А ревнивые мысли поют на мотив:
У хирама уж слишком красивая рожа-
Попозировать хочет моя суламифь.
Но ведь я ,соломон,мудрецом называюсь,
И хирама из тира мне звать не резон...
"хорошо,суламифь,хорошо,постараюсь!
Подарит тебе статую царь соломон..."
Царь тихонько от шалуньи
Шлет к хираму в тир гонца,
И в седьмое новолунье
У парадного крыльца
Соломонова дворца
Появился караван
Из тринадцати верблюдов,
И на них литое чудо-
Отвратительней верблюда-
Медный в шесть локтей болван!
Стража,чернь и служки храма
Наседают на хирама:
"идол?чей?кому?зачем?"
Но хирам бесстрастно нем.
Вдруг выходит соломон.
Смотрит:"что это за гриф
С безобразно длинным носом?!"
Не смущаясь сим вопросом,
Медник молвит:"суламифь".
"ах!"- сорвалось с нежных уст,
И живая суламита
На плиту из малахита
Опускается без чувств...
Царь,взбесясь,уже мечом
Замахнулся на хирама,
Но хирам повел плечом:
"соломон,побойся срама!
Не спьяна и не во сне
Лил я медь,
О царь сердитый,
Вот пергамент твой ко мне
С описаньем суламиты:
Нос ее-башня ливана!
Ланиты ее-половинки граната.
Рот-как земля ханаана,
И брови-как два корабельных каната.
Сосцы ее-юные серны,
И груди-как две виноградные кисти,
Глаза-золотые цистерны,
Ресницы-как вечнозеленые листья.
Чрево-как ворох пшеницы,
Обрамленный гирляндою лилий,
Бедра-как две кобылицы,
Кобылицы в кремовом мыле...
Кудри- как козы стадами,
Зубы-как бритые овцы с приплодом,
Шея -как столп со щитами,
И пупок-как арбуз,намазанный медом!"
В свите хохот заглушенный.улыбается хирам.
Соломон,совсем смущенный,говорит:"пошел
К чертям!
Все,что следует по счету,ты получишь
За работу...
Ты-лудильщик,а не медник,ты сапожник...
Стыд и срам!"
С бородою по колена,из толпы пророк аврам
Выступает вдохновенно:"ты виновен-
Не хирам!
Но не стоит волноваться,всякий может
Увлекаться:
Ты писал и расскакался,как козуля
По горам.
"песня песней"-это чудо! и бессилен здесь
Хирам.
Что он делал?вылил блюдо в дни,когда ты
Строил храм...
Но клянусь!в двадцатом веке по рождении
Мессии
Молодые человеки возродят твой стиль в
России..."
Суламифь открывает глаза.
Соломон наклонился над нею:
"не волнуйся, моя бирюза!
Я послал уж гонца к амонею.
Он хоть стар,но прилежен,как вол.
Говорят,замечательный медник...
А хирам твой-бездарный осел
И при этом еще привередник!
Будет статуя здесь-не проси-
Через два или три новолунья".
И в ответ прошептала "меRсI!"
Суламифь,молодая шалунья.
****
1908
Весна мертвецов
Зашевелились корни
Деревьев и кустов.
Растаял снег на дерне
И около крестов.
Оттаявшие кости
Брыкаются со сна,
И бродит на погосте
Весенняя луна.
Вот вылезли скелеты
Из тесных скользких ям.
Белеют туалеты
Мужчин и рядом-дам.
Мужчины жмут им ручки,
Уводят в лунный сад.
И все земные штучки
При этом говорят.
Шуршание.вздохи.шепот.
Бряцание костей.
И слышен скорбный ропот
Из глубины аллей:
"мадам!плохое дело...
Осмелюсь вам открыть:
Увы,истлело тело-
И нечем мне любить!"
****
1910
Бегство
Зеленой плесенью покрыты кровли башен.
Зубцы стены змеятся вкруг кремля.
Закат пунцовой бронзою окрашен.
Над куполами золотом пыля,
Садится солнце сдержанно и сонно,
И древних туч узор заткал полнебосклона.
Царь-колокол зевает старой раной ,
Царь-пушка зев уперла в небеса,
Как арбузы охвачены нирваной,
Спят ядра грузные,не веря в чудеса,-
Им никогда не влезть в жерло родное
И не рыгнуть в огне,свистя и воя...
У красного крыльца, в цветных полукафтаньях е
Верзилы певчие ждут,полы подобрав.
В лиловом сумраке свивая очертанья,
Старинным золотом горит плеяда глав,
А дальше терема,расписанные ярко.
И каменных ворот зияющая арка.
Проезжий в котелке,играя модной палкой,
В наполеоновские пушки постучал,
Вздохнул,зевнул,взглянул и, улыбаясь жалко,
Поправил галстук,хмыкнул,помычал-
И подошел к стене: все главы,главы,главы
В последнем золоте закатно-красной лавы...
