Гильберт Кит Честертон
ПРОКЛЯТАЯ КНИГА
Профессор Опеншоу всегда шумно выходил из себя, когда
кто-нибудь называл его спиритуалистом или верующим в спири-
туализм. Это не исчерпывало, однако его запаса взрывчатых
веществ, ибо он выходил из себя также и в том случае, если
кто-нибудь называл его неверующим в спиритуализм. Он гордил-
ся тем, что всю свою жизнь посвятил исследованию метафизи-
ческих феноменов, и тем, что никогда не высказывал ни одного
намека по поводу того, действительно ли он считает метафизи-
ческими или только феноменальными.
Больше всего на свете профессор любил сидеть в кругу
правоверных спиритуалистов и рассказывать - с уничтожающими
описаниями, - как он разоблачал медиума за медиумом, раскры-
вал обман за обманом. Он действительно становился человеком
с большими детективными способностями и интуицией, как
только устремлял взгляд на объект, а он всегда устремлял
взгляд на медиума, как на в высшей степени подозрительный
объект.
Профессор Опеншоу - худощавый человек с львиной гривой
неопределенного цвета и гипнотическими глазами - беседовал с
патером Брауном, своим другом, на пороге отеля, где они про-
вели прошлую ночь и где только что позавтракали. Профессор
довольно поздно возвратился после одного из своих крупных
экспериментов, как всегда, раздраженный. И сейчас он все еще
мыслями был там, на войне, которую вел один, да и к тому же
против обеих сторон.
- О, я не говорю о вас, - говорил он. - Вы не верите в
это даже и тогда, когда это правда. Но все остальные вечно
спрашивают меня, что я пытаюсь доказать. Они, как видно не
соображают, что я человек науки. Человек науки ничего не пы-
тается доказать. Он пытается найти то, что само себя дока-
жет.
- Но он еще этого не нашел, - заметил патер Браун.
- Положим, у меня имеются кое-какие выводы, которые не
так уж отрицательны, как думает большинство, - ответил про-
фессор после минуты недовольного молчания. - Как бы то ни
было, если тут и можно что-то найти, то они ищут "что-то" не
там, где нужно. Все носит слишком театральный, cлишком по-
казной характер: их блестящая эктоплазма, трубный голос и
все остальное, сделанное по образцу старых мелодрам и шаб-
лонных исторических романов о семейном привидении! Я начинаю
думать, что если бы вместо исторических романов они занялись
историей, то действительно нашли бы что-нибудь... но только
не привидения.
- В конце концов, - сказал патер Браун, - привидения -
это только появления. Вы, кажется, говорили, что семейные
привидения существуют только для соблюдения приличий...
Рассеянный взгляд профессора внезапно остановился и
сосредоточился, словно перед ним стоял подозрительный меди-
ум. У профессора был теперь вид человека, ввинтившего в глаз
сильное увеличительное стекло. Не то чтобы он считал священ-
ника хоть сколько-нибудь похожим на подозрительного медиума,
но его поразило, что мысли друга так тесно совпали с его
собственными.
- Появления, - пробормотал он. - Как странно, что вы
- 8 -
сказали это именно теперь! Чем больше я сталкиваюсь с этим
предметом, тем яснее вижу: они проигрывают оттого, что ищут
одних только появлений. Вот если бы они хоть немного думали
об исчезновениях...
- Да, - сказал патер Браун, - в конце концов в настоя-
щих волшебных сказках не так много говорилось о появлениях
знаменитых волшебниц: пробуждение Титании или видение Оберо-
на при лунном свете... Однако существует бесчисленное коли-
чество легенд о людях, которые исчезли, были украдены вол-
шебницами. Напали ли вы на след Килмени и Тома Римера?
- Я напал на след обыкновенных современных людей, о ко-
торых вы читали в газетах, - ответил Опеншоу. - Можете смот-
реть на меня сколько угодно, но именно этим я сейчас занима-
юсь. Откровенно говоря, я думаю, что многие метафизические
появления вполне могут быть объяснены. Что является для меня
загадкой, так это исчезновения - в тех случаях, когда они не
метафизические. Это люди в газетах, которые исчезают, и ко-
торых никогда не находят, - если бы вы знали подробности,
как их знаю я... И вот только сегодня утром я получил
подтверждение - изумительное письмо от одного старого мисси-
онера, вполне почтенного старика. Сегодня он придет ко мне в
контору. Вы, может быть, согласитесь пообедать со мной, и я
вам сообщу результаты конфиденциально.
- Благодарю вас, я приду, если только, - сказал патер
Браун скромно, - если только не буду украден волшебницами.
Они расстались, и Опеншоу, завернув за угол, направился
к небольшой конторе, которую он нанимал по-соседству главным
образом для опубликования коротких статей и заметок о мета-
физических и психологических явлениях, написанных в крайне
сухом и агностическом тоне. У него был только один клерк: он
сидел за конторкой в передней комнате конторы, подбирал циф-
ры и факты для газетного отчета, и профессор замедлил шаги,
чтобы спросить у него, пришел ли м-р Прингль. Не переставая
складывать свои цифры, клерк ответил, что нет , и профессор
отправился в заднюю комнату, служащую ему кабинетом.
