- У меня ничего нет, - грустно повторил Франек.
- Может, не ты. Если сначала должна была умереть бабушка... Может,
это было у нашей мамочки?
Моя мамуся немедленно оживилась:
- На этот счет можете быть спокойны, - сказала она беззаботно. - Все,
что было у нашей мамочки, из-за войны пошло ко всем чертям. Наверняка все
пропало, и пускай этот облизанный успокоится. Пойдем, посмотрим колодец.
- Куда тебя несет? - пробурчала внезапно посерьезневшая Тереза. - Не
знаю... По-моему, у нас было что-то чужое... Я думаю, это надо отдать...
- Да что ты? Как ты отдашь, даже не зная что?
- Но оставить это нельзя! Придется подумать...
- Сказал бы мне кто-нибудь, кто такой этот Менюшко! - вздохнула я с
сожалением. - Во всяком случае, было бы известно, с какой стороны
начинать! Люцина, ну пробейся же сквозь свой склероз!
Люцина глянула на меня и уставилась в окно.
- Менюшко, Менюшко... - бормотала она под нос. - Это связано с
каким-то полем... В темноте. Кто-то мчался по полю со стороны дворца...
Этих графов... как их звали... как-то на "с"... Мне тогда было шестнадцать
лет, я возвращалась со свидания...
- Исключено, в этом возрасте ты ни на какие свидания не ходила! -
категорически возразила моя мамуся.
- Дурочка! Ходила, только никто не знал... Я спряталась. Кто-то
мчался, было темно, светил месяц...
- Туда, где крестовые войны кипят, он мчался при месяца свете... -
ехидно продекламировала Тереза.
Люцина, не отрываясь от окна постучала пальцем по лбу и нетерпеливо
махнула рукой.
- Мчался. Его было видно... Кажется, кто-то гнался...
- Менюшко мчался? - с подозрением спросила моя мамуся.
- Не знаю, кто мчался. Не помню. Зато помню, где это было. Вот здесь,
на этом поле, за сеновалом...
Все, как по команде, повернулись к окну. Люцина показывала пальцем в
проход между углом сеновала и сараем, стоящим с другой стороны двора.
- Там была тропинка между домом и развалинами, он оттуда выскочил и
помчался через поле...
- Через картошку или по ржи? - обстоятельно поинтересовался Франек.
- Кажется, по ржи... Да, по ржи, это был уже август.
- Ну и что? - спросила я после долгой минуты общего молчания. - И где
здесь Менюшко?
Люцина наконец оторвала взгляд от окна.
- Откуда я знаю? Я только рассказываю, с чем этот Менюшко связан. Я
подумаю и вспомню, в чем было дело.
- Не вспомнишь, а придумаешь, - рассердилась Тереза. - Тогда все
запутается окончательно. Почему, когда приезжаешь отдыхать в эту Польшу,
всегда приходится нервничать?
- Как это? - добродушно удивилась тетя Ядя. - Ты же приезжаешь к
родственникам...
- Ох, мчится этот Менюшко по полю или не мчится, пойдем, наконец,
посмотрим на колодец, - не выдержала моя мамуся. - Подумать можно и потом,
в Варшаве...
Остатки от двух колодцев нашлись сразу. Один, новый, с кругами,
находился во дворе, второй - за сеновалом, возле развалин. Между сеновалом
и развалинами был проход. Тропинка вела через небольшой пригорок -
утоптанную часть обломков. Из развалин кое-где торчали куски кирпичной
стены, все густо поросло крапивой, лопухами и молодыми березками. Франек
слегка разгреб землю и предъявил нам остатки каменной кладки.
- Это тот, что новее, - сообщил он, - засыпанный отцом. Старый был
немного дальше.
Он махнул рукой, показывая куда-то на заднюю часть развалин. Там
находилась свалка самого разного мусора, в нескольких метрах за ней
протянулся забор соседнего хозяйства, полностью заросшего акацией. От
места, где когда-то существовал колодец, не осталось никаких следов.
У Франека было такое выражение лица, что посвятить его в вопрос
колодцев было просто необходимо.
