Я достал свою визитную карточку и протянул ей. Ее пальцы были влажными
и липкими, но я не мог винить в этом человека, живущего в Лос-Анджелесе без
кондиционера.
-- Выметайтесь, или я позову полицию, -- прохрипел таракан.
-- Мне надо поговорить с вами обоими, -- сказала Патрисия Огден. -- Моя
клиентка...
Выходя на лестничную клетку, я притворил за собой дверь.
Спускаться вниз было гораздо легче, но, на этот раз, меня заботила
мысль, сколько деталей от нашего автомобиля успели снять, и я даже не
обращал внимания на царивший на лестнице запах. Когда поверхностный осмотр
показал, что наш автомобиль сможет проехать пару кварталов, я начал
подумывать, как бы открутить дворники у машины Патрисии.
-- Думаешь, она тебе позвонит?-- голос Франсуаз был хмур.
-- Естественно, -- кивнул я. -- Они прибегут оба, не позднее, чем этим
вечером. Как я себя вел?
Франсуаз повернула голову, ее волосы переливались в солнечном свете.
-- Ты растаял, как только увидел ее, -- сказала она. -- Возможно, у вас
есть будущее. Мне жаль вас. Тьфу.
-- Я говорил это специально, -- я вырулил на главную улицу. -- На самом
деле я так не думаю. Уверен, что она -- сосуд порока, а ее мысли пропитаны
злом. Но на этот раз она встретила достойного противника. Я хитроумно
заманил ее в ловушку ...
Франсуаз вздохнула и ее глубокие серые глаза обратились в мою сторону.
-- Самое печальное, -- задумчиво произнесла она, -- что в основе всех
этих рыцарских помыслов мужчин, выглядящий на первый взгляд донельзя
благородно, лежит всего лишь низменная страсть к обладанию каждой миловидной
женщиной, попадающейся им на пути. В большинстве случаев это оказывается
невозможным в прямом смысле, и тогда стремление маскируется под видом
крепкого мужского плеча.
-- Ты несправедлива, -- я был полностью уверен в своей правоте. -- Меня
вовсе не прельщают всякие там забитые невинные овечки вроде Феникс и Коры,
если ты это имеешь в виду. Напротив, мне нравятся ядовитые змеи, стервы и
хищницы.
Сказав это, я начал отсчитывать про себя секунды. Прошло ровно
одиннадцать, пока Франсуаз поняла, кого именно я имел в виду.
6
Нам потребовалось некоторое время, чтобы решить, кто из нас должен
пойти к доктору Бано. Франсуаз полагала, что мы вполне можем пойти вместе
под нашими настоящими именами и задать несколько прямых обезоруживающих
вопросов. Однако тогда, возразил я, что доктор испугается нас настолько, что
полезет под кровать и потеряет дар речи. В таком случае, он окажется для нас
абсолютно бесполезным.
Франсуаз возразила, что мой сарказм абсолютно неуместен, и если у меня
есть план получше, я могу немедленно претворить его в жизнь. Я потрепал ее
по откормленной щечке и велел ждать в машине. Поскольку доктор Бано не
являлся женщиной, девушка могла быть полностью уверена в моей стойкости по
отношению к нему. На это Франсуаз пробубнила что-то про мадам Бабочку,
правда, я так и не понял, к чему это было сказано, а спрашивать не захотел.
После этого я распустил галстук, снял его и начал расстегивать верхнюю
пуговицу рубашки. Франсуаз, нахмурившись, посмотрела на меня и сказала, что
уже вышла из того возраста, когда девушка находит что-то особенное в том,
чтобы забавляться на заднем сиденье автомобиля. Но я не стал обращать
внимания на ее слова, слегка взЦерошил волосы, и, посмотрев в зеркальце
заднего вида, пришел к выводу, что выгляжу достаточно убедительно.
Засим я вылез наружу и пожелал красавице приятного времяпрепровождения.
Найти доктора Бано оказалось вовсе не так сложно, как я опасался
вначале. У меня не было ощущения, что Стивен Элко солгал мне, называя это
имя, однако я мало рассчитывал на то, что гость из Юго-Восточной Азии
зарегистрируется где-нибудь под ним. Когда я давал Гарде поручение обзвонить
все отели, мотели и клоповники Лос-Анджелеса, то делал это исключительно для
очистки совести.