Широкий перезвон басов-колоколов
Унизан бойкою серебряною дробью.
Ряды опричников,монахов и стрельцов
Бесшумно выросли,и ,хмурясь исподлобья,
Проходит грозный в черном клобуке,
С железным костылем в сухой руке.
Скорее в город ! современность ближе-
Проезжий в котелке как бешеный подрал.
Сесть в узенький трамвай,мечтать,что ты
В париже,
И по уши уйти в людской кипящий вал!
В случайный ресторан забраться по пути,
Газету в руки взять и сердцем отойти...
"эй,человек,скорей вина и ужин!"
Кокотка в красном дрогнула икрой.
"маDам, присядьте...я москвой контужен!
Я одинок... о,будьте мне сестрой".
-"сестрой,женой иль тещей-чем угодно,-
На этот вечер я совсем свободна".
Он ей в глаза смотрел и плакал зло и пьяно:
"ты не царь-колокол?не башня из кремля?"
Она,смеясь, носком толкнула фортепьяно,
Мотнула шляпкой и сказала:"тля!"
Потом он взял ее в гостиницу с собой,
И там она была ему сестрой.
****
1909
Карнавал в гейдельберге
Город спятил.людям надоели
Платья серых будней,пиджаки,
Люди тряпки пестрые надели,
Люди все сегодня- дураки.
Умничать никто не хочет больше,
Так приятно быть самим собой...
Вот костюм кичливой старой польши,
Вот бродяги шествуют гурьбой.
Глупый михель с пышной супругой
Семенит и машет колпаком,
Белый клоун надрывается белугой
И грозит кому-то кулаком.
Ни проехать,
Ни пройти,
Засыпают конфетти,
Щиплют пухленьких жеманниц.
Нет манер,хоть прочь рубаху!
Дамы бьют мужчин с размаху,
День во власти шумных пьяниц.
Над толпою серпантин
Сетью пестрых паутин
Перевился и трепещет.
Треск хлопушек,свист и вой,
Словно бешеный прибой,
Рвется в воздухе и плещет.
Идут,обнявшись,смеясь и толкаясь,
В открытые настежь пивные.
Идут,как братья,шумя и ругаясь,
И все такие смешные...
Смех людей соединил,
Каждый ел и каждый пил,
Каждый делался ребенком.
Вон судья навеселе
Пляшет джигу на столе,
Вон купец пищит котенком.
Хор студентов свеж и волен,-
Слава сильным голосам!
Город счастлив и доволен,
Льется пиво по столам...
Ходят кельнерши в нарядах-
Та матросом,та пажом,
Страсть и дерзость в томных взглядах:
"помани,и...обожжем!"
Пусть завтра опять наступают будни.
Пусть люди наденут опять пиджаки
И будут спать еще непробудней,-
Сегодня мы все-дураки...
Братья!женщины не щепки-
Губы жарки,ласки крепки,
Как венгерское вино.
Пейте,лейте прочь жеманство!
Завтра трезвость,нынче пьянство...
Руки вместе- и на дно!
****
1909
Из "шмецких" воспоминаний
Посвящается а. григорьеву
У берега моря кофейня.как вкусен густой
Шоколад!
Лиловая жирная дама глядит у воды на закат.
Мадам,отодвиньтесь немножко!подвиньте ваш
Грузный баркас.
Вы задом заставили солнце,а солнце прекраснее
Вас..."
Сосед мой краснеет,как клюква,и смотрит
Сконфуженно вбок.
"не бойся! она не услышит: в ушах ее ватный
Клочок".
По тихой веранде гуляет лишь ветер да пара
Щенят.
Закатные волны вскипают, шипят и любовно
Звенят.
Весь запад в пунцовых пионах,и тени играют
С песком.
А воздух вливается в ноздри тягучим парным
Молоком.
"михайлович,дай папироску!" прекрасно сидеть
В темноте,
Не думать и чувствовать тихо,как краски
Растут в высоте.
О,море верней валерьяны врачует от скорби и
Зла...
Фонарщик зажег уже звезды,и грузная дама
Ушла.
Над самой водою далеко,как сонный,усталый
Глазок,
Садится в шипящее море цветной,огневой ободок.
До трех просчитать не успели,он вздрогнул и
Тихо нырнул,
А с моря уже доносился ночной нарастающий
Гул...
****
1908
Шмецке,вблизи гугенбурга
Искатель
Из дневника современника
С горя я пошел к врачу.
Врач пенсне напялил на нос:
"нервность, слабость.очень рано-с.
Ну-с,так я вам закачу
Гунияди-янос".
Кровь ударила в виски:
Гунияди?!от вопросов,
От безверья,от тоски?!
Врач сказал:"я не философ.
