постоянством присылались различные приглашения: на съезды народных
депутатов, например, на всевозможные сессии российского парламента.
Соответствующее впечатление производила и фотография, запечатлевшая в свое
время Роберта Хунтуа вместе с Борисом Николаевичем Ельциным. Правда,
последний в то время, когда эта фотография снималась, не был еще президентом
России. Тогда он еще был только председателем Госстройкомитета и просто
навестил медсанчасть, свое подведомственное учреждение. Но ведь на
фотографии нет поясняющего титра, как это бывает в кино. Так что по
внешнему, поверхностному взгляду, все у Роберта Хунтуа было в порядке. Ну
очень благополучный человек.
И поэтому неудивительно, что, как мы увидим ниже, участники этого дела
очень долго будут покрывать главного в нем преступника: слишком впечатляющ
был ореол благополучия, которым Роберт Хунтуа себя окружил. Кому захочется
связываться со столь могущественным человеком, каковым казался главврач
медсанчасти Л/о 47?
СЛЕДСТВИЕ
Все началось с того, что в приемную ГУВД Москвы явилась посетительница и
дала заявление, на основании которого было возбуждено уголовное дело по
факту хищения наркотических лечебных средств в медсанчасти N 47
Мосстройкомитета. Слишком очевидны были "уходы на сторону" многих столь
нужных тяжело больным людям лекарств.
Поначалу у следователей и в мыслях не было подозревать Роберта Шалвовича
в этих хищениях. Красивый, атлетически сложенный главврач с мягкими
обходительными манерами не вызывал ни малейшего подозрения.
Следствие было решено производить в стенах самой больницы. Во-первых,
необходимые материалы, не все из которых можно было изъять в интересах
следствия так, чтобы не - пострадали интересы больных, находились здесь.
Во-вторых, нельзя было исключить вероятность такого довольно
распространенного явления, когда на суде обвиняемые заявляют, что признания
у них были "выбиты под пытками", что следствие давило на них, в буквальном
смысле выбивая из них нужные сведения, и, таким образом, им ничего не
оставалось делать, как оговорить самих себя. Все это было слишком знакомо, и
следователи решили заранее обезопасить себя от таких обвинений.
Но главной причиной присутствия следователей в больнице было то, что
рабочие книги, журналы, книги учета позволяли прочнее определиться в
сложившейся ситуации.
Поначалу следствие натолкнулось на стену молчания всего коллектива
медсанчасти, несмотря на то что факты хищения были налицо. Но долго так
продолжаться не могло. Слишком уж кричащими были факты.
Первой слова "да, было..." нехотя выдавила из себя старшая медсестра, не
выдержавшая неоспоримости данных, предъявленных ей следователем. И хотя на
допрос к нему она явилась с легко просматриваемым намерением молчать до
конца, все же была вынуждена сделать признание, потому что следователь едва
ли не на пальцах объяснил ей, насколько странно, когда то или иное средство
применено к больному не было, но и обратно на склад не поступило. И старшая
медсестра наконец поняла, что ее молчание не спасает, а наоборот -
усугубляет ее вину.
Вслед за старшей медсестрой начал давать показания и остальной
медперсонал, а затем и врачи.
В стенах больницы процветала порочная практика безалаберного учета
расходования лекарственных препаратов, которые медики в самом вульгарном
смысле просто крали у смертельно больных людей, не задумываясь даже над тем,
что для них наркотики - единственное средство снять жесточайшие боли.
Но куда же девались все эти препараты? Продавались на сторону? Каким
образом и кто конкретно в таком случае сбывал дорогие препараты, кому, за
сколько? И тут дело снова застопорилось. Все подследственные, как один,
словно сговорившись, заявляли, что отдавали наркотические средства
таинственному человеку, имя которого категорически отказывались называть.
Возникла загадочная фигура, чуть ли не мифическая. Но и это не могло долго
продолжаться. Рано или поздно таинственный "Фантомас" засветился бы. Так оно
и случилось.
(На протяжении следствия оперативники и без того понимали, что кто-то
словно пытается руководить показаниями сотрудников, словно дышит им в
затылок и, как может, вынуждает их давать ложные показания.)
Когда наконец имя Роберта Хунтуа было всетаки названо, следователи не
спешили сразу же поверить этому. Но имя зазвучало и во второй, и в третий
раз - свидетелей словно прорвало. Каждый из них называл имя своего
главврача. Но следователи не спешили: слишком свежи были воспоминания о том,
как работники медсанчасти в унисон давали показания, не соответствующие,
мягко говоря, действительности.
Тем временем Роберт Шалвович любезно увещевал следователей.
- Послушайте, - говорил он, - как бы там ни было, мои девочки работали во
имя высокой цели. Может быть, не стоит их так уж дергать?
Что же это за высокие цели? Дело в том, что медиками медсанчасти N 47
делались заявки на наркотические лечебные средства якобы для лечения
больных, страдающих от невыносимых болей. Врачи, якобы пытаясь снять эти
боли, шли на нарушения и подкармливали дефицитными лекарствами больных.
Он еще не знал, что следствие уже установило: львиная доля заказанных
лекарств шла на сторону. Он, конечно, знал, что следствие работает в этом
направлении, но понятия не имел, что свидетели уже практически
"раскололись". Ему просто не от кого было это знать. Сами свидетели не
торопились сообщать ему неприятные вести.
Более десяти медиков медсанчасти Мосстройкомитета оказались втянутыми в
историю с хищением из нее наркотических лечебных средств. Следствие нашло
неопровержимые доказательства их вины. Из-за расхищенных дефицитнейших
препаратов пострадали многие больные, которые имели несчастье лечиться в
этом учреждении.
