церемонился, свернул в рулон, профессионально проверил, как он стыкуется
со всех сторон, перевязал его шнурком и жестом позвал меня за собой:
- Поехали, - тихо потребовал он.
Как раз в этот момент я пришла к утешительному выводу, что если он до
сих пор не раскрыл обмана, то не раскроет его никогда, и я могу не
волноваться. В ответ на просьбу, внутри что-то екнуло. Куда, ради бога, мы
должны ехать?! Что за животное, получил нитки и иголки, получил рисунок и
даже булавки, что ему еще надо? Пан Паляновский про поездки не говорил!
- Ну, поехали! - повторил муж, потому что я осталась сидеть за столом
и тупо всматривалась в его постоянно спадающие очки. - Чего ты ждешь?
- Куда? - запротестовала я тоном глубочайшей обиды.
- Как куда? К Земянскому!
Господи, кто такой Земянский?!..
- Не хочу, - твердо сказала я, - езжай сам.
Муж уже был в дверях, он моментально остановился и обернулся.
- С ума сошла? Думаешь я буду носиться с этим по городу и искать
такси? А с шаблоном мне потом тоже бегать? Что за новые фокусы?
От волнения я слегка потеряла и поднялась с кресла. Муж направился
вверх по лестнице. Я медленно пошла за ним, не зная, что делать, потому
что вдруг вспомнила, что пан Паляновский, что-то на этот счет говорил. В
семействе Мачеяков на личной почве идет война, а на почве работы царит
мир. Культивируемая среди них общность интересов вынуждает меня к
сотрудничеству, я должна отвезти его к Земянскому, который, по-видимому,
делает шаблоны из узоров, но как я его отвезу, если не имею ни малейшего
понятия, где это! Хоть бы знать в какую сторону от дома ехать!..
Муж стоял на последней ступеньке лестницы.
- Поспеши, - нетерпеливо произнес он. - Надо успеть до шести.
Я оперлась на перила внизу.
- Это продлится слишком долго, - немного неуверенно сообщила я. -
Сейчас у меня нет времени.
- Что значит, нет времени? Ты же знала, что его надо отвозить, не для
того же ты его заканчивала, чтобы он лежал!...
- Желания у меня тоже нет...
На мгновение муж оцепенел. Он беспомощно смотрел на меня, на лице его
появился испуг, у него свалились очки, он их поправил и вдруг разъярился:
- Я не позволю тебе переворачивать все вверх ногами! - заорал он. - Я
знал, что ты придуриваешься, но не до такой же степени! Садись в машину и
немедленно едем, это займет у тебя пол часа. Черняковская не на краю
света! Я все могу вынести, кроме этого!!!
Он взмахнул руками, зацепил рулоном за перила и чуть не свалился с
лестницы. Я испугалась, что он упадет на меня. Он рычал что-то еще, но я
уже не слушала, потому что узнала самое главное. Я знаю, куда ехать, кроме
того, все сходится - личная война и служебный мир, я должна послушно
отвезти его, истекая по дороге ядом и ненавистью. Может у Земянского есть
какая-то вывеска...
Вдруг я вспомнила, что должна знать, где это, когда-то я там была.
Пару лет назад, когда я делала такие узоры, меня один раз отвезли к парню,
делающему шаблоны из матриц, чтобы что-то там поправить на рисунке.
Конечно же, это было на Черняковской. Рядом была вулканизационная
мастерская, в моей памяти навсегда запечатлелся образ элегантно одетого
человека, который пытался поднять колесо, вместо того, чтобы его катить. В
конце-концов это ему удалось, и он с кряхтением потащил это колесо в
объятиях. Такое не забывается.
- Заткнись, - сказала я, проходя мимо мужа. - Я уже иду.
Прежде чем мы добрались до Черняковской, я поняла причину, по которой
машиной пользуется исключительно Басенька. Где-то посреди Хелмской, муж,
до сих пор сидящий спокойно, судорожно схватился за приборную панель и
странно зашипел. Я удивилась, потому что на проезжей части ничего не
происходило, я не делала ничего необычного, ехала нормально, никаких
препятствий не было. Муж дико вытаращил глаза, что было заметно даже через
очки.
