Элинор АРНАСОН
ВЛЮБЛЕННЫЕ
Жила-была женщина Ахары. Принадлежала она к доброй линии внутри рода
[буквально: из хорошей нити в сплетенном шнуре] и выросла высокой,
широкоплечей с густым блестящим мехом. Глаза у нее были светло-серые -
редкий цвет в той части мира, и с самого детства прозвали ее Хрустальные
Глаза. Если и были у нее недостатки, то лишь в характере: отличали ее
яростное своеволие и любовь к одиночеству.
Родилась она в городе Ахара-Цаль, что стоял на высоком берегу реки
Цаль. На юг и на запад от него простирались плодородная равнина с
усадьбами и пастбищами людей ее рода, а на север и восток тянулась речная
долина - болотистая, широкая, богатая всяким зверьем. Хрустальные Глаза
любила отправляться верхом в тамошние заросли и охотиться.
Мать предупреждала ее, что это опасно.
- Тебя начнут посещать странные мысли, а может, ты повстречаешь
такое, чего вовсе не хочешь повстречать: нечто неведомое или чужаков.
Но Хрустальные Глаза ничего не желала слушать.
Не думайте, что речь тут идет о том, как она повстречала призраков,
или разбойников, или огромного страшного зверя вроде улкувы и убедилась,
что мать ее была права, и ей следовало сидеть дома. Это совсем другая
история и, может быть, очень хорошая. Однако не в непокорности был
источник страданий Хрустальных Глаз, и настигли они ее вовсе не вдалеке от
дома.
Как уже было сказано, выросла она статной и сильной, и когда ей
сравнялось двадцать пять лет, родные решили, что ее нужно случить.
В то время род Ахара был вторым по могуществу в мире, а ее линия
славилась прекрасными детьми. И Ахара хотели случить ее с кем-то очень
влиятельным. Поглядели они по сторонам и кого же они увидели, как не Эйх
Манхату, величайшего воина своего века. Эйх - его род - стоял впереди
всех. Равных им не было. Только Ахара почти равнялся с ними.
И вот родня девушки начала переговоры со старейшими женщинами Эйха.
Хрустальные Глаза про это знала, но оставляла без внимания. Желания
стать матерью у нее никогда не было, но она знала, что выбора у нее нет.
Порой ей приходило в голову, что было бы куда лучше, будь ее линия не
такой безупречной. Если бы в ее семье имелась какая-нибудь ущербность,
какая-нибудь наследственная болезнь! Может, тогда ее оставили бы в покое!
Но ее родные и двоюродные братья были крепкими воинами. Ее родные и
двоюродные сестры производили на свет потомство с усердием пушистых
круглячков. Все в их семье были нравственными, ответственными, умными и
хорошо сложенными телесно.
Точно проклятие какое-то! Так думала Хрустальные Глаза и отправлялась
в речную долину охотиться. Там, в темном лесу, в низине она обретала
душевный покой. А к тому же нередко находила добычу и возвращалась домой с
окровавленной тушей поперек спины своего циня.
И вот мать позвала ее для разговора. В комнате был и один ее дядя,
полный брат ее матери (от того же отца), пожилой воин средних лет со
шрамом поперек лица и одноглазый.
- Ты знаешь, что мы сносились с Эйхом, - сказала ее мать. - Мы хотели
Эйх Манхату в отцы твоему ребенку.
- Да, - ответила Хрустальные Глаза, - я знаю.
- В нем отказано, - продолжала ее мать. - Эйхи говорят, что они не
могут отозвать его с нынешней войны и прислать сюда.
- И наверное, не все так просто, - добавил ее дядя. - Мне не
доводилось слышать, чтобы Эйх Манхата зачинал детей даже в перерывах между
войнами.
Голова ее матери склонилась набок, что могло означать согласие или
задумчивость.
- Есть мужчины, даже великие, кому не дано зачинать детей по той или
иной причине.
Хрустальные Глаза, разумеется, знала про эти причины. О неприятных
сторонах жизни Люди, подобно землянам, предпочитают не размышлять. Но с
неизбежным приходится смиряться, а от своих детей они никогда не скрывали,
что именно требуется, чтобы на свет появилось новое поколение.
