стульев и кресел и помогли Алиции переоборудовать дом на ночь.
- Эдек спит на катафалке, - обратилась ко мне Зося. - Может, лучше
положить его сегодня тут, на диване? До катафалка его придется тащить по
лестнице...
- Предложи это Алиции.
Катафалк стоял на возвышении в ателье Торкилля, пристроенном к
основному зданию. Это была кровать неслыханно сложной конструкции,
купленная, видимо, для частично парализованных гостей. Там было
малоуютно, но неожиданно удобно. При слове "катафалк" Алицию
передергивало, и мы честно старались при ней избегать этого прозвища, что
удавалось, правда, с большим трудом.
- Возможно, вы правы, - неуверенно сказала она, посмотрев на Эдека,
одиноко сидящего на террасе. - На диване действительно будет проще.
- А на катафалке кто будет спать? - заинтересовался Павел. - Тьфу, то
есть, я хотел сказать - на постаменте.
- Павел!.. - выкрикнула Зося с упреком, видя блеск в глазах Алиции.
- Ну, на этом родильном столе, - поправился Павел поспешно. - То
есть, на операционном...
- Павел!..
- Ну, я уже ничего не говорю...
- А кто раньше спал на диване? - спросила я громко, чтобы прекратить
эти бестактности.
- Эльжбета, - с облегчением ответила Зося. - Эльжбета переселится на
эстраду... то есть, я хотела сказать, на... кровать.
- Эльжбета! - устало позвала Алиция. - Ты в гробу спать будешь?
- Могу, - ответила с каменным спокойствием Эльжбета, появляясь в
кухонных дверях с тарелкой в руках. - Где у тебя гроб?
- В ателье.
- Какое-то новое приобретение? - вежливо поинтересовалась Эльжбета.
- Катафалк, - желчно объяснила Алиция.
- А, катафалк! Конечно, я посплю на этом памятнике. Мне никогда
ничего не снится...
Меня не было на террасе, когда Алиция, Лешек и Зося попытались
разбудить и транспортировать Эдека. Услышав крик Зоси, я выбежала из дома.
В падающем из комнаты свете было ясно видно смертельную бледность,
запрокинутое вверх лицо, бессильно упавшую руку и недвижимые, широко
открытые, всматривающиеся в черное небо глаза.
Эдек был мертв.
В том, что это убийство, сомневаться не приходилось. Удар был нанесен
сзади.
Мы сидели за завтраком, тупо уставясь в тарелки и напряженно
вслушиваясь в телефонные переговоры Алиции. С половины второго ночи до
пяти утра табун полицейских носился по дому и саду в поисках орудия
преступления. Их попытки объясниться с нами по-датски имели весьма
плачевный результат.
Мы реагировали на происшедшее по-разному. Алиция держалась в основном
благодаря присутствию Лешека - давнего друга. Сам Лешек и Эльжбета
сохраняли философское спокойствие, бывшее, вероятно, их семейной чертой. У
Зоси все летело из рук. Павел был захвачен сенсацией. Я же чувствовала
себя выбитой из колеи: не для того ехала в Аллеред, чтобы наткнуться на
труп.
Очередной звонок. Любезные до крайности полицейские сообщали новые
подробности.
- Удар выдает профессионала, пырнули сзади острым, не очень длинным
предметом, - поделилась Алиция, кладя трубку.
- Вертел! - вырвалось у Павла.
- Помолчи, а? - мрачно буркнула я.
- Никакой не вертел, а стилет, - ответила Алиция. - Возможно,
пружинный. Не знаю, бывают пружинные стилеты? Сейчас они опять приедут
искать. Ешьте быстрей.
- Почему они думают, что стилет, да еще пружинный, если в Эдеке
ничего не было? - брезгливо спросила Зося.
- Рана выглядит как-то типично. Ешьте быстрей...
- Думаешь, лучше будет, если мы еще оптом подавимся?
- Ешьте быстрей... - простонала совершенно потерявшая чувство юмора
Алиция.
Мы покорно проглотили все, не жуя, и привели помещение в порядок.
Правда, полиция появилась только через полтора часа.
