быть логическим продолжением состояния знаний на планете именно в данный
момент, в то время как нет никакого логически возможного продолжения
проклятых Матерью современных знаний.
Конечно, Смит преувеличивал. Его проблема заключалась вовсе не в том,
что не существовало никакой базовой технологии, а в том, что она
существовала в неожиданных формах. Например:
- Я пасую, - сказал он однажды Джону.
Джон воспринял это заявление с сочувствием:
- В чем проблема, сынок?
- В медном проводе, вот в чем. Никто в Лиффдарге не знает, как делать
медный провод, а я не знаю, как сделать телеграф без него. Прежде, чем
изобретать телеграф, я должен изобрести медный провод, а прежде, чем я это
сделаю, я должен изобрести какое-то не связанное с электричеством его
применение. А на это могут потребоваться целые годы.
- В нашем распоряжении нет годов, Пин. Ты уверен, что никто не знает,
как делать провод?
- Абсолютно. Я интересовался в Гильдии металлургов, в Гильдии
Производителей труб, и даже в проклятой Матерью Гильдии Ювелиров. Они все
знают, что такое медь, но никто из них никогда не слышал о медном проводе.
Я зашел в тупик.
- Извините меня, - вмешался Хард. - Что такое медный провод, за
которым вы так охотитесь?
Когда Джону Харлену и Пиндару Смиту вдвоем удалось растолковать
Харду, что такое медный провод, тот сказал:
- Если то, о чем вы говорите, является металлической нитью, сделанной
из меди, то Гильдия Производителей Парчи может изготовить его для вас, а
если нет, то по крайней мере подсказать, кто может это сделать.
- Парчовщики? - удивленно воскликнули в унисон Харлен и Смит.
- Конечно. Они используют золотые и серебряные нити для создания
узоров, разве не так? И тот, кто делает эти серебряные нити, сможет
сделать и медные.
После этого задача Смита намного упростилась. Он составил список
необходимых комплектующих и поставил перед Хардом задачу добыть их. Это
приводило к неединичным казусам, таким как, например, то обстоятельство,
что магниты можно было достать только В Гильдии Фокусников. Но никаких
задержек больше не было.
- Эй, Тчорнио, посостязаемся в скачках?
- Опять? Материнский нос, Гардниен, меня уже тошнит от этих скачек.
Мы только этим и занимаемся.
День выдался светлым и ветреным, и Тчорнио, недавно восстановленный
дома в сыновних правах после пяти тяжких недель презрения, чувствовал себя
лучше, чем после того ночного инцидента в переулке, когда были убиты два
его дружка. Материнский Глаз светил ярко, борода и волосы Тчорнио
прекрасно развевались на ветру, и самое худшее, что могло омрачить ему
сегодняшний день, были бы скачки на далберах.
- А, тебя тошнит от скачек только потому, что ты никогда не
побеждаешь.
Это было правдой, но Тчорнио тем не менее захотелось почему-то
возразить:
- О чем ты говоришь? Мой Бустрофедон в любой момент обгонит твоего
Галиматьяса.
Такое неосмотрительное заявление сделало скачки неотвратимыми.
- Ого! - радостно воскликнул Гардниен. - Тогда докажи это. Давай
сюда, становись к линии.
С глумливой помощью других молодых вельмож, которые были с ними на
пастбище далберов сразу за городскими воротами, Тчорнио и Гардниену
удалось выровнять своих непослушных далберов. Животные, как обычно, не
понимали того, что от них требовалось. Бустрофедон Тчорнио был особенно
нервозен и им можно было управлять только путем интенсивного использования
шпор и крепких слов, которые вызывали унижающий достоинство Тчорнио смех
зрителей. Скачки, еще не начавшись, уже испортили ему настроение на целый
день.
- Что ты ставишь? - улыбаясь спросил Гардниен.
Гордость требовала от Тчорнио проявления несуществующей у него
уверенности в исходе пари, а повышенная нервозность его далбера диктовала
необходимость сделать это как можно быстрее.