И все же наша секретарша смогла добиться успеха. Я привык к тому, что
она способна на свершения, которые на первый взгляд находятся далеко за
барьером ее Ай Кью, и потому принял это как должное.
Отель, в котором остановился доктор Бано, был именно таким, в каком
средней руки иностранец может сложить для просушки свои усталые косточки.
Разумеется, я не знал длину рук приезжего, возможно, у себя на родине это
был один из боссов Триады, но в этом городе он предпочитал не выделяться.
Низенький клерк с выпученными глазами и помятой форменной рубашке,
воротник которой уже начал просаливаться, поднял на меня круглую голову и
вопросительно улыбнулся.
-- В вашем отеле остановился один мой друг, -- я положил руки на
стойку. Пусть не надеется, будто мои пальцы потянулся за чаевыми. -- Мы
договорились встретиться с ним. Доктор Бано.
Клерк немного пожевал губами, но то, что находилось у него во рту, не
вызвало у него прилива энтузиазма, и он решил его не проглатывать.
-- Я должен позвонить, -- наконец изрек он, и его пальцы потянулись к
трубке телефона. Они были такими же мокрыми и липкими, как у Феникс Джордан,
хотя в холле работали два кондиционера.
Пока он вел переговоры на высшем уровне, я вертел головой и постукивал
по стойке. Мне казалось, что в своей теперешней роли я должен вести себя
именно так.
-- Доктор Бано ждет вас, -- клерк положил трубку, и с моего места мне
было видно, что она покрылась чем-то влажным, побывав в обЦятиях его
пальцев. -- Номер триста седьмой.
Я кивнул и засеменил к лифту.
-- Постойте, -- донесшийся сзади голос клерка заставил меня
остановиться. -- Если вы на самом деле его друг, то не ответите ли мне на
один вопрос. -- Он вертел в пальцах помятый бланк, отпечатанный на
желтоватой бумаге. -- У меня здесь записано -- доктор Д. Бано. Каково его
полное имя?
-- Диолектиадис, -- без запинки ответил я. -- Его мать была гречанкой.
-- Вот как, -- хмыкнул клерк. -- А по виду и не скажешь.
Пока я поднимался в лифте, я прислушивался к себе, -- не станет ли мне
вдруг стыдно. Выйдя на нужном этаже, я пришел к выводу, что испытывал в
последний раз подобные чувства в тот день, когда в пятилетнем возрасте вылил
чашку вишневого мусса с цукатами и сливками на брюки британского консула,
ужинавшего с моими родителями. Несколько недель я не мог простить себя этого
промаха. Моей настоящей мишенью была жена консула.
Можно было бы написать целую книгу о том, что делают люди в гостиничном
номере, пока из холла к ним поднимается неизвестный для решительного
разговора. У меня создалось впечатление, что доктор Бано не делал ничего.
Когда я позвонил, прошло ровно столько времени, сколько необходимо для
марш-броска до двери, а, отперев замок, он просто отступил назад, давая мне
пройти.
-- Рад с вами познакомиться, доктор, -- солгал я. Его рукопожатие было
крепким и уверенным. В его номере было жарче, чем в холле, -- наверное,
кондиционер здесь барахлил. Однако ладонь доктора Бано была идеально сухой,
как высохшая деревяшка.
-- Новое знакомство обогащает жизнь человека, -- в его глазах не было
сарказма. -- Я До Ченг Бано, доктор философии.
-- Я тоже мог бы стать доктором чего-нибудь, если бы любил читать, --
поделился с ним я, проходя в комнату.
У него хватило ума понять, что я не собираюсь называть своего имени.
-- Книги -- не единственное, что можно читать, -- рука доктора Бано
плавно взмыла в воздух, как бы подчеркивая сентенцию и одновременно указывая
мне на кресло. -- Природа, что окружает нас, люди, и наш собственный
внутренний мир порой могут научить большему, чем все книги мира.
Я пожалел, что все-таки не взял с собой Франсуаз. Это она у нас любит
говорить благоглупости.
