области. ТП-станция там работала только в дневные часы, а на ночь
закрывалась. Дождавшись полуночи, Иван Данилович зверски взломал
ТП-станцию, с помощью ТОПки снес защитный кожух, выковырял реактор и,
настроившись на "самопал", был таков. В Акрихин он вернулся через Западное
полушарие, побывав в ТП-кабинах Японии, Канады, Исландии, Фарерских
островов, Норвегии и Финляндии. На весь путь у него ушло полчаса.
Всю ночь Багров паял что-то в подвале дачи, и наутро ТП-искатель был
готов. Павел подключил к нему ТОПку, и теперь след Алика - если, конечно,
схема принципиально верна - должен был появиться на экране трансвизора.
Багров включил ТП-реактор, набрал координаты дома, в котором жили
Филины в Москве, и нащупал прицелом ТОПки требуемую квартиру. Экран
показал разгромленный кабинет Ивана Даниловича, а затем детскую. На экране
запульсировала желтая полоса: это означало, что биоэнергетические данные
Аликовой карты и внепространственный след в детской совпадали. Багров
переключил прибор на поисковый режим. Комната на экране размазалась, и тут
же возникла картинка, изображавшая какое-то буро-зеленое болото. Желтая
полоска порозовела.
- Все идет отлично, - отметил Багров.
Филин и Маша с надеждой переглянулись.
Изображение болота сменилось ледяным пейзажем: на переднем плане
виднелся странный торос, изъеденный идеально круглыми дырами. Полоска на
экране стала уже красной. Потом появились какие-то гигантские растения и
насекомые: прибор остановился на драке двух муравьев размерами с верблюдов
- для масштаба компьютер ТОПки нарисовал на экране синий контур
человеческой фигуры. Затем картинка почернела, и на ней ничего не
вырисовалось. Однако индикатор показывал, что след не потерян, наоборот -
Алик где-то близко: багровая полоска налилась кровью и пульсировала,
Очевидно, на экране был мир, лишенный света.
И тут маленькое окошко прибора словно распахнулось. Там была голубая
бескрайняя пустота; в отдалении парило несколько зловещего вида птиц, а на
переднем плане - казалось, протяни руку, достанешь - парил-летел-падал...
...лго был без памяти, потому что когда очнулся,
пришел в себя и осмотрелся, то вся эта гадкая жижа уже
засохла на мне, и моя кровь тоже засохла, так что весь я
был покрыт, словно ржавчиной, коркой, и понять, где моя
кровь, где гной, а где кровь того самого чудовища, было
невозможно. Нет, папка, я не оговорился, я действительно
сначала очнулся, а потом пришел в себя. Я куда-то падал.
Глаза мои были закрыты или залиты кровью, в лицо бил поток
воздуха, я падал и думал: "Вот сейчас... ух, вот сейчас
грохнусь... вот треску-то будет... брызги во все стороны
полетят..." Но проходили секунды, а я все не грохался, и в
горле стоял кислый комок и подкатывал ко рту, и спазмы
ударяли вверх из желудка, выталкивая этот ком, но я
удерживался от рвоты, хотя непонятно зачем: на мне была
такая мешанина всякой дряни, что блевотина ничего не
прибавила бы нового к наряду. И все же я сдержался. А
потом ради интереса открыл - разлепил - глаза. И весь этот
рвотный ком тяжелым кирпичом упал в желудок - настолько
удивительным было зрелище.
Я попал в голубую синь. Да, вот так мне хочется
сказать: голубая синь. И во все стороны голубая синь. Я
падал из неба в небо, и не было внизу никакой тверди. По
крайней мере, я ее не видел. Вверху плыли редкие облачка.
И внизу плыли редкие облачка. А под ними все та же голубая
синь.
Не знаю, что это за мир. Не знаю, что это за место.
По крайней мере, на Земле такое невозможно. Мне пришло в
голову, что вот так падать можно вечность, и тут я осознал
весь ужас своего положения, вспомнил прошлое, в отчаянии
заглянул в будущее, - это я и называю: пришел в себя.