- Двадцать пять на Бустрофедона, - поспешно выдавил он из себя.
Действительно, этот день был для него неудачным.
- Двадцать пять? Это что, игра для малышей? Ставлю пятьдесят на
Галиматьяса. Будешь поднимать?
- О... нет. Встретимся в конце скачек.
Тот факт, что никого из зрителей нельзя было заставить поставить на
Бустрофедона, не прибавило ему присутствия духа.
И вот, наконец, кто-то произносит ритуальные предстартовые
заклинания: "Во имя твоей матери, во имя твоего отца, во имя Короля -
и-и-и - СТАРТ!"
При этом выкрике Галиматьяс сорвался как испуганный птеродактилоид и
помчался на предельной скорости вдоль овальной дорожки с таким рвением,
что от Гардниена требовалось единственное - только удержаться. Что же
касается Бустрофедона, то стартовая команда только усугубила его
растерянность. Далбер как будто вмерз в землю, и ничего из того, что
Тчорнио кричал или делал, чтобы сдвинуть вредное животное с места, не
помогало. В то время как Гардниен, подбадриваемый приветственными
выкриками из толпы, легко скакал на Галиматьясе вдоль дорожки, Тчорнио все
больше краснел как от попыток привести своего далбера в действие, так и от
чувства унижения, которое все усугублялось. Прекрасный день, как почти
всегда теперь, превращался в жуткий кошмар. Тчорнио не переносил скачек.
Однако прибытие Галиматьяса на стартовую позицию разморозило,
наконец, Бустрофедона, и под улюлюканье толпы проклятый далбер проскакал с
Тчорнио полдистанции, после чего снова остановился как вкопанный. Тчорнио
вынужден был спешиться и вести его к стартовой позиции, получая при этом
удары со стороны тупого животного. Унижение Тчорнио было настолько
доведено до предела, что его даже мало расстроили как необходимость
выплатить сумму ставки, так и беззаботная болтовня Гардниена. Он был, если
оперировать эмоциональными категориями, законченным неудачником.
Направляясь к стойлам далберов, Тчорнио вел себя необычно тихо. В
постоянной битве за престиж среди своих приятелей он растратил все свои
очки. Сознавая неприятную истину, что его престиж упал до рекордно низкой
точки, он мучительно думал о том, что должен сотворить хоть что-то ради
восстановления былого положения.
- Не стоит так расстраиваться, - дружелюбно сказал ему во время обеда
один из приятелей. - Ведь это всего лишь скачки на далберах.
- Нет, не совсем так, - ответил ему Тчорнио, и это было правдой; дело
было не столько в этом, сколько в непрерывной цепи неудач на протяжении
последнего времени. - Это заговор. - Выпалив это, он сам удивился удачному
экспромту, во-время пришедшему ему в голову.
- Заговор? - его приятель мгновенно весь превратился во внимание.
- У меня есть данные, - Тчорнио осторожно выбирал слова, - что здесь
в Лиффдарге существует заговор против граждан благородного происхождения.
- Сказав это, он с удовлетворением отметил, что у него появилось еще
несколько внимательных слушателей.
- Ты имеешь в иду еще одно крестьянское восстание, как триста лет
назад? - спросил один из них.
Еще один стал размахивать ногой кабнона как шпагой:
- Мы побьем их всех, - прокричал он. - Мы даже не оставим их в живых
для Материнского Проклятия.
Тчорнио стал понадежнее закреплять с таким трудом завоеванные
позиции:
- Нет, в данном случае это не крестьяне, - таинственно пояснил он. -
По данным, которыми я располагаю, в это вовлечены более могущественные
силы. - К нему снова возвратилось приятное чувство собственной значимости.
Это, пожалуй, было игрой, которую, хвала Матери, он мог бы успешно играть.
- К сожалению, сейчас я не могу сказать вам больше того, что уже сказал, -
подытожил он.
- А, он имеет в виду тех двух забытых Матерью мужланов, которые убили
месяц назад Гарлина и Дребнио, а он позорно убежал, - фыркнул Гардниен.
