красовался внушавший опасения кровоподтек.
- Куда угодно. Как можно дальше.
- Он может последовать за нами. Нашел же он дорогу в Уолтхэм. - Шон
со страхом вгляделся в темноту за окнами закусочной. - Позавчера он шел за
мной. В Бостоне. В тумане я принял его за играющего в какую-то игру
ребенка. Думаю, тогда меня тоже спас свет.
- Свет? Ты думаешь, это свет заставил его убежать?
Шон кивнул.
- Ты же видела, что стало с его рукой.
Теперь Энджела смотрела на него напряженно, в упор.
- Из-за света? Тогда что же это было... вампир, что ли?
Шон, безучастно глядевший в стол, изумленно покачал головой.
- Не знаю. Но поглядеть, как он реагирует на свет, так... - Голос
Шона замер - заканчивать фразу не хотелось.
- Шон? Ты ведь знаешь. Скажи мне. Ты должен. - Энджела заглядывала
мужу в глаза, вытягивая из него слова.
- Я думаю, это могло быть то, о чем мне рассказывал доктор Маккей.
- Доктор Маккей? - Теперь к ужасу примешалось удивление.
- Тогда я думал, что все это чушь собачья. Мне казалось, что и он
думает так же. - Шон недоверчиво покрутил головой. - Но, чем бы ни была
эта тварь, воображаемой ее не назовешь. Она была настоящей и вещественной,
как... как саблезубый тигр.
Он умолк, не желая продолжать. Но Энджела все еще не сводила с него
внимательных глаз. Наконец, Шон тихо проговорил:
- Он назвал их "богганы".
- Их?
Он кивнул.
- Они - часть кельтского фольклора. Маккей сказал, что считается,
будто они... ну... меняют в течение дня свое обличье. Чтобы защититься от
яркого света.
Тогда Энджела поняла. Этого-то она и боялась. Сбылись ее самые худшие
кошмары. Она опустила голову и посмотрела себе в колени, на крепко
стиснутые руки.
- Ты хочешь сказать, что они превращаются в камни. - Голос Энджелы
был едва слышен. - Ты ведь это пытаешься сказать, правда? Они
оборачиваются камнями.
Шон угрюмо кивнул.
Минуту они просидели молча. Подошла официантка. Шон пробормотал: два
кофе, и она опять удалилась.
- Мы могли бы пожить у Черил, - оцепенело сказала Энджела. - Или у
мамы в Вашингтоне.
Шон нахмурился.
- Ты хочешь втянуть в это и их? Как Фиону? Или как миссис Салливэн?
- Значит, ты и сам веришь в это?
Если бы Шон мог, он бы рассмеялся.
- После того, что я пережил сегодня вечером, я готов поверить во что
угодно.
- Но больше не поверит никто, - медленно проговорила Энджела. И, не в
силах справиться с собой, задрожала. Шон обвил рукой ее плечи.
- Что нам делать? - тоскливо прошептала она. - Нам никто не может
помочь. Мы никогда не освободимся от него.
- Тогда, наверное, придется самим постоять за себя.
- Как? Как ты убьешь такое существо?
Шону было нечего ответить.
- Может быть, Маккей знает, как.
Шон вздохнул.
- Может быть. Но он читал о них в книгах, и только. По его мнению это
просто старые сказки. - Его глаза сузились. - Но в Англии был еще один
такой камень. Профессор рассказал мне о нем. От него якобы избавился
священник. Закопав на кладбище. Что-то в этом роде.
Энджела резко втянула воздух.
- Кашель. Ну, конечно.
Шон удивленно посмотрел на нее. Она неподвижно смотрела куда-то
вдаль.
- Мы должны отвезти его обратно в Кашель. Туда, где мы его нашли.
Маккей говорил, что это место особенное. Может быть, это и есть решение.
- Свет. Холодное железо. Могущество Патрика, - медленно повторил Шон.
Оба погрузились в молчание, думая о долгой дороге назад в Ирландию.
Сперва следовало изловить эту тварь. И удержать ее.
- По-моему, стоит попробовать сперва уничтожить его здесь, - сказал
Шон.