Дышать было трудно, но можно. Дышат же в конце концов
спортсмены-парашютисты. А я словно совершал затяжной
прыжок - очень затяжной, - только вот тренированности не
хватало.
Снова накатил приступ тошноты. Я понял, что лечу
неправильно - обхватив плечи руками, скрючив ноги, - и
меня попросту болтает, крутит, как пришпиленного к
тележному колесу. Я раскинул руки, раздвинул ноги - сразу
же стало легче: меня развернуло лицом вниз, болтанка
прекратилась. По-прежнему кружилась голова и ощущалась
пустота в желудке, - но с этим, я надеялся, можно будет
свыкнуться.
Внизу виднелись несколько черных точек. Они быстро
приближались. Еще несколько секунд - и уже можно
разглядеть: это большие птицы. Огромные черные птицы,
раскинув широкие крылья, парили в голубом просторе. Все
ближе, ближе... Что это? Папка, ты представляешь?! Снизу
поднимались - точнее, это я падал - колоссальные
ископаемые птицы, прямо какие-то археоптериксы, только
величиной не с ворону, как полагается, а с планер, с
дисколет, с птеранодона. Да, папка, гигантские
археоптериксы: тело и крылья - в перьях, но на передней
кромке крыльев - когтистые пальцы, пасть полна зубов
величиной с напильники.
Я поравнялся с птицами и полетел вниз дальше. Уффф, -
перевел дыхание, - пронесло. Смотрю, ан нет: птицы перешли
в пикирующий полет и несутся за мной. Вот одна заложила
вираж - фссссс! - прошла подо мной, вывернула голову и -
цап меня за рубашку! Заскорузлая ткань подалась, рубашка,
слетев с моих плеч, осталась в зубах сумасшедшего
археоптерикса. Меня охватила дрожь, я весь посинел и пошел
пупырышками - не от холода: от страха, что сейчас эти
летающие крокодилы разорвут меня на куски.
Фссссс... - второй археоптерикс пошел на боевой
разворот. Он пронесся в метре от меня, вернее, надо мной,
- о-о-о, какая боль! - коготь полоснул по спине, развалив,
по-моему, дельтовидную мышцу надвое. Кровь так и
заполоскалась на ветру. Ну, думаю, что ж вы делаете, гады,
рвать так рвите, глотать - глотайте, но зачем же
издеваться? Что за ископаемый садизм! Археоптериксы
унеслись подальше - теперь я увидел, что их четыре штуки,
- собрались в стаю и развернулись в мою сторону, избрав
построение ромбом. Но в этот момент опять раздалось -
хлоп! - в глазах чернота и в...
Алик...
- Лови его в прицел! - заорал Багров, забыв, что имеет дело не с
обычной ТОПкой, а с новым прибором, им самим же и созданным. Требовалось
оценить дистанцию, совместить поисковый канал прибора с осью боевого луча
ТОПки, а на все это нужно было время.
Иван Данилович, окаменев, смотрел на сына - на окровавленного сына,
покрытого гноем и сукровицей! - и в голове у него крутилось одно слово:
"Убью! Убью! Убью!" Он словно раздвоился. Одна половина его существа
испытывала бесконечную, разрывающую сердце жалость к несчастному Алику,
впервые в жизни познавшему страх, боль, запах собственной крови и ужас
смерти. Вторая же половина мечтала только об одном - убить того, кто
сотворил с его сыном такое.
В это время Паша совместил прицельный канал прибора с лучом ТОПки и
нажал на курок. В ту же секунду Алик - полуобнаженный, с рваной раной
через всю спину - свалился к ногам Филина. Мария вскрикнула, побелела, но
самообладания не потеряла.
- Иван! Очнись! Аптечку! Быстро!
