невероятные усилия, чтобы изобразить на своем лице хоть подобие улыбки.
Тчорнио уже просто не мог совладать с той славой, которая на него
обрушилась. Дело было даже не в том, что каждый в Лиффе знал о заговоре;
сам Комитет внезапно стал чрезвычайно важным элементом в жизни Лиффа, и
он, Тчорнио Гар-Сполниен Хиирлт, стал всенародным героем. Это было уже
выше самых смелых мечтаний, и в это просто невозможно было поверить. Ему
даже присвоили почетное рыцарство в Материнской Гвардии.
Но что было для него, Тчорнио, самым главным, так это тот факт, что
теперь все, наконец, стали верить с существование заговора, и что сам он
перестал быть посмешищем, и что мнимая угроза, выдуманная им в качестве
шутки в тот период, когда насмешки приятелей стали совсем уж допекать его,
теперь приводит в ужас всех и каждого. Его мания схватить и уничтожить
убийц стала похожей на религиозный фанатизм.
Как его самоуверенность, так и положение в обществе сильно пострадали
бы, пойми он хоть на минуту, что он сам был виновником того, что убийцам
удалось бежать из города. Но именно в тот день, когда Джон и Хард покидали
Лиффдарг, сам Тчорнио был на дежурстве у главных городских ворот, и только
после того, как сам он дал добро, им удалось выйти из города.
Но это упущение едва ли можно отнести только на счет личной
беспечности Тчорнио. Он полагал, что дает разрешение на выход из города
Матери Бальнии и двум маленьким сестрам, направлявшимся в Храм в
Примилбосе.
В двадцати пяти стербах от города экипаж остановился.
- Здесь вам придется выйти, ребята, - объявила мадам с расползающейся
фигурой.
Их ждала небольшая группа - в большинстве своем мужчины в простой
одежде, которых можно было принять за крестьян, да еще несколько человек,
которых, несмотря на их такую же одежду, даже при самом развитом
воображении принять за крестьян ни в коем случае было нельзя.
- Народная Армия, - сказала толстуха с гордостью, которая была
намного выразительнее, чем даже ее обычный цинизм, и явно не
соответствовала потрепанной одежде встречавших их людей.
Джон и Хард, которые чувствовали себя довольно неловко в женском
платье, в которое были облачены, вылезли из экипажа.
- Эй, Мать Бальния, - прокричал один из ожидавших, - что за солдат ты
нам привезла? Нам здесь не нужны маленькие сестры.
- Смейся сколько тебе угодно, - резко ответила та. - Эти девочки на
самом деле такие умелые бойцы, равных которым ты вовек не увидишь.
Громкий вызывающий смех привел Джона в такое же смущение, как и
платье проститутки, в которое он был облачен. Но характер Джона не
позволял ему долго печалиться из-за такой здоровой вещи, каковой является
смех. Нет, по-настоящему его обеспокоила другая вещь.
- Огромное спасибо, Мать Бальния, - спокойно произнес он со смехом,
который позволял ему чувствовать себя более уверенно и, главное, принять
позу вежливого достоинства. - Я постараюсь отблагодарить вас за помощь как
только возвращусь в город.
Когда она отвечала ему, в ее голосе появились несвойственные ей
нотки, выдававшие симпатию к нему.
- Разве тебе никто не объяснил? - спросила она. - Эх, парень, ты
никогда уже не сможешь возвратиться в город. Народная Армия не позволит
тебе этого, да к тому же это еще и небезопасно. Ты хорошенько заруби это
себе на носу. Независимо от того, как сложится твоя дальнейшая судьба,
возвратиться ты уже не сможешь.
После этих слов ее экипаж круто развернулся и в клубах густой летней
пыли помчал обратно в город. И вот тут-то наконец Джон Харлен
почувствовал, что действительно сильно обеспокоен.
10
Основная трудность в искусственном ускорении развития культуры
состоит в том, что никогда нельзя точно предугадать, насколько
значительную по объему часть такого развития способна воспринять сама
культура. Это наглядно продемонстрировал способ применения лиффанами
пороха, что на фоне первого проекта, выполненного подразделением Особых
Операций, могло показаться простой случайностью. Буквально через неделю
после того, как Пиндар Смит дал заказ Гильдии Фармацевтов изготовить для
телеграфной службы динамит, какой-то неизвестный умелец из лиффан изобрел
порох и стрелковое оружие, а еще через три недели Гильдия Оружейников уже
во всю торговала такими револьверами, какие наверняка расхватали бы
где-нибудь в районе мифической американской границы. Еще через год была
создана Гильдия Производителей Оружия, что вызвало закономерную тревогу
подразделения Особых Операций, поскольку в соответствии с его планами
производство оружия на Лиффе должно было начаться на гораздо более позднем
этапе развития планеты.
Через год после своего создания Гильдия Производителей Оружия
осуществила пробные запуски пилотируемых ракет, вскоре, правда,
отказавшись от этой идеи. К счастью для себя, члены подразделения Особых
Операций ничего не слышали об этих экспериментах, что сберегло им нервы и
спокойный сон.
Вместо того, чтобы являть собой лишь стимул для развития планеты, как
это планировалось с самого начала, подразделение Особых Операций на самом
деле стало гораздо более действенным, чем просто стимулом или ферментом.
Тот процесс, который они вызвали на Лиффе, нельзя было назвать прогрессом;
это был подлинный взрыв, невероятное и не зависящее от воли терран бурное
развитие технологии - такое же неожиданное и неотвратимое, как процесс
внезапного выпадания в кристаллы перенасыщенного раствора; и пока они
благодушно полагали, что полностью контролируют ситуацию, бурный процесс
увлек их вместе с собой так же стремительно, как и всю планету Лифф.
