление, особенно непривычное в
русской общественной жизни, для которой всегда были характерны полярность
воззрений, сектантское начало во взаимоотношениях, взаимные отталкивания".
"Братьями Мистической Петли" являются и все интеллигенты, связанные
духовно с русским и мировым масонством через исповедание политических и
социальных доктрин пущенных в обиход масонством. Орден Р. И.- по существу
не что иное, как замаскированное масонство, выполнявшее после
окончательного запрещения русского масонства Николаем I ту же самую роль,
которую выполняло бы масонство, если бы оно не было запрещено.
Орден Р. И., как и масонство, разветвлялся на множество различных
ритуалов, политических сект и партий, часто враждовавших между собой, но
преследовавших все одну и ту же цель - уничтожение Самодержавия. Несмотря
на очень страстную борьбу между собой, все, составлявшие в совокупности
Орден Р. И, политические группировки всегда ощущали свое духовное родство и
видели друг в друге братьев по конечным стремлениям.
Нормальные сообщества объединяют всегда чувство патриотизма, любви к
чему-нибудь, стремление к творческой деятельности. Братство же Мистической
Петли, мировое масонство, во всех ритуалах объединяется не любовью к
существующему, а ненавистью. Ненавистью к существующим религиям, к
монархиям и так далее.
Ненависть объединяла и сплачивала воедино в особый политический
орден и русскую интеллигенцию. Ненависть к Самодержавию, к Православию, к
русскому историческому прошлому, ненависть к самобытным традициям русской
культуры - таков идейный цемент скреплявший различные интеллигентские секты
в одно духовное целое.
Как и масонство, Орден Р. И. объединял две группы деятелей -
работавших в области подготовки революции духа, критиковавших религию,
политическую власть, общественное устройство и подготавливавших
насильственное свержение Самодержавия. И про первых и про вторых можно
сказать то же самое, что писали про деятельность современного им масонства
авторы "Всеобщей истории Церкви", изданной в 1853 году в Мадриде: "Однако
увлеченные внутренними разногласиями эти общества не оставались меньше
объединенными против предмета своей ненависти. Если не были согласны в
средствах разрушения, то все были согласны разрушить. Основным правилом их
политики было пользоваться всеми убеждениями, всеми интересами хотя бы и
противоположными между собой, только бы они были под каким-нибудь видом
враждебны религии и обществу" (т. VII, 318, 319).
Если политические взгляды эсеров, октябристов, большевиков,
меньшевиков, кадетов и разнились друг от друга, но все они были согласны,
что царскую власть надо разрушить. "В самой пасти чудовища, - пишет Герцен,
- выделяются дети, не похожие на других детей; они растут, развиваются и
начинают жить.. совсем другой жизнью". Главная черта во всех их - глубокое
отчуждение от официальной России, от среды их окружающей, и с тем вместе
стремление выйти из нее, - а у некоторых и порывистое желание вывести и ее
самое". Героиня романа Лескова "Некуда" нигилистка Лиза, говорит своим
родным: "...с теми у меня хоть общая ненависть, а с вами - ничего".
В характере интеллигенции с первых дней ее зарождения была ужасная
черта. Ее девизом был девиз Екатерины Медичи: "НЕНАВИДЬТЕ И ЖДИТЕ!"
IV
В "Лекциях по русской истории" академик Платонов пишет: "Знакомясь с
правительственной деятельность Николая I, ...мы приходим к заключению, что
первые десятилетия царствования Императора Николая I были временем доброй
работы, поступательный характер которой, по сравнению с концом
предшествующего царствования очевиден. Однако, позднейший наблюдатель с
удивлением убеждается, что добрая деятельность не привлекла к себе ни
участия, ни сочувствия лучших интеллигентных сил тогдашнего общества, и не
создала Императору I той популярности, которою пользовался в свои лучшие
годы его предшественник Александр".
Эта оценка Платонова является опровержением интеллигентского мифа
поддерживаемого членом Ордена евреем Л. Дейчем в книге "Роль евреев в
русском революционном движении", что "лица, желавшие так или иначе
содействовать прогрессу, всегда начинали с мирных приемов и, только
убедившись в невозможности достигнуть ими чего-нибудь, наталкиваясь на
запрещения и преследования со стороны предержащих властей, переходили на
насильственный путь. То же произошло и у нас" (т. I, 48).
Нет, у нас, как указывает Платонов, произошло совсем - "не то же".
Конфликт между Николаем и членами возникнувшего Ордена Р. И. состоял не в
том, что члены Ордена стремились к прогрессу, а Николай был противником
его. Сущность конфликта совершенно иная: в вольтерьянствующем,
