лице спросила собеседница.
- Неужели никогда не видели? Вы же вроде детство в Пескове провели?
- До восемнадцати лет меня Раиса воспитывала, - подтвердила Наташа, -
потом я в город подалась.
- Значит, помните про сервиз. Он Рае от родителей достался, людей
богатых. Она им перед Анфисой хвасталась, говорила: жуткие тысячи стоит!
Внезапно Наталья рассмеялась:
- Богатые люди, ой, не могу. Вы, деревенские, врать горазды! Да бабка
из сирот, всю жизнь в нищете, дед ее пил как оглашенный, нам с Веркой в
детстве ни одной конфетки не досталось. Нарвем в саду слив, вот и все
лакомство. Да там все кругом водку жрали: Клавка, моя мать, Веркина мамаша,
а как они померли, самогонки обпились, бабка с нами двумя одна осталась,
еле вытянула. Мы зимой в школу по очереди ходили, валенки одни на двоих
были. Сервиз! Серебряный!
- Значит, не было его?
- Нет, конечно, - вздохнула Наташа, - я хорошо знаю все Раисины
захоронки, у нее из ценного кольцо обручальное, да самовар расписной,
красный с золотом.
Имей она набор дорогой, давно бы продала, чтобы с голоду не помереть.
Наврала Раиса Анфисе, напридумывала, она мастер была на истории. Мне все
детство рассказывала, как к ней принц сватался, на белом коне, а я верила,
лет до десяти. Никогда никакой посуды из серебра в избе не было.
Я ушла от Натальи в глубокой задумчивости, влезла в "Пежо" и стала
вертеть в руках совочек. Значит, сервиза не имелось. Где же его бабка
взяла. Внезапно в моей голове всплыло имя Алла, и я рванулась вновь к
Наталье.
- О господи, - протянула та, опять распахивая дверь, - издеваешься,
да? Только задремала, снова здорово! Ну теперь что, а?
- Уж извините, - забубнила я, - Анфиса просила еще и Алле про смерть
бабы Раи рассказать. Вы ей сами звякнете или мне лучше? Дайте ее
телефончик.
- Какой Алле? - вытаращилась Наталья.
- Ну вы ее к бабке присылали...
- Я?
- Ага, это знакомая ваша, хотела в деревню переехать, а вы
присоветовали у бабки избушку купить. Алла у Раи была, очень той
понравилась, красивая женщина, блондинка с красными губами.
Наташа секунду стояла молча, потом резко ответила:
- Нету у меня таких знакомых, одна подружка имеется, Ленка, и все, и
на работе Аллы нет, и среди соседей.
- Но Анфиса говорила...
- Дура она, Фиса, еще в мое детство из ума выжила, - обозлилась
Наталья, - ступай себе, не звони сюда больше, спасибо, что позаботилась
приехать и про смерть Раисы сообщить, желаю тебе здоровья да счастья, а
теперь оставь меня в покое, с ночной смены я, спать хочу, сил нет!
И она со всего размаха захлопнула перед моим носом дверь. Я снова села
в "Пежо" и опять схватилась за совочек. Вот дела! Откуда же у нищей бабы
Раи взялся уникальный серебряный сервиз. Может, его и не было? Может,
ложечка не имеет к нему никакого отношения? Был только один способ
проверить предположение, надо съездить к Вике домой и рассмотреть как
следует набор, сразу станет понятно, подходит ли совочек к сахарнице.
Я взяла телефон и набрала хорошо знакомый номер.
- Алло, - ответила горничная.
- Валя, это Даша, Дарья Васильева.
- Слушаю вас, - вымуштрованно ответила прислуга.
- Мне надо приехать в коттедж.., э.., я забыла у Вики одну книгу
забрать, давала ей почитать, томик из библиотеки, уже звонят, ругаются.
- Боюсь, не найду, - испугалась Валентина, - у хозяев книг горы.
- Я сама, если позволишь.
- Конечно, приезжайте, но... - и она замялась, - уж извините, что
условие ставлю, до двух успеете? Меня в четыре в милиции ждут, вызвали на
допрос к следователю, это из-за...
- Понимаю, - прервала я ее, - сейчас прикачу, не волнуйся, не задержу.