Среди мужчин встречались бесплодные и бессильные. Недостатки чисто
телесные и относительно редкие. Более частой бедой были, как выразились бы
земляне, психологические трудности, которые Люди называли нравственными и
духовными. Некоторые мужчины просто не могли преодолеть свое естественное
отвращение при мысли о совокуплении с женщиной. С другими мужчинами у них
все происходило отлично, однако, когда им предстояла случка, ничего не
получалось [буквально: "ничего вперед не выдается"; двусмысленность в
подлиннике].
- Они предлагают нам полного брата Манхаты, - сказала ее мать. - Он
зачал немало детей, и почти все они выглядят хорошо. Твой дядя встречался
с ним, потому я и пригласила его сюда.
- Они близнецы, - сказал ее дядя. - Но Манхата даже родился более
крупным и сильным. И всегда был быстрее и могучее своего брата.
Поговаривают, что еще в утробе он что-то отнял у брата. Возможно, так оно
и есть.
- Не очень заманчиво, - заметила Хрустальные Глаза.
- Ничего дурного про Эйх Шовина сказать нельзя. Он очень похож на Эйх
Манхату, только не такой высокий и широкоплечий, и чего-то ему для полного
сходства не хватает, как я уже упомянул. Манхата - точно человек в
солнечных лучах. Не заметить его нельзя. Шовин - человек на лесной опушке,
плохо различимый в тени. Но он хороший воин, и никто не говорил худого о
его доблести или уме. И он - единственный полный брат Эйх Манхаты.
- Никакое спаривание не может связать нас теснее с Эйхом, чем это, -
объяснила ее мать. - И нет рода более нужного нам. Если нас осенит удача,
в твоем ребенке или детях проявятся качества Манхаты.
- Вам требуется, чтобы я исполнила это, - сказала Хрустальные Глаза.
- Да, - ответила ее мать.
Она дала согласие, и в Эйх отправили весть, а Хрустальные Глаза взяла
лук со стрелами и поехала на речной берег стрелять птиц.
Был конец весны, но Эйх Шовин прибыл только в разгар лета. Приехал он
один, но никто не удивился: дорога из Эйха в Ахару обычно была безопасной,
а его брат воевал на севере против Союза Пяти Без Одного. И все его родичи
были там с ним. Не то они, конечно, сопровождали бы Шовина, изводя его в
пути грубыми шуточками о гетеросексуальности. Мужчинам его рода положено
потешаться над случаемым, зато встречающие мужчины должны держаться с ним
дружески и ободряюще.
Как бы то ни было, но к воротам Ахара-Цаля Шовин подъехал один.
Стражники попросили его обождать и послали вперед вестника, так что у ее
семьи было время собраться во дворе их большого дома, куда спустилась ее
мать, тетки, старшие двоюродные сестры и двое мужчин, чье военное время
уже миновало.
Хрустальные Глаза вышла на балкон. Случка, обговоренная двумя
влиятельными родами, имеет свои правила и церемонии. Встречать его ей не
полагалось. Однако смотреть на него издали обычай дозволял.
Он въехал во двор. Его цинь был весь в пыли и утомлен, но выглядел
породистым: могучий круп и плечи, широкая голова, указывающая на
сметливость. Чистый гнедой - масть редкая и ценящаяся дорого.
Всадник был таким же пропыленным и в одежде простого воина. Но на
землю он спрыгнул изящно, и она увидела, что он высок - одного роста с ее
матерью и головой выше двух стариков, которые приблизились, чтобы его
приветствовать.
Все ритуалы встречи были соблюдены. Ей показалось, что Шовин исполнял
все, что от него требовалось, с необычной легкостью и изяществом, точно
бродячие комедианты, которых ей приходилось видеть. Они приходили в
Ахара-Цаль, устанавливали подмостки на главной площади, а потом танцевали
на них и рассказывали повести о героях. В детстве она решила, что хотела
бы стать комедиантом или воином. Но, разумеется, это были только
несбыточные мечты.