- Уничтожить? Как? - Голос Энджелы сорвался на визг.
Шон оглянулся на других посетителей закусочной. Кажется, никто ничего
не заметил.
- В темноте он уязвим, - напомнил он.
Они уставились в заоконную тьму.
- Почему мы? - слабым голосом спросила Энджела. - Почему ему
понадобилось выбрать именно нас?
Шон не сумел ответить.
- Ему нужен мой ребенок. Вот чего он дожидается, - прошептала она,
отвечая на свой вопрос.
Шон надолго задумался, но не поправил жену.
Она повернулась к мужу. На лице было крупными буквами написано
отчаяние.
- Как нам его изловить? - запричитала она. - Он может быть где
угодно!
Шон вглядывался во мрак ночи.
- Думаю, он сам вернется, - спокойно сказал он. - Он... - Шон
помолчал, осторожно подбирая слова. - Ему теперь нужно свести большие
счеты. Догадываюсь, что ждать слишком долго нам не придется.
Остаток ночи они провели в кембриджском мотеле. Паренек за стойкой
администратора заметил состояние Шона. Оно не бросилось бы в глаза только
слепому. Подозрительно оглядев странного посетителя он, однако, ничего не
сказал и просто протянул им ключи.
Гасить свет в номере они не стали.
Спали оба плохо.
Наконец перед рассветом Энджела задремала.
Шон лежал рядом с ней, лихорадочно соображая. Владевший им последние
несколько часов ужас, от которого цепенел рассудок, ослабил свою хватку и
позволил голове с грехом пополам заработать вновь.
Однако было понятно, что его общему представлению об устройстве мира,
о том, что реально, а что нет, бросили вызов. Последствия этого и ощущал
теперь Шон. Он чувствовал себя оторвавшимся от ветки падающим листком,
совершенно затерянным, безнадежно планирующим в бездну кошмара, где могло
случиться все, что угодно.
Шон сопротивлялся, что было сил, внушая себе, что столкновение с
тварью не означает, будто нужно презреть благоразумие и отказаться от
способности мыслить. На самом деле оно означало, что у реальности неровные
края. С лазейками. С тайнами. С мало кому заметными зонами. Впрочем, может
статься, их просто благоразумно не замечали, а то и принимали как должное,
что одно и то же. Подобных явлений множество, внушал себе Шон. Обычных
явлений. В науке - принцип Маха, например. Или теория вероятности. Никто
не знает, почему ее принципы срабатывают. Они просто срабатывают, и все.
Ученые больше не пытались объяснять, втолковывать вам, "почему". Они лишь
преподносили зарегистрированные явления. Явления как таковые. Цифры.
Наблюдения. Позже, если удавалось, они увязывали их в единое целое, в
осмысленную структуру, в уравнение. Потом объявлялся еще кто-нибудь вроде
Эйнштейна и переписывал это уравнение. Но всегда важнее всего были
наблюдения. Все и всяческие. Не только удобные, но и неудобные тоже. К
которым относилось все то, что так восхищало людей вроде Черил: НЛО,
Сасквачи, Бермудские треугольники, призраки, и прочая, и прочая. Однако их
следует объяснить, сказал себе Шон, с ними явно следует разобраться, а не
отбрасывать окончательно и бесповоротно, заметая под ковер.
Вот и богганы тоже. Если эта тварь - одна из них, значит, ни в коем
случае не нужно чувствовать себя обязанным считать их чем-то
сверхъестественным. Если она реальна, тогда она часть природы и,
следовательно, естественна. А все естественное, полагал Шон, можно понять,
внимательно изучить с позиций интеллекта... и найти средство борьбы с ним.
"Традиционные элементы", как их назвал Маккей в связи с рассказанной им
историей, "на протяжении веков появлялись в бесчисленном множестве
преданий". Возможно, традиционными эти элементы были не потому, что
передавались из поколения в поколение, а потому, что действительно
возникали вновь и вновь... прибавляясь к modus operandi как структурные
элементы событий? В таком случае, возникавшие вокруг богганов народные
сказания были не упражнениями в сочинительстве, а попытками примитивных
умов описать нечто реальное, но столь чужеродное, что понять его иначе,
как в сверхъестественных терминах, не удавалось. Хищная, безжалостная
форма жизни тайно делила с людьми планету, выедая и их, и иные живые
существа где и когда могла.