- Кстати, Берридж, - добавил он не оборачиваясь, - ког-
да придет м-р Прингль, пошлите его прямо ко мне. Можете не
прерывать работу. Я хотел бы, если возможно, чтобы эти за-
метки были закончены сегодня вечером. Оставьте их на моей
конторке, если я задержусь. И он вошел в свой кабинет, раз-
мышляя над проблемой, поднятой или, может быть, скорей ут-
верждается в нем именем Прингля. Самый уравновешенный из аг-
ностиков не лишен человеческих пристрастий, и возможно, что
письмо этого миссионера имело в глазах профессора большой
вес потому, что оно обещало подтвердить его собственные ги-
потезы. Он уселся в свое удобное, широкое кресло ,перед
портретом Монтеня и снова перечитал краткое письмо преподоб-
ного Льюка Прингля.
Никому не были известны лучше, чем профессору Опеншоу,
отличительные признаки письма неврастеника: нагромождение
деталей, тончайший почерк, ненужная растянутость и повторе-
ния. Ничего подобного в данном случае не было: короткое, де-
ловое, напечатанное на машинке сообщение о том, что автор
письма столкнулся с несколькими любопытными случаями исчез-
новения, а это явление как будто бы относится к области, ко-
торая интересует профессора, изучающего проблемы метафизики.
Письмо произвело на профессора благоприятное впечатление,
это благоприятное впечатление сохранилось у него, несмотря
на легкое удивление, и тогда, когда, подняв глаза, он уви-
дел, что преподобный Льюк Прингль уже находится в комнате.
-Ваш клерк сказал мне , чтобы я пошел прямо к вам, -
- 9 -
сказал м-р Прингль извиняющимся тоном, но с широкой и до-
вольно приятной улыбкой .
Улыбка была частично скрыта зарослями рыжевато-серой
бороды и бакенбард - настоящие джунгли бороды, такие вырас-
тают иногда на лицах белых людей, живущих в джунглях! - но
глаза над вздернутым носом не имели в себе ничего диковинно-
го или чужеземного. Опеншоу сразу же обратил на него сосре-
доточенный разоблачающий и испепеляющий взгляд скептического
анализа. Нелепая борода могла принадлежать психопату, но
глаза совершенно противоречили бороде, они были наполнены
тем открытым и дружеским смехом, какого никогда не увидишь
на лицах серьезных мошенников и серьезных маньяков.
По мнению профессора Опеншоу, от человека с такими гла-
зами можно скорее ожидать веселого скептицизма, такой чело-
век должен был громко выражать свое поверхностное, но иск-
реннее презрение к привидениям и духам. Как бы то ни было,
профессиональный плут не позволил бы себе выглядеть столь
легкомысленно. Человек был застегнут по самое горло в старый
потертый плащ, и ничего в его одежде не указывало на его
сан: впрочем, миссионеры из пустынных местностей не всегда
считают нужным одеваться, как священники.
- Вы, вероятно, думаете, профессор, что все это очеред-
ная мистификация, - сказал м-р Прингль с какой-то абст-
рактной веселостью. - Так или иначе, я должен рассказать мою
историю кому-нибудь, кто сможет ее понять, потому что она
подлинна. И, кроме того, отбросив шутки в сторону, она не
только подлинна, но и трагична. Так вот, короче говоря, я
служил миссионером в Ниа-Ниа, в одной из местностей Западной
Африки, в гуще лесов, где почти единственным, кроме меня,
белым человеком был начальник округа капитан Вейлс. Мы были
с ним очень дружны. Нельзя сказать, что он симпатизировал
миссионерству, он был, если можно так выразиться, человеком
тупым во многих отношениях, одним из людей действия, с квад-
ратным черепом и квадратными плечами, которые вряд ли счита-
ют для себя необходимым думать. Вот это и делает данный слу-
чай еще более странным. Однажды после недолгого отсутствия
он вернулся в лес, в свою палатку, и сказал, что с ним прои-
зошло очень забавное происшествие и теперь он не знает, что
ему делать.В руках у него была старая книга в порыжевшем пе-
реплете, и он положил ее на стол рядом со своим револьвером
и старым арабским мечом, который, очевидно, хранил, как ред-
кость. Он сказал, что эта книга принадлежала одному человеку
с лодки, которая только что отплыла, и что человек этот пок-
лялся, будто никто не должен раскрывать эту книгу или загля-
дывать в нее, если не хочет быть унесенным дьяволом, или ис-
чезнуть, или еще что-то в этом роде. Вейлс сказал ему, что,
разумеется, все это ерунда, и они поссорились, и, кажется, в
результате этот человек, отвергая упрек в трусости и суеве-
рии, на самом деле заглянул в книгу, моментально уронил ее,
шагнул к краю лодки и ...
-Одну минутку,- сказал профессор, что-то записывавший.
- Прежде чем вы продолжите рассказ, скажите мне вот что: го-
ворил человек Вейлсу, где он взял книгу или кому она принад-
лежала раньше?
- Да, - ответил Прингль, теперь совершенно серьезный, -
кажется, он сказал, что везет эту книгу обратно д-ру Ханки,
путешественнику по Востоку, находящемуся в Англии. Ханки она