Больной Т, находился в медсанчасти N 47 три месяца, в течение которых для
больного было выписано 155 ампул сильного наркотического средства - омнопона
и как минимум 10 ампул другого такого же сильнодействующего лекарства. Если
верить карточкам больного Т., так называемой "истории болезни", он очень
нуждался в наркотических лекарствах, и ему несли и несли сверх положенного.
Трудно поверить, что практически все, кто связан с Т., действуют абсолютно
бескорыстно.
В наше время, в наших условиях, когда медики и положенного-то зачастую не
выдают, и вдруг такое чуть ли не альтруистское самопожертвование. Словно
соревновались, кто больше принесет больному Т, сильнодействующих
наркотических лекарств, призванных помочь ему перенести невыносимую боль.
Хорошо, конечно, если все это действительно идет больному, хотя и ему ни к
чему такое дикое количество наркотиков. Если ему и перепадает кое-что, то
весьма в малом количестве. А так выходило, будто больной потреблял наркотики
вместо хлеба.
Больная Г, пробыла в этом учреждении несколько месяцев, и, судя по
документам, врачи превратили ее в законченную наркоманку. На ее имя было
выписано огромное количество наркотических средств, которые тоже несли и
несли "сердобольные" медики.
Больную С, только за три месяца-лечения тоже напичкали лекарствами... А
из некоторых показаний явствовало, что больным часто вводились только такие
сравнительно слабые средства, как реланиум и максигам, тогда как наркотики
бесстыдно и бессовестно присваивались.
Хищения в больнице стали нормой, а давно известно, что, когда
бессовестные деяния становятся нормой, никто не мучается угрызениями
совести. Чего мучиться, если ты этим каждодневно занимаешься?! Достоин
особой примечательности и тот факт, что практически никто из так называемых
медиков не смутился, когда следователи задавали им простой вопрос: а как же
больные?
Больные воспринимались ими как обуза, как нечто, мешавшее им жить, дышать
и вообще наслаждаться всеми прелестями жизни.
Медсестра М.:
- Я только в исключительных случаях давала больному по одной ампуле
омнопона, а в остальных вводила транквилизаторы, снимающие боль. По
рекомендации врачей я писала о якобы сделанных больному инъекциях. Так было
списано 22 ампулы омнопона. Такими дозами больного можно было загнать в
гроб.
Винить во всех грехах этих людей разваливающуюся экономику страны было бы
крайней натяжкой. Нет, эти люди очень хорошо знали, что делают, на что,
собственно, идут и к чему могут привести их действия.
Фиксируя порочную систему хищений, уголовное дело росло не по дням, а по
часам, разбухало. Главный же виновник пока так и не был найден. Читатель
уже, конечно, знает, что этим главным был не кто иной, как Роберт Шалвович
Хунтуа, но следователи пока в этом уверены не были. Уж слишком трудно было
поверить даже привычным ко всему оперативникам и следователям.
На вопрос, почему они так тщательно, чуть ли не десятки раз проверяли
признательные показания Хунтуа, следователь ответил:
- Роберт Шалвович производил впечатление обаятельного человека (вот
оно!). Его признания хороши, но нам предстояло учесть много различных
аспектов - ломка характера, эмоциональность горца, наконец, могла сложиться
ситуация, при которой группа расхитителей выставила его в качестве "амбала
для отмазки", то есть человека, берущего чужую вину на себя. Вот и пришлось
проводить очные ставки со всеми соучастниками, чтобы ни один из фактиков,
играющих на пользу Хунтуа, не был отвергнут или не замечен.
Наконец, 3 апреля 1992 года на руках Роберта Шалвовича были защелкнуты
наручники.
И выяснилось много такого, что повергло в шок даже следователей: человек,
которого обвиняли в расхищении наркотических средств, был... законченным
наркоманом!
Причем арестовывать его в тот день никто и не думал, но когда следователи
вошли к нему в кабинет, главврач больницы мало напоминал человека.
Выпученные глаза, звериный оскал и маловразумительные выкрики. Уже гораздо
позже Хунтуа признался, что в тот день он самолично ввел себе морфин, что
подтвердили и анализы.
Когда медики из 17-й горбольницы увидели, какой человек попал к ним для
обследования, у них тоже на первых порах просто не было слов, чтобы
прокомментировать это: впервые к ним попал человек, который звался
главврачом.
Специалисты-медики подтвердили: их коллега, Роберт Хунтуа, давно и прочно
дружит с наркотиками из группы опийных стимуляторов. И даже их мнение не
устраивало следователя, слишком серьезным было обвинение. Он призвал на
помощь сразу четырех светил медицины с одной целью: детальнее изучить
личность Роберта Шалвовича. И те пришли к весьма неутешительному выводу:
Хунтуа наркоман, причем не просто наркоман, он страдает полинаркоманией, и
давным-давно страдает. Таких личностей нельзя вообще подпускать к
руководящим должностям, а в этом случае преступник просто припал к самой
настоящей кормушке.
Одновременно с этим выяснилось, что сотрудники Хунтуа, то есть те, кто
работал под его началом, прекрасно видели, что творится с их шефом,
прекрасно видели и знали, что он - самый настоящий наркоман, но... молчали.
Кому хочется терять работу из-за негодяя? А то, что этот человек наносит
неисправимый вред больным, - что ж... На все воля Божья?!
Дома у Хунтуа нашли пистолет. Хунтуа заявил, что оружие ему подарил его
друг... главнокомандующий тогда всех вооруженных сил Грузии Тенгиз Кетовани.
Впоследствии выяснилось, что в квартире главврача оставил свое оружие
охранник министра обороны Грузии некий Кареули.
Постепенно облик Роберта Хунтуа выявлялся отчетливее, и он разительно