Он не стал предлагать мне выпить, то ли понимал, что я пришел сюда не
утолять жажду, то ли на его родине гостей принято угощать глубокомысленными
высказываниями. Погрузись я в молчание, мой собеседник наверняка выдал бы
что-нибудь еще, поэтому я произнес:
-- Дошли до меня слухи, что вас интересует парень по имени Рендалл.
Я привык смотреть в глаза человеку, с которым разговариваю, однако в
данном случае я с тем же успехом мог бы этого и не делать. Темные глаза
доктора Бано были столь же непроницаемы, как мозг колледжского профессора.
-- Я прибыл в вашу страну недавно, -- голос моего собеседника был
бесстрастно вежлив. -- И не перестаю удивляться ей. Я уже успел заметить,
как быстро распространяются здесь слухи -- истинные и ложные.
Я усмехнулся.
-- Вам вовсе незачем скрытничать, мистер Бано. Я ни о чем не спрашиваю
вас. Более того, -- это я собираюсь вам кое-что сообщить. Конечно, степени
доктора философии у меня нет, но, -- я покрутил в воздухе пальцами, входя в
роль мелкого информатора. -- Кое-что свеженькое. Конечно, это будет стоить
денег.
Доктор Бано чуть улыбнулся. Я поздравил себя с тем, что не попытался
задавать ему вопросы.
-- Деньги -- лишь сухой песок в безжизненной пустыне, -- произнес он.
-- Так говорят арабы. Но для знания нельзя определить цены.
Я поднялся и посмотрел на него сверху вниз.
-- Не знаю, как там делают дела у вас на Востоке, -- резко сказал я. --
У арабов там или еще у кого. Но у нас, их явно делают иначе. Если товар вам
нужен, я могу его достать. Если нет, -- мы зря теряем время. Итак?
Возможно, мне не следовало на него давить, но я в этом сомневался.
Поднимаясь в номер, я рассчитывал прощупать почву и выяснить, какой длины
зубы этот парень отрастил на Уесли Рендалла. Но теперь стало ясно, что
хитрить с ним было бесполезно. То ли восточная философия не столь
бессмысленна, как западная, то ли доктор Бано просто не был дураком. В любом
случае, я решил не прилагать больше усилий. С тем же успехом я мог бы
попытаться закадрить фонарный столб.
Доктор Бано посмотрел на меня, как мне показалось, с осуждением и
жалостью к уровню моего развития.
-- Я заинтересован, -- коротко сказал он. -- У вас есть что-то сейчас?
-- Сперва надо договориться, -- я не стал возвращаться в кресло.
Говорить больше было не о чем, а сиденье оказалось жестким.
-- Тогда считайте, что это уже сделано, -- теперь, когда я стоял, мне
было видно, что идеально ровная спина доктора Бано не касается спинки
кресла. -- Вы знаете, где меня найти.
Если бы описать моего собеседника предстояло поэту, он наверняка
сравнил бы его глаза с холодными драгоценными камнями. Я попытался придумать
другое, менее лестное сравнение, но в тот момент ничего подходящего в голову
не пришло. Очевидно, потому, что я не поэт.
Для пущей важности я заложил руки в карманы, послал прощальный кивок
сидевшему в кресле собеседнику и просочился через дверь. Где-то я совершил
ошибку. Я был почти уверен, что он клюнет на имя Уесли Рендалла. Теперь
становилось ясно, что если наживка и окажется в его животе, то только
посредством хирургического вмешательства.
-- Поговорили с мистером Бано? -- пучеглазая голова клерка повернулась
ко мне подобно башне танка при приближении цели.
-- Знаете ли, -- сказал я, задержавшись у стойки, -- а ведь его мать
вовсе не была гречанкой.
7
-- Как ты, Кларенс?
Зубы Джейсона Картера скалились в отеческой улыбке.
-- Джонатан не смог прийти, ты знаешь, он все еще в больнице, -- сухие
пальцы банкира крепко сжимали голову племянника. Кларенс чувствовал себя
несколько неудобно, но ни за какой клад мира он бы не отстранился. -- Но мы
все пришли. Я, Лиза.
-- Поздравляю, Кларенс, -- его кузина приблизилась к нему и крепко