Уже по дороге в "Волшебный лес" мне пришла в голову разумная мысль:
отчего же милиция не опечатала коттедж?
Почему Валентина после смерти Андрюшки и ареста Вики по-прежнему
проживает там?
Валя появилась у Литвинского давно, точно не назову год, может,
восемь, может, девять лет назад. Марта как-то раз, изменив своей привычке
отдыхать в горах, отправилась на Украину, в некий санаторий, славившийся
особой грязелечебницей. У Марты сильно болела спина, и доктор настойчиво
рекомендовал ей эту лечебницу. Литвинская купила путевку и укатила. Вот там
она и познакомилась с Валентиной, угрюмой девушкой, работавшей в санатории
горничной. Назад вернулись вместе. У Валентины не было никаких
родственников, жила она в общежитии, образования не имела, получала
копейки, а Марта безуспешно пыталась найти домработницу. Как только
Литвинский разбогател, она обратилась в агентство, и ей начали присылать
разных женщин. Но каждый раз дело заканчивалось скандалом. Одна украла
деньги, другая не умела готовить, третья абсолютно не видела грязи,
четвертая сожгла утюгом все вещи, пятая была идеальной работницей, но при
этом обладала длинными стройными ногами, хорошенькой мордашкой, копной
мелко вьющихся волос, и Андрюшка начал как-то по-особому улыбаться, когда
горничная наливала ему суп.
Валентина же оказалась идеальным вариантом. Она скользила по дому
молча, с тряпкой в руках. Квартира Марты заблестела, словно пасхальное
яичко, занавески шуршали крахмалом, скатерти были идеально выглажены,
паркет натерт, постельное белье стиралось и гладилось дома.
- Мало ли кто в прачечную грязь понесет, - бурчала Валентина, - еще
хозяева заразу подцепят.
Валя была младше и Андрюшки, и Марты, но относилась к ним как мать к
детям. Хозяев она любила безоглядно, порой обожание принимало странные
формы.
Один раз Марта собрала на свой день рождения гостей, не так много
человек, только самых близких. К чаю подали торт.
- А где свечки? - захихикал подвыпивший Валера Лосев.
- Ага, - подхватила его жена Лариска, - боишься, что мы твой возраст
выясним? Да и так знаем, что старая, в рухлядь превращаешься, ха-ха-ха,
шутка.
Никто не обратил внимания на высказывание Лариски.
Госпожа Лосева обожала говорить с милой улыбкой гадости, Марта позвала
ее только из-за Валеры, с которым у Андрюшки были связи по бизнесу. Гости
спокойно пили чай, вдруг на пороге появилась Валентина с подносом. Она
приблизилась к Ларисе и, как всегда мрачно, буркнула:
- Ваш кофе.
- Кофе? - изумилась та. - Я не просила.
- Значит, не надо?
- Нет.
Валентина стала разворачиваться, чашка съехала с подноса,
темно-коричневая жидкость выплеснулась на нежно-розовый костюм Лариски.
- Ой, дура, - заорала та, - с ума сойти!
- Сейчас, сейчас, - засуетилась Марта, - пойдем скорей в ванную,
застираем.
Короче говоря, вечер у Лариски был испорчен. Валентина молча стала
вытирать ковер, в ее глазах промелькнуло странное, несвойственное
домработнице выражение: смесь злорадства и удовлетворения.
Я бы сразу забыла об этом происшествии, но история имела продолжение.
Часов около одиннадцати я заглянула в ванную покрасить губы перед уходом и
услышала разговор Марты и Валентины, находившихся в кухне.
- Не стыдно тебе? - спросила хозяйка.
- А что? - ответила Валя.
- Ты зачем на Лариску кофе вылила?
- Случайно вышло, простите, постираю ей костюм.
- Не ври, ты нарочно это сделала, я тебя отлично знаю.
- Она про вас гадости говорит, - с несвойственной ей эмоциональностью
воскликнула прислуга, - ишь, разбогатела! Рухлядь! Да вы красавица! Это
Лариска возле вас кулем глядится!
Марта тихонько засмеялась:
- Больше так не делай, мне вовсе даже не обидно.
- Угу, - пробубнила Валентина, - извините, не сдержалась!