И Филин очнулся. Стряхнув с себя наваждение, он умудрился сделать
сразу несколько дел: перелистнул каталог раз-другой, набрал код на ТОПке,
нажал, снова набрал, нажал. На землю плюхнулась аптечка первой помощи, а в
свободной руке Филина сказался какой-то тяжелый предмет - Иван Данилович
даже ухитрился перехватить его в воздухе, не дав упасть на землю. Это был
автоматический пистолет Стечкина образца 1951 года с полным магазином
патронов. Удивительно, между прочим, не то, что Филин нашел его код в
каталоге, удивителен сам факт попадания этого оружия в каталог.
- Зачем это тебе? - изумился Лавровский.
Но Ивану Даниловичу не дали ответить. Знакомо задрожал воздух -
бззуммм-ччпппок! - и дачный флигель исчез.
- Засекли! - страшным голосом закричал Багров. - Маша, бинтуй Алика,
мы тебя прикроем.
Три ТОПки были у Филина и его друзей, три ТОПки на пятерых, а сколько
врагов - неизвестно. Снова затрещали хлопки. Снова стали разверзаться ямы
на садовом участке. Но теперь друзья были умнее и злее.
Враги еще не знали, какую опасность представляет для них Филин. Иван
Данилович нащупывал ТОПкой канал атаки, парировал удар, а затем стрелял
одновременно из ТОПки и из Стечкина - пуля калибра 9 миллиметров летела
через внепространство и искала цель среди тех, кто нападал, пытаясь
остаться неуязвимыми. Конечно, это была стрельба вслепую, и большинство
пуль ушли в "молоко", но доподлинно известно, что после того памятного боя
Вукол Черпаков долго ходил с забинтованной рукой, а у Панкратия Кабанцева
была прострелена филейная часть, и старый Тур в течение месяца не мог ни
сидеть, ни лежать на спине.
Очень умело вели бой Лавровский и Багров. Настолько умело, что у
Марии ни один волосок на голове не шевельнулся, и она быстро закончила
перевязку Алика. Мальчик сначала улыбался, скрипя зубами от боли, и только
повторял: "Потом, мама... Потом я все-все расскажу... Все-все наговорю на
дискету..." - но вдруг взгляд его упал на "трейсер" Багрова, лежавший на
земле.
- Что это, мама?
- Где? А-а, это машинка, с помощью которой мы тебя вытащили.
- Там все еще горят какие-то цифры.
- Цифры? Наверное, дистанция, сынок.
- Дистанция?!!
Тут и Мария бросила взгляд на индикатор. И обомлела. Цифры были
такие: 3х10^17. Это означало, что воздушный мир бесконечного падения, в
котором только что страшные птицы атаковали Алика, лежал от Земли в десяти
парсеках.
Видимо, Багров не обратил внимания на дистанцию. Сейчас ему тоже было
не до этого. В отличие от Ивана Даниловича, который просто палил сквозь
ТП-каналы из тяжелого пистолета, Павел мечтал вырвать сюда несколько
врагов и обезвредить их. Он уже видел в трансвизоре лицо Бэра, почти
поймают его в прицел, но в этот момент пропал Коля Лавровский. Багров
остановился, озираясь, и тут его едва не накрыло самого: яма глубиной
метров пять открылась в каком-то шаге от Павла.
Впрочем, Коля уже появился невысоко в воздухе и спрыгнул на землю. Он
был почему-то мокрый и отплевывался, из ушей его текла кровь. Потом, когда
все кончилось, Коля рассказал, что его швырнули в какое-то море. Он
очутился на приличной глубине - вода стиснула его - не вздохнуть, кругом
был зеленоватый сумрак, дыхание он сумел задержать, но в рот и нос вода
все равно попала - соленая, противная. Колю спасло то, что он не
растерялся. И еще спасла ТОПка - отличный все же прибор, безотказный. Коля
вслепую поставил на ТОПке километровую дистанцию, навел прибор вверх и
включил реверс - тут же большой пузырь воздуха, выхваченного с
километровой высоты, окружил Лавровского, и вместе с этим пузырем Коля