Ансгар Соренштайн, например, следуя железной логике развития,
последовательно прошел весь путь от ручного генератора, изобретенного им
для зарядки телеграфных батарей, через примитивный паровой генератор до
более совершенной паровой машины; но когда он решил произвести презентацию
этой машины Лиффу, то с удивлением обнаружил, что многие представители
знати уже ездили в автомобилях с паровыми двигателями. Оказалось, что
какой-то металлозаводчик совершенно независимо от Соренштайна пошел таким
же логичным, но более практичным путем, сделав правильный вывод из того
факта, что в генераторе использовались колеса.
За те четыре года, которые прошли после исчезновения Джона и Харда,
мастерская на улице Хромого Далбера стала значительным технологическим и
исследовательским центром. Но она не осталась, как это предполагалось по
замыслу ее создания, не только единственным, но даже самым значительным из
имевшихся к этому времени на Лиффе центров.
Лифф тысячу лет ждал толчка, который дало ему Подразделение Особых
Операций "Л-2", и когда такой толчок произошел, развитие планеты пошло
своим, сугубо лиффанским путем. Гильдия Ювелиров изобрела транзистор всего
через несколько месяцев после того, как Гильдия Телеграфистов ввела в
обиход вакуумные лампы. А еще перед этим лиффанские философы, размышляя
над феноменом электричества, начертали логически обоснованную базу такой
науки, как электроника.
Терране действительно произвели революцию, но это была по своей сути
революция лиффанского толка. Собственно, так и должно было произойти, но
осознание того, что терране были не в состоянии контролировать процесс,
который сами же и породили, в сочетании с тревогой по поводу длительного
отсутствия Джона Харлена и Харда Гар-Олнина Саарлипа доставляло членам
Подразделения Особых Операций немало бессонных ночей и тревожных снов.
Если разработки Подразделения Особых Операций продвигались вперед с
переменным успехом, то успехи Комитета по борьбе с заговором были более
чем впечатляющими, что доставляло особое удовлетворение Тчорнио
Гар-Сполниену Хиирлту и его таинственному покровителю. За какие-нибудь
четыре года количество членов Комитета, едва насчитывавшего в первый год
своего существования нескольких сот человек, возросло до внушительной
цифры, превышающей десять тысяч. Отделения Комитета были учреждены во всех
более или менее крупных городах Лиффа; его специальное подразделение,
учрежденное для простолюдинов, очень быстро превратилось в наиболее
значительную силу в этом движении, а сам Тчорнио превратился в
значительную политическую фигуру.
Со временем Комитет стал представлять наиболее консервативные
элементы лиффанского общества; по сути, он превратился в политическую
партию, такую же влиятельную, как, скажем, Партия Консерваторов на Терре.
Конечно, пока на Лиффе еще не было выборов, на которых Комитет мог бы
одержать внушительную победу, но со временем все большее и большее
количество правительственных и клерикальных решений принималось с учетом
наличия Комитета и мнения его руководства. Высокопоставленные лиффане
традиционно не считались с общественным мнением, но они не могли
игнорировать силу как таковую, и поскольку Комитет по борьбе с заговором
фактически являлся вооруженным формированием, он представлял собой
постоянную потенциальную угрозу неповиновения; угрозу, которой никогда не
существовало до тех пор, пока на Тчорнио после его позорного поражения на
скачках не снизошло вдохновение; угрозу, которую сам Тчорнио в силу
ограниченности своего ума никогда не осознавал. Он был слишком увлечен
самим фактом наличия такой власти, чтобы думать о том, как использовать ее
на практике.
Трудно, конечно, судить о том, как оценивал загадочный спонсор тот
успех, которого добился за эти четыре года Комитет по борьбе с заговором.
Скорее всего, он одобрял его, поскольку каждый человек радуется
процветанию своего начинания. К тому же, нельзя сбрасывать со счетов и то
обстоятельство, что в течение этих четырех лет он оставался основным
источником поступления средств для деятельности Комитета, что следует,
видимо, рассматривать как верный признак его одобрения.
Тот факт, что на протяжении всего этого времени он предпочитал
оставаться анонимным, является еще одним достаточно убедительным
доказательством того, что он одобрял расширение деятельности Комитета. В
конце концов, финансированием деятельности Комитета он преследовал свои
собственные цели, и если бы организация Тчорнио вдруг стала бы угрожать
этим целям, то можно быть абсолютно уверенным в том, что этот благодетель
немедленно вмешался бы и внес коррективы в ее деятельность.
В то же время, несмотря на свой благородный патриотизм, деятельность
Комитета по борьбе с заговором все-таки явилась причиной угрозы образу
жизни лиффан; такая угроза за последние триста лет истории планеты
возникла впервые. Дело в том, что, поскольку Комитет не устраивал только
поиск заговорщиков, он со временем расширил свою деятельность до захвата
заговорщиков, фактически сам создавая таким образом заговор, с которым
должен был бороться. Комитет стал проводить постоянные расследования, не
прекращающуюся охоту на ведьм, и везде находил заговорщиков. Если кто-то
жаловался на налоги, а обычно это был простолюдин, он сразу же подвергался
аресту и с ним обращались как с заговорщиком; и независимо от того, был ли
он осужден или оправдан, уже сам факт ареста превращал его и его друзей в
настоящих заговорщиков. Везде, где Комитет раскрывал мнимый заговор,
настоящий заговор пускал свои корни и начинал шириться.
Именно поэтому ряды Народной Армии росли не по дням, а по часам. На
каждого арестованного Комитетом к повстанцам присоединялось пять других
лиффан. Это привело к тому, что рассматривать Народную Армию как свору
