глубочайшую ненависть к Роэлям, потомкам его сводного брата, и теперь это
должно было разрешиться так или иначе.
Пока две армии стояли лицом к лицу, мысли Эдана вернулись к ранним
временам, когда гораздо меньшие "армии" так же стояли на равнинах
Сихарроу. Отсюда противник казался маленьким, и было несложно вообразить
их детьми. На какой-то нереальный момент он снова увидел тех детей, одетых
в игрушечные доспехи и вооруженных деревянными мечами и щитами, на полном
серьезе собирающихся повторить Битву при горе Дейсмаар.
Теперь им снова предстояло повторить ее. Через века поэты будут
воспевать их сражение как Битву при Бэттлвэйте. Или назовут ее Битвой при
Венце Горгона. Они воспоют храбрость всех, кто падет сегодня, и их имена,
кто бы они ни были, навеки покроются славой.
Эдан задумался, не будет ли Вэзил автором одной из таких баллад, если
только он еще жив. Странно, но впервые Эдан не испытывал страха. Лишь
нервозность ожидания. Может, это было недобрым знаком. Вэзил наверняка не
упустил бы возможность поиронизировать над этим, подумал он. Если бы ему
была известна вся история целиком, он несомненно включил бы ее в свое
сочинение о двух мальчиках, которые играли в войну все детство и выросли,
чтобы воплотить все это в реальной жизни. Только в этот раз не было
споров, кому играть Рейзена. Теперь Рейзен сам представлял себя, только
теперь он был еще опаснее, чем прежде. И в этой битве будут настоящие
гоблины вместо детей, изображающих боевые вопли. Будут настоящие ноллы, с
волчьим оскалом и острыми зубами, вместо мальчишек, изображающих тварей,
которых к счастью не встречали во время своего счастливого детства.
Единственно, кого не будет в этой битве, так это эльфов, способных в
критический момент изменить ход всего сражения.
Вернулось прошлое, снова темные силы принца-предателя противостояли
прямым потомкам Роэля. Только на этот раз боги не вмешались, сотрясая
землю. Эта битва будет не на жизнь, а насмерть для всех смертных, слишком
смертных солдат.
Солдаты ждали, когда же Микаэл обратится к ним с обычной речью, как
бывало всегда перед каждой битвой, но Микаэл застыл прямо и неподвижно
созерцая армию противника. В его глазах появилось странное выражение, как
будто он видел что-то, недоступное взорам посторонних. Может, он тоже
видел мальчишек, выстроившихся в ряд перед битвой.
- Государь, - сказал Эдан.
- Государь?
Микаэл повернулся к нему со странным выражением на лице. Казалось,
мыслями он где-то далеко-далеко отсюда. Его глаза, в прошлом загоравшиеся
гневным огнем, сейчас были спокойны.
- Государь, солдаты ждут вашего обращения.
- Ах, - тихо вздохнул Микаэл. Он выехал вперед и настала тишина. Все
ждали.
Сперва он просто молча оглядел их. Все глаза были устремлены на него.
Он произнес самую короткую из всех своих речей.
- Все кончается здесь! - произнес он, и его голос отчетливо прозвучал
в чистом воздухе. Он выхватил меч и занес его над головой, разворачивая
жеребца.
- Вперед!
Эдан рысью скакал рядом с ним, неся знамя, а пехота двинулась вслед
за ними. Напротив них неподвижно стояла армия Горгона. Они застыли словно
статуи в черных доспехах, лишь флажки трепетали на ветру. Не было слышно
ни звука кроме топота пехоты, бряцания оружия о доспехи. Они были
непреклонны. Расстояние все сокращалось.