- Умница, - ласково сказала Марта, - и спасибо тебе, честно говоря, я
давно хотела Лариске на голову миску с салатом нацепить. Но никогда больше
не веди себя так.
- Я прямо бешусь, когда вам гадости говорят, - проронила Валентина.
- Ладно тебе, - смеялась Марта, - брань не камень, повисит и отвянет!
Смерть Марты Валентина пережила очень тяжело. Хозяйство по-прежнему
содержалось в идеальном порядке, вот только разговаривать Валентина совсем
перестала, отделываясь короткими ответами: "Ага", "Угу", "Сделаю".
Вику она приняла спокойно, продолжала служить верой и правдой, но
полюбить новую хозяйку так, как Марту, не смогла. В комнате у Валентины
появился большой портрет покойной, около которого она каждый день ставила
цветы. Мне показалось, что прислуга горюет намного больше вдовца. У
Андрюшки в кабинете не имелось ни одного снимка трагически погибшей
супруги, однако, учитывая, какими были их отношения в последнее время, это
не странно.
Впрочем, и Валентина стала забывать хозяйку. Несколько месяцев назад,
еще до всех трагических событий, я приехала в "Волшебный лес" и увидела на
столе очаровательные салфетки с мишками и спросила:
- Где взяла? Я тоже такие хочу!
- У Вали спроси, она где-то купила, - ответила Вика.
Я вошла в комнату к Валентине, увидела ее со спицами у телевизора,
узнала про салфетки и удивленно воскликнула:
- Ты убрала фото Марты?
- Грех это, - тихо ответила горничная, - нельзя постоянно плакать,
покойным - могила, живым - жизнь.
Последняя фраза покоробила меня. Похоже, Марта умерла окончательно,
мертвые живы, пока о них хоть кто-нибудь вспоминает.
Глава 14
Я подъехала к дому и позвонила. Валентина сразу распахнула дверь.
- Желаете чаю? - тихо спросила она.
Я ощутила резкий приступ тошноты.
- Нет, спасибо, разреши войти, я книгу поищу?
- Да, конечно, - ответила она.
Я прошла в столовую, домработница, не удивившись, отчего гостья
двинулась не в кабинет, исчезла. Пяти минут хватило, чтобы понять - совочек
идеально подходит к сервизу, он помещался в сахарнице, как родной, совпадал
и орнамент.
Я сунула совочек в карман, поднялась наверх в кабинет Андрея, схватила
с полок первую попавшуюся книгу и крикнула:
- Валя!
- Вы меня звали? - спросила горничная, возникая в проеме двери. - Чаю
хотите?
- Нет, - быстро ответила я, - спасибо. Вот, нашла.
Ты вроде в город собралась?
- Да, - кивнула Валентина.
- Могу подвезти, мне тоже в центр.
- Спасибо, - буркнула горничная.
Я подождала, пока она оденется, причешется и запрет коттедж. Уже
выезжая на шоссе, чтобы нарушить тягостное молчание, висевшее в машине, я
сказала:
- Куда же ты теперь?
- На Петровку, - ответила Валя, - номер кабинета забыла! Ща погляжу, в
блокноте записала.
И она принялась рыться в сумке.
- Я не о сегодняшнем дне. Вообще, как жить дальше станешь?
Валя хмуро уставилась в окно, потом нехотя ответила:
- Позаботились обо мне.
- Кто.
- Так Литвинские, и он, и Марта Германовна, прописали в коттедже.
- Да? - удивилась я.
Валя кивнула.
- Хозяйка сразу меня определила, только дом построился, и еще
завещание есть.
Я чуть не выпустила руль.
- Какое?
- Марты Германовны, - спокойно пояснила Валентина, - она мне кучу
всего оставила: свои драгоценности, долю земли в "Волшебном лесу", часть
дома, я ее единственная и полная наследница. Она оформила бумагу как раз
перед своей поездкой в горы и отдала мне со словами:
"Нету у меня никого: ни детей, ни родных, Андрей чужим стал давно,
если со мной чего случится, пользуйся. Валя, одна ты меня на этом свете
любишь!"
С трудом преодолевая удивление, я пробормотала:
- Выходит, вы теперь богатая женщина?