На балконе с Хрустальными Глазами стояла одна из ее сестер. Она
посмотрела вниз на гостя и сказала:
- Очень невзрачен, верно?
Хрустальные Глаза промолчала, хотя могла бы сказать очень много. Эта
сестра в первый раз спарилась с сыном Мейрина, красавчиком, которому
нравилось щеголять в пышной одежде и драгоценностях. Глаза у него были
зелеными с голубым отливом, точно малахит. Манеры казались недурными,
особенно вначале. Но ее сестра никак не беременела, и он явно начинал
терять терпение. Торопится вернуться на войну и к своему возлюбленному,
говорили мужчины Ахары.
Когда он узнал, что она наконец понесла, то закричал от радости и
уехал сразу же, как только позволили приличия.
Хрустальные Глаза не напомнила ни о чем из этого. Во-первых, сестра
все еще была беременна - и близнецами, если судить по животу. Физические
тяготы подействовали на ее обычно мягкий нрав, а к тому же бранить отца
нерожденного ребенка не полагалось.
Хрустальные Глаза сжала губы и не произнесла хварскую поговорку,
аналогичную "не все то золото, что блестит".
На следующий день их познакомили. Он принял ванну и надел новую
юбочку с богатой вышивкой. Белую костяную рукоять его меча украшали
золотые кольца. Мех был расчесан и глянцевито блестел.
Вот и все, что она успела о нем узнать. Встреча была короткой и
церемонной. Они обменялись ритуальными фразами, а затем ее двоюродные дяди
увели Эйх Шовина знакомиться с другими мужчинами их семьи. А она ушла со
своими родственницами.
В нынешнее время современные хвархаты предпочитают не вспоминать о
том, чему были вынуждены подвергаться их предки до изобретения
искусственного осеменения. Но при желании отыскать необходимые сведения не
так уж сложно, а автор данной повести, несомненно, собирала материалы со
всей добросовестностью.
Вспомните, что гетеросексуальность пугала - и пугает - Людей. Она
заключает в себе и появление новой жизни и гибель. Они знают - и всегда
знали - что выжить их общество может только, если мужчины будут отделены
от женщин. Однако на протяжении большей части их истории выживание их
общества зависело от спаривания.
И они поступали так, как поступают земляне, сталкиваясь с чем-то
пугающим и неизбежным: смертью, например, рождением ребенка или браком.
Они прибегали к ритуалам, чтобы оградить акт, ограничить его и
использовать нужным образом. Они использовали юмор и одурманивающие
вещества, чтобы уменьшить свой страх.
Эйх Шовин провел день в обществе мужчин Ахары, беседуя и слегка
пьянея. Хрустальные Глаза провела день, готовясь к ночи, и автор повести
описывает все очень подробно: ритуальное омовение, церемонии,
обеспечивающие защиту, комические сценки, разыгрываемые родственницами,
особый костюм для совокупления.
Пожалуй, такая обстоятельность прячет злую иронию. "Смотрите,
смотрите! - говорит автор читателям. - Вот то, о чем вы стараетесь забыть.
Вот откуда мы взялись. И от этого не спрячешься, как и от необходимости
орать".
Наконец, когда стемнело. Хрустальные Глаза отвели в совокупительный
покой - большую круглую комнату наверху башни. Почти всю ее занимало ложе,
деревянная рама которого была украшена прекрасной резьбой. У окна стояли
два кресла. На столике между ними горел светильник. Хрустальные Глаза
села. Ее одеяние топорщилось от вышивки и не позволяло сесть поудобнее. Ей
дали успокоительное питье, и ложе не внушало страха. Родственницы
хлопотали вокруг, поправляли покрывало на ложе, снимали нагар с фитиля
светильника, засыпали ее добрыми советами.
Наконец снизу донеслись мужские голоса, почти все пьяные. Женщины
смолкли. Хрустальные Глаза услышала шаги, поднимающиеся по лестнице. Шаги
кого-то одного. Остальные, как требовало приличие, в башню не вошли. Один
вопил: "Удачи тебе".