Из-за языковых сложностей для проведения следствия к нам прислали
некоего г-на Мульгора - худого, высокого, бесцветного и очень
скандинавского. Этот господин (его служебный ранг навсегда остался для нас
тайной) имел каких-то польских предков и на польском изъяснялся весьма
своеобразно, полностью пренебрегая принятой в Польше грамматикой.
Впечатление, однако, он производил симпатичное, и все мы искренне желали
ему успеха.
Его помощники сразу кинулись искать тонкий и острый стальной предмет.
Мы же собрались за длинным столом в большой комнате. Г-н Мульгор
примостился в кресле с большим блокнотом в руках. Следствие началось.
Алиция присутствовала при обыске, и за столом не осталось никого, кто бы
говорил по-датски.
- Итак, было ли особ тьма и тьма? - спросил он любезно, беря быка за
рога.
Мы единодушно вытаращили глаза. Павел неприлично фыркнул, Зося
застыла с сигаретой в одной и зажигалкой в другой руке, Лешек и Эльжбета,
похожие, как сиамские близнецы, уставились на него неподвижным взглядом с
одинаково загадочным выражением. Все молчали.
- Было ли особ тьма и тьма? - терпеливо повторил г-н Мульгор.
- Что это значит? - вырвалось у Павла.
- Может быть, он спрашивает, как много нас было? - предположила я с
сомнением.
- Да, - подтвердил г-н Мульгор и приветливо мне улыбнулся. - Сколько
штук?
- Одиннадцать, - кротко ответил Лешек.
- Кто есть оные?
Сообщили ему анкетные данные всех присутствовавших во время
преступления. Г-н Мульгор записал.
- Кто и что делали особы?
- Почему только мы? - вознегодовала Зося, считая, что вопрос
относится к женщинам.
- А кто? - удивился г-н Мульгор.
Лешек сделал в сторону Зоси успокаивающий жест:
- Мы тоже. Он имеет в виду нас всех. Говорите, кто что помнит.
- Я - ноги, - решительно заявил Павел. - Помню только ноги.
- Какие ноги? - заинтересовался г-н Мульгор.
Павел смущенно посмотрел на него.
- Не знаю, - начал он неуверенно. - Наверное, чистые...
- Почему? - нахмурив брови, спросил г-н Мульгор.
Павел испугался окончательно:
- Господи! Не знаю. Наверное, их мыли, нет? Тут все моют ноги.
- Павел, ради бога!.. - расстроилась Зося.
Г-н Мульгор производил впечатление человека, который терпеливо снесет
все:
- Почему одни ноги? А остальное туловище нет?
- Нет, - сказал поспешно Павел. - На ногах была лампа, а на остальном
туловище нет.
Видимо, манера изъяснения г-на Мульгора становилась заразительна.
Зося попробовала поправить дело.
- Павел, подожди! Наверху туловища было темно. Тьфу! Скажите это
как-нибудь по-польски!
- Может, слезем с этого туловища, - предложил Лешек, - и попросту
покажем пану...
Г-н Мульгор пожелал воспроизвести обстановку полностью. Мы
продемонстрировали ему лампу, расставили стулья и кресла так же, как
вчера. Удалось установить, кто где сидел. Я решила внести свою лепту.
- Лешека и Хенрика можем выбросить из головы, - заявила я без
колебаний. - Оба, этот пан и Хенрик Ларсен, целый вечер не двигались с
места, могу подтвердить под присягой.
- А пани двигалась? - спросил г-н Мульгор, видимо, подозревая во мне
скрытую эпилептичку.
- Конечно. Несколько раз ходила за сахаром, за сигаретами, варила
кофе...
Эльжбета, Эдек, Лешек, Хенрик и я, Алиция, Эва, Рой, Зося и Павел
сидели по часовой стрелке от входа. Сидели чисто теоретически: на самом
деле все время вскакивали, ходили, занимали чужие кресла. Только Лешек и
Хенрик сидели как прикованные. Г-н Мульгор проверил, не мог ли случайно
Лешек убить Эдека, не сходя с места, но эксперимент не удался. Тем более
не мог этого сделать Хенрик, сидевший еще дальше.
А значит, убийцу следовало искать среди остальных восьми человек.
Под бдительным взором г-на Мульгора мы долго и безрезультатно
пытались установить, кто что делал и где при этом находился. Потом
занялись поисками мотива преступления.