- Помедленнее! - прохрипел он. - Куда ты так гонишь, помедленнее!
Я глянула на спидометр, испугавшись, что у меня какие-то видения, и я
теряю связь с действительностью, что при сложившемся положении вещей было
вполне возможно, а может это машина свихнулась и едет сама. На спидометре
было 65, поэтому я снова посмотрела на мужа, неуверенная в этом ли дело. Я
сбавила до шестидесяти, но это не помогло, он продолжал судорожно
цепляться за панель и сопеть. При повороте направо, на скорости 15
километров в час, он закрыл глаза и застонал так, будто я проходила этот
поворот юзом, над краем пропасти. Стало понятно, что он страдает какой-то
автомобилефобией и любая скорость кажется ему сумасшедшей. Странно было
только одно, что он впал в панику на Хелмской, где я ехала ровно и не
очень быстро, а не на Бельведерской, где я добавила газа, обогнала два
автобуса, фольксваген и фиат, перед перекрестком шла под девяносто, в
последний момент притормозила и свернула налево под носом у мчавшегося из
Виланова мерседеса. На Хелмской я сбавила скорость, потому что вспомнила,
что боюсь Службы Движения.
Я ехала медленно, напряженно высматривая вывеску вулканизационной
мастерской. За мной ехало такси марки "варшава", которое я попыталась
пропустить, чтобы не путаться у него под носом, но безуспешно, такси везло
сильно пьяного пассажира. Время от времени оно останавливалось и было
видно, как водитель пытается добыть из пассажира информацию о цели
путешествия. Было похоже, что пьяница либо живет в нескольких местах
сразу, либо нигде. Я была в похожем положении, то есть тоже не знала куда
еду, в конце концов пришлось прибегнуть к новой хитрости.
- Куда ты хочешь ехать? - сварливо спросила я.
Муж вдруг очнулся и перестал бояться.
- Все равно. Куда хочешь.
- Я вообще никуда не хочу. Это ты хочешь. Пожалуйста, какой дорогой?
Он странно посмотрел на меня, постучал пальцем по лбу и сделал жест
подбородком:
- Налево. И направо. Не понятно, как здесь можно найти другую дорогу,
она вообще одна...
Передо мною появилась вулканизационная мастерская, Земянский должен
быть рядом. Я вдруг сделала открытие. Наконец-то я поняла, откуда
появились успех этого идиотского представления и слепота мужа, который не
узнает собственную жену. Эта Басенька действительно приучила его ко
всевозможным бредням и глупостям, заменять ее можно как угодно, главное -
сохранить внешнее сходство. Действительно, с моей стороны его ничто не
удивит...
Муж достал с заднего сиденья рулон и вышел, приказав мне подождать.
Он вошел как раз в тот двор, перед которым я остановилась, что указывала
на то, что сама о том не ведая, я подъехала точно к Земянскому. Такси с
пьяницей наконец-то меня обогнало и остановилось в нескольких метрах
впереди. Пьяница начал высаживаться. Он закачался, упал на капот, с
видимым усилием перевернулся и, опершись на машину задом посмотрел вокруг,
размахивая руками. Потом, не отрываясь от кузова, он доковылял до дверей и
начал садиться обратно. Было видно, как водитель пытается его отговорить.
Я с интересом присматривалась к этой сцене и одновременно думала, не
надо ли оставить здесь мужа и сбежать. Если первое поручение я выполнила
успешно и послушно, второму должна воспротивиться. Прежде чем я приняла
решение, муж вернулся.
- Теперь подбрось меня домой, - буркнул он.
Чуть не сорвав с петель дверь, пьяница наконец-то уселся в такси.
Водитель казался смирившимся. Он развернулся раньше меня, но я обогнала
его на первом же перекрестке, после чего вольво показало, на что способно.
Я подумала, что должна как-то продемонстрировать неприязнь к мужу. К моему
удивлению, он сидел спокойно, принимая сумасшедшие маневры машины с полным
безразличием, и только на Бельведерской он, по-видимому осознал, что
происходит, потому что его охватила просто божественная паника. К дому он
подъезжал с крепко закрытыми глазами.