Тчорнио с презрением посмотрел в сторону своего друга, но отказался
принять оскорбление. Вместо этого он попытался обратить эту угрозу для
своего престижа в свою пользу:
- Это было только начало.
- Ты имеешь в виду что-то другое? - поинтересовался один из друзей.
- Да, гораздо большее и худшее, - мрачно подтвердил Тчорнио. -
Помните, как я гнался после этого за убийцами и мне не удалось задержать
их? - Все кивнули в знак того, что подтверждают сказанное. - Я даже
проверял каждого, кто приходил на моления, причем по два раза на
протяжении шести дней. - Все снова согласно кивнули.
Тчорнио стал развивать свои достижения:
- Вот поразмыслите хотя бы об одном: каждый простолюдин Лиффдарга
участвовал во всеобщих молениях. Учеты Храма подтверждают это. И все же
схватить убийц не удалось. Более того, дивизион Гвардейцев обыскивал город
в течение каждого всеобщего моления на предмет выявления уклоняющихся от
посещения Храма, но они тоже не обнаружили убийц. А ведь убийцы все это
время находились в городе.
Присутствующие затаили дыхание. Даже Гардниен был настолько поражен
услышанным, что спросил:
- Откуда ты все это знаешь?
- Ну, частично потому, что городские ворота были закрыты, и никто,
будь то убийцы или нет, не мог выйти из города. Но главное, - прежде чем
выложить свой главный козырь, Тчорнио сделал многозначительную паузу, -
Главное в том, что уже после того случая я их видел в городе.
Все заговорили одновременно:
- Когда? Где? Что они делали? Почему ты их не схватил? - Вопросы
сыпались один за другим, в то время как Тчорнио готовился ответить на них
поэффективней.
Каскад вопросов сменился постепенно глубокую тишиной; Тчорнио
расчетливо дал возможность этой тишине еще более углубиться, после чего
выдал основную информацию:
- Я видел их пять недель тому назад на улице Хромого Далбера,
неподалеку от рынка. Я не знаю, что они там делали, но как только они меня
увидели, то сразу же побежали. Я пытался схватить их, но их организация
задержала меня.
- Что ты имеешь в виду под словом "организация"? - спросил Гардниен.
Его тон уже не был таким насмешливым, как до этого.
- Именно то, что ты слышал, - самодовольно ответил Тчорнио. - Когда я
пытался остановить убийц, кто-то все время мешал мне, швыряя в мою сторону
глиняную посуду; кто-то другой катил мне под ноги тыквы, а кто-то еще
натравил на меня табун диких далберов. И если вы еще сомневаетесь, что
здесь замешана организация, то задумайтесь хотя бы вот над чем: как только
табун далберов прошелся по мне, один из Материнских Гвардейцев тут же
арестовал меня. А это, мой друг, явственно свидетельствует о наличии
организации.
Больше вопросов не было. Все сидели в угрюмой неподвижности, включая
и самого Тчорнио, которому удалось, даже не замечая этого, убедить себя
самого. И вот наконец один из молодых вельмож произнес вопрос, который
вертелся на языке у каждого:
- Что же нам теперь делать?
Втайне очень довольный своим возвышением от униженного неудачника до
признанного лидера, Тчорнио с достоинством ответил:
- Вот мой план...
- Вот мой план, - сказал Смит. - Теперь, когда мы изобрели этот
проклятый Матерью телеграф, первое, что мы должны сделать, это протянуть
провода между Лиффдаргом и каким-нибудь другим городом. Затем...
- Стоп!
- В чем дело, Хард?
- Вы не имеете права протянуть провода без разрешения Храма.
- В самом деле, - добавил Ансгар Соренштайн, - ничего невозможно
сделать на этой забытой Матерью планете без разрешения Храма.
- Это не совсем так, - патетическим тоном внес коррективы Хард. -
Разрешение требуется только на то, что никто не делал до этого.
- Хард, старик, мы не планируем делать здесь ничего такого, что