- Или не голубила его одна особа? - спросил наш Шерлок Холмс, не
сводя с нас пронзительного взгляда.
Мы заколебались. Можно было, конечно, сказать, что его голубила
Алиция, но г-на Мульгора скорее интересовало, не питал ли кто к Эдеку
неприязнь. Ничего такого не приходило на ум. Эдек в трезвом состоянии был
очень милым и обаятельным.
- Нет, - сказал Лешек после долгого молчания, - все его любили.
Господин Мульгор задумался и задал следующий коварный вопрос:
- Инцидент. Случался какой, либо нет?
Мы смотрели на него, избегая глядеть друг на друга. Молчание
затягивалось. Каждый боялся что-нибудь ляпнуть без согласования с Алицией.
Был ли в выкриках пьяного Эдека какой-то смысл? Она его знала лучше...
Я поняла, что молчать дальше становится неприлично, и решила найти
Алицию.
- Сейчас вернусь! - заявила я, не вдаваясь в подробности, и покинула
террасу прежде, чем господин Мульгор успел открыть рот.
Алицию я нашла в ателье стоящей на четвереньках с головой, засунутой
под катафалк. Мне показалось, что проще залезть к ней, чем пытаться ее
оттуда вытащить.
- Эй, послушай, - сказала я ее локтю, пытаясь одновременно выпутать
волосы из каких-то элементов конструкции. - Дошли до инцидентов, которые
были. Не знаем, говорить ли о воплях Эдека. Ты как считаешь?
- Не знаю, - сердито ответила Алиция. - Может, оно сюда завалилось?
Не могу, к чертям собачьим, его найти! Где оно, к дьяволу, может быть?!
- Кто?!
- Письмо от Эдека! Не знаю, что он там написал.
- А нам молчать, пока ты его не найдешь? Решай быстро, говорить
правду или нет?
Алиция отодвинула локоть и с большим трудом повернулась ко мне.
- Какую правду? - подозрительно спросила она.
- Я же тебе объясняю. Он спрашивает, были ли инциденты, а мы все
молчим, как глухонемые. У тебя тут самые верные приятели. Признаваться или
нет?
- Эй! - вдруг откуда-то сзади заорал Павел. - Теперь всегда будут
только ноги, без туловища?
- Что ему надо? - буркнула Алиция. - Я не понимаю, что он говорит.
- Зато я понимаю. Чего тебе надо?
- Мне ничего. Но этот тип хочет, чтобы вы обе пришли. Он вас ждет!
Мы отцепили головы от катафалка и начали выкарабкиваться на свет.
Алиция вдруг решилась:
- Ладно, о воплях скажем, этого не скроешь. Но о письме ни слова.
Может, это все пьяные бредни.
Господин Мульгор назначил следственный эксперимент. Чтобы точно
воспроизвести события, он попросил позвать в Аллеред всех гостей, чем
довел Алицию до состояния, близкого к апоплексии. Наконец он покинул дом
вместе со всей свитой и несколькими килограммами разнообразных
металлических предметов - портновскими ножницами, куском старого
подсвечника, стальной измерительной рулеткой... Ничего похожего на стилет
не нашли.
На следующий день Алиция решительно заявила: к телефону не звать - ее
нет дома, и неизвестно, когда она вернется. Это почти соответствовало
истине: мы с ней решили заняться крапивой в дальнем углу сада, уверяя друг
друга, что физический труд хорошо влияет на психику. Мысли мои при этом
были заняты иным.
Неожиданная смерть Эдека задела и меня лично. Мне необходимо было
задать ему один вопрос. Ответить мог только Эдек, и никто другой.
- Понять не могу, кому Эдек стал поперек дороги?! - свирепо сказала
я. - Ужасное свинство так неожиданно его прикончить!
- Он что-то знал, - задумчиво произнесла Алиция. - С самого приезда
делал какие-то намеки.
Я навострила уши. Но Алиция вдруг горестно застонала.
- Что я за дура? Рта ему раскрыть не давала! Обращалась как с пьяным!
Не слушала, что он говорил!
- Перестань! Он действительно был пьяный! Кто же мог предположить,