- Не смотри на нас так, мы еще не свихнулись, - с горечью сказала
Тереза. - Это просто пунктик моей старшей сестры. С того времени, как
выяснилось, что в Тоньче, в бабкином колодце, с войны лежало барахло...
- Не столько барахло, сколько так называемый клад, - поправила
Люцина. - Еврейское добро, награбленное немцами. Мы его нашли, и теперь
она все время надеется, что в другом колодце найдется клад поблагороднее.
- А с тем что стало? - поинтересовался Франек.
- Сдали государству. Никто его и в руки бы не взял. Хотя там были
хорошие вещи - жемчуг, бриллианты... Очень красивая бижутерия.
Франек тяжело вздохнул.
- У нас вы этого не найдете, - сказал он с сожалением. - Здесь
бриллианты в колодец не бросают.
- Возможно, но моей сестре этого не объяснишь...
- Очень живописные развалины - похвалила тетя Ядя, пройдясь с
фотоаппаратом за коровником. - А что это такое? С войны осталось?
Общими силами мы объяснили ей, что если и с войны, то никто не
помнит, с какой. Может, с одной из шведских. Руины когда-то были жилым
домом - скорее, усадьбой, чем замком, а населяли его предки Франека и
наши. Когда-то они были очень богаты, но это очень давно прошло. По
неизвестной причине они разорились, а вместе с ними разорился и дом. Он
постепенно нищал и начал разваливаться. Средств на ремонт не было. В конце
концов, какой-то из предков рядом с развалившимся домом поставил времянку,
использовав для этого подручные стройматериалы, но не все - часть стен
осталась и разваливалась дальше. Как и любая времянка, дом простоял не
меньше 150 лет и только в послевоенное время его переделали в коровник, а
развалины, продолжающие зарастать травой, остались как память о былом
величии.
- Где-то здесь был вход в подвалы, - вспомнила моя мамуся, - мы там
игрались в детстве. Почему я его не вижу?
- Я там тоже игрался, - подтвердил Франек. - В конце войны, когда
здесь проходил фронт, как раз в это место попала бомба. Снаряды тоже
попадали, но этой куче камней не вредили. Только бомба развалила все
окончательно. Мы еще удивились, что дом не рухнул, хоть и стоит рядом. С
войны все так и осталось. Только с той стороны, когда я строил дом, мы
взяли немного камня под фундамент.
- Хорошо здесь, - сентиментально сказала Тереза. - Так тихо и
спокойно...
Моя мамуся, слегка разочарованная отсутствием третьего колодца,
разгребала палочкой мусор на свалке. Тереза продолжала восхищаться
царящими вокруг тишиной и спокойствием. Люцина углубилась на поле клевера,
созерцая тот путь, который связывал ее с Менюшко. По тропинке за забором я
отправилась к лугу, намереваясь осмотреть предполагаемое место
преступления - заметные издалека камыши.
Зачерпнув туфлями жидкой грязи, я отказалась от осмотра. Вязкая почва
неприятно прогибалась, до камыша я не дошла и удивилась, что преступник не
утонул, транспортируя свою жертву в середину болота. Франек напомнил, что
последнее время шли дожди. Осенью прошлого года стояла хорошая погода, луг
подсох, и можно было пройти почти до самого камыша. Там и нашли труп.
- Наверное, он думал, что труп утонет и все следы исчезнут, - поняла
я. - Тогда было совсем сухо?
- Совсем сухо тут никогда не бывает, - ответил Франек. - Этот
покойник лежал, потому и остался. Если бы стоял, его бы затянуло. Те, кто
его вытаскивал, сразу провалились по колено.
- Поэтому он наши адреса и не забрал, - недовольным тоном сказала
Тереза. - Думал, что все утонет. Болван.
Очень странно, но все с ней согласились. Неизвестно почему, мы вдруг
поверили, что убийца должен был забрать эти адреса - и если бы забрал, ему
было бы намного лучше. И, что еще более странно, будущее показало, что мы
были абсолютно правы...
Обычные домашние куриные яйца неожиданно столкнули дело с мертвой
точки. Вместе с Люциной мы поехали за этими яйцами в знакомое село за
Пясечным. Из-за дурацкого стечения обстоятельств, мы не успели вернуться
вовремя. Точнее, у меня спустило колесо. Момент и место оно выбрало
превосходно, как раз когда я была далеко от села, под лесом, на мягкой
песчаной дороге, в полной темноте. Мы поехали за продуктами довольно
поздно, а обратно выбрались, когда уже стемнело.