Микаэл ехал молча. Глядя прямо вперед, его пристальный взгляд был
устремлен в поисках Рейзена. Когда они почти достигли подножья косогора,
Эдан заметил, как Микаэл напрягся и взгляд его стал жестким. Эдан взглянул
в том же направлении. Сперва он ничего не мог разобрать, а затем
присмотрелся внимательнее и удивился, как это он сразу не заметил. Он
впервые увидел принца Рейзена, и стало ясно, что легенды не преувеличивали
в описаниях его внешности и размеров. Он сидел на самом громадном боевом
скакуне, какого Эдан когда-либо видел. Это был вороной першерон с
массивными копытами и длинной черной гривой. Но как ни был огромен конь,
по сравнению с седоком он казался карликом. Тот был более чем в три раза
выше любого нормального человека, на редкость громоздкий и массивный,
закованный в черные доспехи, как у всех его солдат, но с красным драконом
на нагрудных латах. Рядом с ним стоял его знаменосец, держа черные и
красные цвета Рейзена - красный дракон на черном поле, увенчанный молнией.
То, что Эдан вначале принял за шлем, оказалось головой Горгона. Горгон
выехал на поле боя с непокрытой головой, на которой выступали два больших
рога на висках и роговые отростки на темени. Он был еще слишком далеко,
чтобы можно было разглядеть его черты, но Эдан этому только порадовался.
Он подумал, правда ли, что Горгон обладал способностью убивать взглядом. А
если это правда, насколько реально сразиться с подобным существом?
Среди воинов Горгона были гоблины, ноллы, людоеды и люди-наемники,
при виде которых Эдан испытал грусть. Как низко надо пасть, чтобы по
собственному желанию пойти на службу к онсхеглину? Ведь тот однажды предал
свой народ князю тьмы.
Эдан слышал позади равномерный топот пехоты и скрип орудий, которые
везли лошади-тяжеловозы. Пока что они не должны были действовать, и не
известно еще, примут ли они вообще участие в битве. Для этого требовалось
оттеснить войско Горгона к обсидиановым стенам крепости.
Враг ждал их приближения. Миля... Тысяча ярдов... восемьсот...
семьсот... шестьсот... Оставалось около пятисот ярдов. Горгон вытащил меч
и громкий крик разнесся над полем битвы, когда силы Черного Принца
бросились в атаку. Впереди неслась кавалерия.
- Вперед! - вскричал Микаэл, и армия Ануира с боевым кличем "Роэль!
Роэль!" рванулась на врагов.
Микаэл скакал прямо на Рейзена, Эдан не отставал ни на шаг. Грохот
множества копыт сотрясал землю словно гром. За кавалерией бежали солдаты.
Конные подразделения встретились первыми, и над полем разнеслись
звуки звенящих клинков. Микаэл нашел Горгона, но они едва успели
обменяться парой ударов, как их оттеснили друг от друга. Воздух наполнился
шумом битвы - лязгал металл доспехов, кричали люди, лаяли ноллы, выли
гоблины, рычали людоеды и ржали обезумевшие лошади. Лучники обеих армии
пытались стрелять по задним рядам противника, а затем обе армии
перемешались в одно большое месиво.
Эдан старался оставаться рядом с императором, но это было едва ли
возможно из-за толкающихся вокруг тел. Его знамя упало, древко оказалось
разрубленным пополам чьим-то неистовым клинком, и один из пехотинцев
подобрал его и поднял высоко вверх, а Эдан отвязал от седла щит и ринулся
в атаку на тех, кто преграждал ему путь.
Ноллы дрались как озверевшие, что было не удивительно, принимая во
внимание их происхождения от животных. Они использовали когти и клыки,
словно клинки. Один вскочил на коня позади Эдана и он почувствовал, как
скользнули зубы по его шлему. Он резко развернулся и сбил на землю мерзкую
тварь. На Эдана напал конный наемник и Эдан сразился с ним, горя от
ненависти к предателю, продавшему человеческое достоинство за несколько
слитков золота. Правя коленями, они обменивались ударами и прикрывались
щитами, пока один из выпадов не пробил защиту Эдана. Лезвие меча
просвистело над головой Эдана, но в последний миг он отшатнулся от удара,
который мог бы расколоть его череп надвое. Кончик кринка задел его щеку.
Эдан почти не обратил внимания на боль, набросившись на врага. Его меч
задел руку наемника, тот с воплем упал и исчез под грудой дерущихся
солдат.