Через три дня я окончательно успокоилась и почувствовала себя
свободнее. Все шло по плану. В ящике стола в мастерской я нашла множество
рисунков и эскизов Басеньки, среди них три скрепленных вместе и отмеченных
карандашом - несомненно те самые, выбранные. Я прикрепила к доске новый
лист астралона и начала новый узор, к которому внимательно приглядывался
дебил за окном. Муж хлопот не доставлял, вел себя нормально, как муж,
избегал меня так же старательно, как и я его, я его почти не видела. Я
обрела равновесие, ко мне вернулась трезвость ума.
Потом я начала удивляться.
Ослепленный сначала оригинальным романом пана Паляновского, а потом
паникой и волнением, мозг наконец-то возобновил свою работу. Что-то здесь
не сходилось.
Притворяться Басенькой было подозрительно легко. Если бы муж время от
времени встречался со мной только на улице, в тряпках, которые он помнит и
знает, и даже если бы он видел меня вблизи, ошибка была бы понятной. Я
выглядела абсолютно как Басенька, каждый день, перед выходом из комнаты, я
сравнивала лицо в зеркале с лицом на фотографии, точно придерживаясь
указаний гримера. Но лицо же это не все, у человека есть разные
индивидуальные черты...
Я удивилась, как он до сих пор не разоблачил обман, но в то же время
возникло ощущение, что это вовсе не то, чему следует удивляться, и вообще,
дело не в этом, а в чем-то другом. Есть здесь что-то такое, чего я не
понимаю, и от этого, все кажется ненормальным...
Я мыла посуду на кухне, старательно пропуская приборы использованные
мужем, когда он вдруг просунул голову в дверь.
- Где утюг? - безразлично спросил он.
Нож и вилка вылетели из рук. Опять началось!.. Я не имела никакого
понятия, где может быть утюг, так же, как до сих пор не обнаружила швейные
принадлежности. Я почувствовала, что меня снова охватывает паника. Я тут
же прокляла Басеньку за идиотскую идею спрятать все от него и от меня.
- Там где и должен быть, - сказала я раздраженно. - А если нет, то в
другом месте. У тебя есть глаза, можешь и сам поискать.
Муж уныло посмотрел на меня, заколебался, как будто хотел что-то
сказать, но отказался. Он пожал плечами и убрал голову.
Я кончила мыть посуду и приступила к поискам утюга. Что, черт возьми,
могла с ним сделать Басенька? Может выбросила в окно, как те тарелки, и
теперь он лежит в саду и ржавеет?.. Что бы она с ним ни сделала, я должна
знать, потому что Басенька - это я.
Муж отказался от глупых вопросов и тоже искал, пытаясь скрыть поиски
от меня. Точно также я скрывала свои от него. Мы вдвоем посвятили себя
одной цели, до тех пор пока утюг не заполнил собой весь мир.
Исследуя в двадцатый раз кухонные закутки, я услышала, как муж вышел
в прихожую и начал рыться в шкафу под лестничной клеткой. Я решила
подождать пока он закончит. Шум раздавался довольно долго, наконец он
затих, я подождала еще немного, после чего, уверенная, что муж удалился,
выглянула в холл.
Он стоял над пылесосом, тряпками и щетками, извлеченными из шкафа,
как символ нужды и отчаяния, и чесал голову рукой сжимающей очки. При моем
появлении он смешался, в глазах его мелькнула паника, он торопливо одел
очки и начал запихивать все обратно в шкаф.
- Конечно! - сварливо произнес он. - Нет и этого... Ну... Вообще
ничего нет!
Было понятно, что нет ни вообще ничего, а только утюга. Я стояла, как
соляной столб, смертельно удивленная, поскольку мне пришло в голову, что
он меня боится. Самым настоящим образом боится меня также панически, как и
я его. Мы боимся друг друга, где в этом смысл, где логика? Я то понятно,
но почему он?!..
Я попыталась над этим задуматься, но утюг помешал. Чтоб они треснули,