До-свиданья".
Я к философу пришел:
"есть ли цель?иль книги-ширмы?
Правда"школ"-ведь правда фирмы?
Я живу,как темный вол.
Об'ясните!"
Заходил цветной халат
Парой егеревских нижних:
"здесь бессилен сам сократ!
Вы-профан.ищите ближних".
-"очень рад".
В переулке я поймал
Человека с ясным взглядом.
Я пошел тихонько рядом:
"здравствуй, ближний..."-"вы нахал!"
-"извините..."
Я пришел домой в чаду,
Переполненный раздумьем.
Мысль играла в чехарду
То с насмешкой, то с безумьем.
Пропаду!
Тихо входит няня в дверь.
Вот еще один философ:
Плюнь да веруй-без вопросов".
-"в гунияди?"
-"гу-ни-я-ди?кто такой?
Не немецкий ли святой?
Для спасения души-
Все святые хороши..."
Вышла.
****
1909
***
Все в штанах,скроенных одинаково,
При усах,в пальто и в котелках.
Я похож на улице на всякого
И совсем теряюсь на углах...
Как бы мне не обменяться личностью:
Он войдет в меня,а я в него,-
Я охвачен полной безразличностью
И боюсь решительно всего...
Проклинаю культуру!срываю подтяжки!
Растопчу котелок! растерзаю пиджак!!
Я завидую каждой отдельной букашке,
Я живу,как последний дурак...
В лес!к озерам и девственным елям!
Буду лазить, как рысь по шершавым стволам.
Надоело ходить по шаблонным панелям
И смотреть на подкрашенных дам!
Принесет мне ворона швейцарского сыра,
У заблудшей козы надою молока.
Если к вечеру станет прохладно и сыро,
Обложу себе мохом бока.
Там не будет газетных статей и отчетов.
Можно лечь под сосной и немножко повыть.
Иль украсть из дупла вкусно пахнущих сотов.
Или землю от скуки порыть...
А настанет зима- упираться не стану:
Буду голоден,сир,малокровен и гол,
И пойду к лейтенанту,к приятелу глану:
У него даровая квартира и стол.
И скажу:"лейтенант!я российский писатель,
Я без паспорта в лес из столицы ушел,
Я устал,как собака и-веришь,приятель,-
Как семьсот аллигаторов зол!
Люди в городе гибнут,как жалкие слизни,
Я хотел свою старую шкуру спасти.
Лейтенант!я бежал от бессмысленной жизни
И к тебе захожу по пути..."
Мудрый глан ничего мне на это не скажет,
Принесет мне дичины,вина,творогу...
Только пусть меня глан основательно свяжет,
А иначе-я в город сбегу.
****
1907
Опять
Опять опадают кусты и деревья,
Бронхитное небо слезится опять,
И дачники,бросив сырые кочевья,
Бегут,ошалевшие,вспять.
Опять перестроив и душу и тело
(цветочки и в летнее солнце-увы!)
Творим городское,ненужное дело
До новой весенней травы.
Начало сезона.ни света,ни красок,
Как призраки,носятся тени людей...
Опять одинаковость сереньких масок
От гения до лошадей.
По улицам шляется смерть.
Проклинает
Безрадостный город и жизнь без надежд,
С презреньем,зевая,на землю толкает
Несчастных,случайных невежд.
А рядом духовная смерть свирепеет
И сослепу косит,пьяна и сильна.
Все мало и мало-коса не тупеет,
И даль безнадежно черна.
Что будет?опять соберутся гучковы
И мелочи будут,скучая,жевать.
А мелочи будут сплетаться в оковы,
И их никому не порвать.
О,дом сумасшедших,огромный и грязный!
К оконным глазницам припал человек:
Он видит бесформенный мрак безобразный,
И в страхе,что это навек.
В мучительной жажде надежды и красок
Выходит на улицу,ищет людей...
Как страшно найти одинаковость масок
От гения до лошадей!
****
1908
Культурная работа
Утро.мутные стекла как бельма,
Самовар на столе замолчал.
Прочел о визитах вильгельма
И сразу смертельно устал.
Шагал от дверей до окошка.
Барабанил марш по стеклу
И следил, как хозяйская кошка
Ловила свой хвост на полу.
Свистал.рассматривал тупо
Комод,"остров мертвых",кровать.
Это было и скучно и глупо-
И опять начинал я шагать.
Взял маркса.поставил на полку.
Взял гете-и тоже назад.
Зевая,подглядывал в щелку,
Как соседка пила шоколад.
Напялил пиджак и пальтишко
И вышел.думал,курил...
При мне какой-то мальчишка
На мосту под трамвай угодил.
Сбежались. я тоже сбежался.
Кричали .я тоже кричал,
Махал рукой возмущался
И карточку приставу дал.
Пошел на выставку.злился.