Скалистая и неровная земля была одинаково неудобна для зверей и для
людей, но зато меньше поднималось пыли. Несмотря на холод, Эдан вскоре
обливался потом под доспехами. Его руки ныли от тяжелого меча и щита,
которые казались все тяжелее. Мышцы ног горели от напряжения, пока он
сжимал бока коня, заставляя его поворачиваться из стороны в сторону. Он
хрипло дышал, дико озираясь вокруг в поисках Микаэла, которого он потерял
из вида в этой мясорубке.
Было невозможно понять, на чьей стороне перевес, противники пытались
ориентироваться по цвету доспехов. Можно было отличить друга от недруга
только на ближней дистанции.
В ушах у Эдана звенело от шума битвы, пока тысячи клинков встречались
с гулким звоном, напоминая музыку кузни. Те, кто был ранен и не мог
держаться на ногах, моментально оказывались затоптанными насмерть под
копытами лошадей. Воздух пронзали крики людей и животных, сливаясь вместе
в звуки, доселе не слышанные Эданом. Нельзя было разобрать ни единого
боевого крика, лишь рычание и вой возносились к небу. Казалось, это рычит
сама земля.
Пока Эдан отражал и наносил удары направо и налево, он совершенно
утратил чувство направления. Но когда выдался свободный момент и он
огляделся вокруг, то заметил, что горы стали ближе. Войско Горгона
сражалось на своей территории и пользовалось этим преимуществом, медленно
но верно оттесняя ануирцев к краю равнины и пытаясь прижать к скалистым
выступам, где их можно было бы окружить. Эдан посмотрел вверх и увидел
лучников в черных латах, ожидающих, пока солдаты Ануира приблизятся на
расстояние выстрела.
Он вскричал:
- Ануирцы! Пробивайтесь к центру! Избегайте утесов! Берегитесь
лучников на скалах! Пробивайтесь вперед! Вперед!
Его крик был подхвачен тысячей голосов, люди осознали грозящую им
опасность и удвоили усилия, чтобы оттеснить врага. Вдали запылала одна из
осадных башен. Войско Горгона оттеснило ануирцев от орудий и пыталось их
уничтожить. Они использовали факелы. Эдан пожалел о тех, кто этим
занимался, но у него не было времени на размышления. Его осадили со всех
сторон, и он усиленно пробивался вперед в поисках Микаэла. В воздухе летал
пепел, и казалось, что опустился темный туман.
Эдан сразил конного гоблина и быстро огляделся. Они слегка отдалились
от скал, но их начинали усиленно теснить обратно, под стрелы черных
лучников, ждущих в укрытиях.
Внезапно лошадь Эдана поднялась на дыбы и заржала. Великан-людоед
впился зубами в лошадиное горло. Эдан чуть не упал, но чудом удержался и
рассек мечом надвое отвратительную тварь. Однако конь Эдана истекал
кровью. Была задета артерия, и бедное животное было обречено. Эдан вот-вот
должен был оказаться без коня.
Он огляделся в поисках конного противника, чтобы попытаться завладеть
его конем. Секундой позже его собственный конь пал на землю. Эдан едва
успел соскочить, чтобы его не придавил труп лошади. Эдану пришлось
сражаться пешим, с трудом отражая удары теснящих его врагов.
Он не видел Микаэла. Пешим он мог видеть только своих
непосредственных противников. Он пробивался вперед, , стараясь не замечать
боли в ногах, но закованные в черные доспехи враги продолжали теснить его.
Он сражался не смотря на жгучую боль в руках и ногах, рубя подряд
наемников и гоблинов без разбору. Его щит погнулся, а шлем с одного боку
сильно вмялся от мощного удара мечом. Он чувствовал, как кровь струится
мимо его левого уха, но не знал, насколько серьезна рана. Не было времени
на исцеление, все его внимание и силы были заняты старанием выжить.
Ему казалось, что они проигрывают сражение. Несмотря на отчаянные
попытки пробиться к центру, их медленно и неуклонно прижимали к скалам. И
тут он увидел Микаэла.
Всего в двадцати пяти ярдах от него император сражался с двумя
наемниками. А совсем близко к нему находился Рейзен.
Эдан сражался как одержимый, пытаясь держаться поближе к нему, но в
такой тесной толпе дерущихся двадцать ярдов были словно двадцать миль. На