Шон тревожно задумался над тем, сколько же таких тварей еще
существует.
Он попытался вспомнить, что знает об иных путях развития живой
природы. Кого можно было сравнить с тем немногим, что он узнал о
жизнедеятельности этой твари? Может быть, вирусы. И припомнил, что слышал,
будто в свое время вирусы характеризовались, как связующее звено между
жизнью и не-жизнью. Осторожно выпаренный раствор вирусных частиц
образовывал инертный кристалл. При растворении в воде, получив доступ к
живому организму, они мигом оживали и нападали на своего "хозяина". Потом
Шон вспомнил, как Стиви Осорио однажды рассказал ему про так называемую
"тихоходку" - создание, имеющее около одной двадцатой дюйма в поперечнике.
В обезвоженном состоянии оно было способно пережить сотни лет, но стоило
увлажнить его, и - бац! - тихоходка снова оказывалась живехонька.
И все же, понял Шон, такие параллели не годились. Сами размеры камня
нельзя было равнять с габаритами напавшего на него существа и субстанцией,
из которой оно состояло. Если камень был вторым "обличьем" этой твари,
откуда брался и куда девался при превращениях избыток материи? Он никоим
образом не мог втиснуться в небольшой объем камня. Уж не был ли камень
этаким входом, вратами в какое-то другое пространство, в некое иное
измерение, где это создание пряталось в дневные часы? Нельзя ли было в
таком случае рассматривать камень как зацепку, своего рода связь с этим
миром?
Шон крепко зажмурился. Слишком уж искусственными начинали казаться
эти аргументы. В этот момент он чувствовал только одно: в возникшей у него
проблеме можно разобраться, и те обрывочные знания, какими он располагает
(или напрашивающиеся предположения) полностью пригодны для ее решения.
Свет и железо. И, может быть, могущество Патрика, что бы под этим ни
подразумевалось. И Кашель. Почему Кашель, Господи помилуй? Может быть,
Патрик и в самом деле как-то воздействовал на него, неким таинственным
образом зарядил это место, обезвредив эту тварь, лишив ее силы? Что, если
Энджела была права. Возможно, следовало бы вернуть эту штуку туда.
Или в такое же место.
Или попросту раздробить камень на кусочки, уничтожив тем самым
средоточие злых сил, или врата иного мира, или способность
материализоваться.
Шон не знал.
Он знал только, что сперва нужно его изловить.
В девять утра Шон с Энджелой приехали в Бостон, на Вест-Конкорд, к
конторе, дающей напрокат кинооборудование.
Пока Шон беседовал с человеком за прилавком, Энджела позвонила из
автомата профессору Маккею. Однако ответа не получила. Тогда она
попробовала позвонить в Институт. Там тоже не отвечали. Встревоженная и
озадаченная Энджела забрала свои десять центов и вернулась к Шону, который
уже загружал фургон. Кабели, юпитеры. Всего тридцать ламп. Небольших, но
мощных.
Кроме этого он взял компактную телекамеру, монитор и несколько мотков
запасного кабеля.
Наконец Шон, производивший впечатление человека мрачного, но
уверенного в себе, появился с серебристым металлическим ящичком. На крышке
ящичка торчала ручка, а сам он был величиной с упаковку из-под ленча. Шон
втолкнул его к прочему оборудованию. Энджела тупо и пристально смотрела на
это с переднего сиденья. Глаза жгло. Бессонная ночь ее вымотала.
- Что это?
- ПНВ. Прибор ночного видения.
Шон закрыл заднюю дверцу фургона и забрался на водительское место.
- Его подсоединяют к камере, - пояснил он.
- Инфракрасный? - Энджела недоуменно нахмурилась.
Шон покачал головой, поворачивая ключ зажигания.
- Это вообще не нужно. Он работает почти в полной темноте. Дает