Запасных колес у меня было два, но с тем же успехом их могло быть и
двести - мне это ничего не давало. Может, общими усилиями мы открутили бы
гайки, но использование домкрата исключалось. Он проваливался в песок,
надо было подложить под него какой-то плоский камень. Плоского камня рядом
не было, а если и был, найти я его не смогла - фонарик на пару дней раньше
позаимствовал мой сын.
- Что будем делать? - поинтересовалась Люцина.
- Ничего. Подождем рассвета - сейчас июнь, ночи короткие. На рассвете
я найду камень, может, подвернется какой-нибудь сильный парень. А пока
можно разжечь костер. Если хочешь, можем пешком вернуться в село и у
кого-нибудь переночевать, но не знаю - стоит ли.
Люцина предпочла костер.
- А где мы возьмем дрова? - засомневалась она.
- Из леса. Лес под носом. Всего пятьдесят метров.
- Темно, как в кишках у негра, я не пойду.
- Я сама пойду. Сухое дерево я как-нибудь нащупаю, а если нет, сниму
туфли и сразу найду шишки. Сиди тут и жди.
Люцина куда-то села, куда - я не видела. Через свежескошенный луг я
отправилась к лесу. Еще до того как я насобирала пучок сухих прутиков,
взошла луна. Стало посветлее, я достала из багажника небольшой ручной
насос, надула Люцине матрас и снова отправилась в лес. Я успела обернуться
три раза, луна светила все ярче, камня я, правда, так и не нашла, но
перестала спотыкаться о кочки, и в последний раз луг преодолела почти
галопом. Люцина сидела рядом с машиной в кресле из матраса и поддерживала
небольшой огонек.
- Я все знаю, - сообщила она, когда я бросила на землю громадную
связку веток и начала их ломать. - Этого мне и не хватало - темноты и
луны. Я все вспомнила, когда ты мчалась через поле. Это выглядело похоже,
только там не было леса и он мчался намного быстрее.
Я перестала шуметь, отложив дрова на потом. Мне сразу стало понятно,
о чем речь.
- Менюшко? - убедилась я.
- Менюшко. Это, кажется, действительно был Менюшко, тот что мчался. Я
помню, что сразу перед этим или сразу после того услышала про какого-то
чужака, слонявшегося по селу, которого кто-то прогнал. "Он не будет здесь
вынюхивать по углам", - так говорили. Не знаю, кто, но наверное, тот, кто
потом за ним гнался.
- Или перед этим гнался...
- Или перед этим. Я уверена, что как раз тогда и прозвучало имя
Менюшко. Мне все больше кажется, что Менюшко - это был тот вынюхивающий, и
приплелся он из другого места. Не знаю почему, но, кажется, из мест нашей
прабабки.
- Я знаю, почему тебе кажется, - сказала я, возвращаясь к веткам. -
Из-за постоянных разговоров о семейной тайне, из-за адресов и всего
прочего. Мест для выбора не так уж много, или места прадеда, или места
прабабки. Если в местах прадеда он был чужим, значит должен быть из мест
прабабки.
- Возможно, - согласилась Люцина, - во всяком случае, с этим Менюшко
связан какой-то скандал.
- Подожди, а где места прабабки?
- Где-то около Лукова, прабабка приехала туда откуда-то с Украины...
- Может, и Менюшко приехал с Украины?
- Не знаю, возможно. Сестра прабабки была графиней, и бабушка
воспитывалась при ее дворе. Подожди, я вспомнила еще что-то! Бабушка
устраивала деду множество скандалов и могу поклясться, что в одном из
скандалов она крикнула: "Даже молодой Менюшко был лучше, чем ты!". Я сама
слышала. Мне вспоминается все отчетливей.
Люцина говорила голосом оживленным и одновременно таинственным, очень
уверенно и решительно, но я отнеслась к ее воспоминаниям достаточно
скептически. Тереза была права - понять, что Люцина действительно помнит,
